Одиночество-12 - Ревазов Арсен. Страница 29

Второй начал движение в нашу сторону. Черная сутана с яркой пурпурной каймой. Первая ассоциация, которая пришла мне в голову при виде его была: «Прокуратор».

На вид ему было около шестидесяти, волосы торчали ежиком (кажется, это здесь принято). Тонкие золотые очки. Очень странные черные сапожки с длинной шнуровкой, уходящей под сутану. На руке перстень. Рубин, размером с компьютерную клавишу.

Силуэт у окна делал вид, что он нас не видит. Он махал белыми крыльями, как будто с кем-то разговаривал.

Отец Джозеф поклонился. Быстрым уверенным деловым поклоном. Я почувствовал себя в средневековье. Но решив, что рукопожатия маловероятны, (если что-то тут и делают с руками – то их целуют), я тоже поклонился. Не так быстро, низко и уверенно, но все-таки…

Краем глаза я успел заметить, что Матвей сделал тоже самое. Прокуратор в ответ легко кивнул нам троим и жестом пригласил садиться. Мы, оглянувшись друг на друга, сели. Прокуратор сел напротив нас. Ватиканская демократия.

– Bon giorno, – сказал Прокуратор и улыбнулся чуть смущенно.

Из-за улыбки и звуков чуть хрипловатого голоса он показался мне простым итальянским священником времен Петрарки. Исповедал только что бедного французского рыцаря, который умер от гангрены в придорожной гостинице, а теперь решил поговорить и с нами. Узнать, как дела, может, помочь чем? Хотя рубин и кровавый подбой все-таки создавали дистанцию.

– Это мой шеф, – сказал Джозеф. – Монсиньор Креспо. А это, – он кивнул в сторону белой птицы у окна, – монсиньор Вышинский.

– Nice to meet you monsignores, – сказал Матвей и чуть поклонился.

«Да, ты Матвей – дипломат!» – подумал я.

Отец Джозеф очень четко изложил все, что мы ему рассказали. Мой пятнадцатиминутный рассказ в кафе уложился в три минуты.

– Чем мы можем вам помочь, монсиньоры?

По голосу Прокуратора казалось, что он искренне хочет нам помочь.

– Мы хотим знать, кто убил наших друзей. Кто такие хаты?

– Тайное общество. И в каком-то смысле народ.

– Как это может быть?

– Кровнородственные браки на протяжении нескольких тысяч лет. Члены этого общества (они называют себя Братством) должны рожать детей от своих братьев и сестер. Инбридинг.

– Каковы цели этого Братства? В чем их миссия?

– Сеять зло. Проливать кровь и слезы. Но об этом знают только члены Братства, посвященные в высокие степени. Посвященные в начальные степень считают себя избранным народом. Полагают, что их главная цель – сохранение неких тайных знаний. Что-то связанное с жизнью после смерти. Но они – пешки. Как мы полагаем, на самом деле, их задача – поддерживать устойчивость Братства. Занимать высокие посты в обществе, чтобы влиять на принятие политических и финансовых решений. Естественно, Братство помогает им в этом всеми силами, требуя от них всего двух вещей: безусловного послушания и сохранения тайны. Наказания за отступничество – весьма тяжелы. Он задумался. Весьма тяжелы.

– А зачем им зло? Зачем кровь и слезы?

– Мы не знаем этого достоверно. Не думаю, что аргументы об их непосредственной связи с дьволом показались вам убедительными.

– А откуда они вообще взялись, эти хаты?

Матвей выглядел раздраженным. Он никогда не любил сталкиваться с силой, превосходящую его собственную.

– Мы полагаем, что окончательно Братство сформировалось в начале нашей эры. Как раз в коптском монастыре Дейр-Эль-Бахри. С тех пор это место священно для них. Но корни его в неких тайных знаниях древнего Египта, которыми владели жрецы.

– Не жрецы. Фараоны.

– Фараоны?

И Прокуратор, и Джозеф посмотрели на меня с удивлением. Я коротко пересказал им то, что смог разведать про Хатшепсут. Они выслушали меня внимательно, но не согласились.

– По нашем данным, тайны принадлежали жрецам. Хотя то, что священным животным хатов стала двухгловая змея, символ власти фараона, может говорить об осмысленности и вашей точки зрения.

