Загадочные явления - Резько Игорь Васильевич. Страница 63

Безуспешно протестовал господин Йоллер против несправедливости, так же безуспешно настаивал он на повторном полицейском расследовании, но при непременном присутствии семьи в доме, – в ответ ему сообщили, что предыдущая проверка расставила все по своим местам. Вопреки этому заявлению неприятности в доме продолжались безостановочно.

Стулья и другие предметы мебели меняли расположение, очевидно, к своему полному удовольствию. Посуда и стаканы, старый топор, початки кукурузы, серп, большой железный обруч постоянно извлекались из кухни и подвала и складировались у печки в одной из комнат, хотя дверь была заперта на ключ, хранившийся у господина Йоллера. Как-то в полдень, в самый солнцепек, старшая дочь увидела в саду, как ей показалось, девочку-служанку, взобравшуюся по решетке на стену дома и собиравшую виноград. Она настолько отчетливо видела ее платье, сеточку для волос, гладко причесанные волосы и темную косынку, что когда она громко позвала ее и вдруг обнаружила, что служанка выходит из кухни, то была поражена. А фигура, как бы сжавшись под виноградными листьями в комок, исчезла.

В течение нескольких дней призраки обламывали ветки деревьев и через окна швыряли их в комнаты или сбрасывали вниз на головы прохожих.

А 12 сентября, когда вся семья и трое приглашенных студентов в присутствии служанки в половине третьего дня пили кофе в зале, в гостиной сверху раздался сильный шум. Все бросились туда и обнаружили, что в комнате царит настоящий кавардак. Со стены слева была снята и положена на пол огромная гравюра. Таким же образом были сняты и положены на пол два простеночных зеркала. Зонт, который стоял в углу, теперь был раскрыт и помещен над декоративной висячей лампой. Табуретки и портьеры были беспорядочно сброшены в кучу, все стулья взгромождены один на другой и поставлены вокруг стола. Присутствующие привели все в порядок и тщательно заперли дверь, но уже наутро увидели, что эта и соседняя комнаты являли собой еще больший хаос, чем прежде.

Однажды Йоллеру пришлось поехать в Люцерн для уплаты денег, а по возвращении ему рассказали, что в соседней комнате явственно слышалось позвякивание отсчитываемых монет, складываемых в кучки, будто кто-то на самом деле занимался там этим. Естественно, при осмотре никого не оказалось. Но когда Йоллеру назвали время происшествия, он вспомнил, что оно точно совпадало с его собственным подсчетом денег в банке. В следующий раз, когда он находился в дальнем конце своего имения, наблюдая за валкой леса, его жена и дети слышали, как в подвале дома кололи дрова. 16 сентября все были поражены прыгающим и скачущим яблоком, которое слетело вниз по лестнице, ударилось о входную дверь дома, проскочило в несколько прыжков мимо господина Йоллера и юркнуло в кухню. Служанка, занятая стряпней, подняла его и положила на стол, откуда оно вскоре спрыгнуло и помчалось в коридор. Девочка снова подхватила его и выбросила в окно, но оно вернулось через окно на кухню, соскользнув на стол, а с него в коридор, гостиную и, наконец, в соседнюю комнату, где закатилось в угол и замерло. Примерно то же самое произошло с грушей, которая слетела с потолка и с такой силой ударилась об пол возле господина Йоллера, что разлетелась на кусочки. В других случаях груши летели в девочек, занятых работой, или ночью оказывались в их сеточках для волос.

Находясь и в доме, и в саду, семейство непрерывно подвергалось забрасыванию камнями.

Как-то днем, когда одна из дочерей Йоллера стояла у колодца, рядом с ней, не задев ее, упали несколько камней, и одновременно остроконечный строительный камень отвалился от трубы и по дымоходу упал в кухню, ударил по крышке кастрюли, стоявшей на плите, и шлепнулся на пол.

Никаких следов сажи на камне не было. Странную моду взяла себе вязальная спица, летавшая из комнаты в комнату, пока ее, наконец, не выбросили в сад, откуда она возвратилась сама по себе. Постоянно раздавались звуки вращающихся и жужжащих прялок, а также подтягиваемых гирь настенных часов.