– Змея-альбинос?

– Почему альбинос?!

– Мне друзья рассказывали, что в Израиле в одном месте по дороге из Тель-Авива в Эйлат живет двухголовая змея-альбинос.

Прокуратор нахмурился, а отец Джозеф записал адрес места. Я решил задать, наконец, вопрос, который так мучил меня все это время:

– Зачем хатам публиковать кодовые слова «Калипсол», «Дейр-Эль-Бахри», «Одиночество»? И что означает число 222 461 215?

– Ответить про число, нам наверное, проще. Мы в течение последних пятнадцати лет анализировали его на лучших компьютерах, и теперь можем сказать – у нас нет никого понятия. Про коды – сложнее. Судя по всему, это слова-заклинания или их обрывки. Из области того, что в средние века называлось колдовством, и в излишней жесткости, при уничтожении которого, нас сегодня так обвиняют. У нас есть серьезные основания считать, что большинство так называемых колдунов и ведьм были непосредственно связаны с хатами. Возможно, через публикацию этих кодов хаты пытаются как-то воздействовать на общество. Хотя мы не знаем как именно.

– Как хаты организованны? Сколько у них степеней посвящения.

– Как минимум – три. Но возможно – больше. Предводитель Братства носит титул Джессер Джессеру. Святейший из святых. Где он находится – мы не знаем. Не исключено, что в России.

Я вспомнил анекдот про Святого Духа и Россию, [28] но на как ни в чем не бывало поднял голову и удивленно нахмурил брови. Прокуратор словно не заметив этого спокойно объяснил.

– Легкий путь к власти. Много свободных денег. Коррумированные правохранительные органы. Много ядерного оружия. Его светское имя нам, разумеется, неизвестно. Хаты скопировали нашу схему иерархии по географическому принципу – от Папы через кардиналов, арихиепископов и епископов к простым священникам. Впрочем, – он усмехнулся, – любая международная коропорация скопировала нашу схему организации.

Я подумал, что Антону покажется интересным, что он собирается работать в организации, устроенной по образу и подобию Римской католической церкви.

– Есть ли у вас какие-то данные о связи хатов с одним индейским племенем, живущим в верховьях Амазонки, с шуарами? Их еще называют охотниками за черепами. Они делают такие сувениры – уменьшенные головы.

Матвей, долгое время сидевший молча и внимательно поглядывавший на ватиканцев неожиданно вошел в разговор. Ватиканцы переглянулись. Прокуратор пожал плечами. Ответить решил отец Джозеф. Он говорил медленне и осторожней обычного.

– У нас нет данных о прямой связи между хатами и шуарами. Хотя мы знаем про некоторые обряды шуаров. Сейчас, как минимум, две наших миссии находятся там. В районе реки Упанга, на востоке Эквадора. Какую вы видите связь с хатами?

– Это же элементарно, джентльмены! Дедукция. У шуаров есть яд, не оставляющий следов в организме, есть растительный аналог калипсола. Корень мандрагоры. И они тоже отрезают головы. Потом они их высушивают и пропорционально уменьшают. Причем никто знает, как им это удается.

Ватиканцы значительно переглянулись. Отец Джозеф вопросительно посмотрел на Прокуратора. Тот чуть заметно кивнул.

– Это так. Вы немного ошиблись в названии. Шуаров называют не охотниками за черепами, а охотниками за головами. В отрезанной и высушенной голове, тсантсе, уже нет черепа. Шуары отрезают голову, делают тонкий надрез на коже, острожно ее снимают, зашивают надрез, зашивают губы, потом обрабатывают кожу в дубящем растворе, а затем набивают ее нагретыми маленькими камнями. Затем коптят в течение нескольких недель. Голова уменьшается.

– Вы неплохо знаете шуарские обычаи, – искренне удивился Матвей, хороня репутацию крутого переговорщика. – Я был уверен, что секрет уменьшения головы – нераскрытая тайна.

– Мы находимся в кабинете префекта Священной конгрегации по делам учения о вере. – Прокуратор наклонил голову в сторону белой тени, о существовании которой я уже успел забыть. – Все суеверия и ритуалы, которые с ними связаны, находятся в сфере наших непосредственных интересов.