16 сентября глубокий грудной голос внятно и со сдавленным стоном, как бы из стены, произнес: "Все, я больше не вернусь". Но дух не сдержал свое слово, или, возможно, помимо него оставались другие.

Так или иначе, вакханалия продолжалась вплоть до 22 октября, когда семейство Йоллеров навсегда распрощалось со своим злополучным домом.

(Родник, 1991, №10)

ПРИЗРАК СВЯЩЕННИКА

Винчестерский епископ Вильберфорс, в свое время один из высших сановников английской церкви, получил однажды приглашение на обед в один особняк центрального графства. Придя несколько раньше указанного в приглашении времени, епископ застал в гостиной неизвестного католического священника, который, сидя на диване, внимательно читал толстую книгу.

Когда епископ вошел в гостиную, священник поднял глаза,молча ему поклонился и затем снова погрузился в чтение. Это был стройный, крепкого сложения и серьезного вида человек. Его лицо носило выражение такой усталости и беспокойства, что невольно привлекло внимание епископа, возбуждая его любопытство.

После того, как собрались и другие приглашенные, епископ, сидя возле хозяйки, тихо спросил:

– Кстати, вы не представили мне того священника, которого я застал в гостиной, когда приехал. Кто это такой? Теперь среди присутствующих его не видно.

При этом вопросе на лице хозяйки показалось странное выражение, и она быстро, тихим голосом сказала:

– Как, неужели и вы его видели?

– Да, несомненно, – ответил епископ, – но простите меня, если я невольно коснулся какой-нибудь семейной тайны. Я думал, что этот священник был просто гостем, как и я, и его внешность меня так поразила, что мне хотелось бы с ним познакомиться поближе. Но если по какой-нибудь причине вы пожелаете, чтобы его личность осталась неизвестной, то можете рассчитывать на мою скромность.

– Нет, нет, ваше преосвященство, – сказала хозяйка все тем же тихим голосом, – вы заблуждаетесь, так как мне нечего скрывать, хотя мой муж и желал бы, чтоб это не разглашалось. Я только удивляюсь, что этот священник показался и вам, тогда как до сих пор он показывался только членам нашей семьи. Тот, кого вы видели, не был гостем… Он призрак.

– Как призрак?

– Да, именно, – продолжала хозяйка, – призрак, в существовании которого нельзя усомниться, так как в продолжение всех двух лет, что мы здесь живем, этот призрак являлся несколько раз мне и моему мужу при таких условиях, что всякая ошибка и подозрение чеголибо другого невозможны. Мы его видели с десяток раз и, будучи не в состоянии объяснить это явление какими-либо естественными причинами, решили просто молчать. Но так как и вы стали очевидцем этого привидения, то не могу ли я, ваше преосвященство, просить вашей помощи?

– Я готов помочь вам всем, чем только могу, – отвечал епископ.

– Мне часто приходило на ум, что если бы у кого хватило смелости с ним заговорить, то этим, быть может, можно было бы избавиться от его посещений. Вы можете, если захотите, под каким-нибудь предлогом вернуться в гостиную и, если он там, попросить его оставить наш дом – одним словом, сделать заклинание.

После небольшего колебания епископ согласился. Он извинился перед гостями в необходимости на минуту их покинуть и вышел из столовой. При входе в гостиную его охватил внезапный страх: епископ увидел того же священника, по-прежнему погруженного в чтение. Овладев собою, он решительно направился к призраку. Так же, как и в первый раз, тот молча поклонился в знак приветствия, но вместо того, чтобы снова погрузиться в чтение, его глаза с беспокойством остановились на вошедшем.

После минутного колебания епископ медленным и торжественным голосом произнес:

– Во имя Бога, кто вы и что вы хотите?

В ответ на это заклинание священник закрыл свою книгу, приподнялся и, стоя перед епископом, ответил глухим голосом:

– До сих пор никто не заклинал меня таким образом. Я вам скажу, кто я и чего желаю. Как видите, я священник католической церкви, и 80 лет тому назад этот дом принадлежал мне. У меня была страсть к охоте, и я пользовался каждым удобным случаем, чтобы поохотиться. Однажды я готовился отправиться в лес по соседству, но неожиданно одна молодая дама аристократического происхождения приехала ко мне на исповедь. Я вам не стану повторять того, что услышал, но это близко касалось чести одного из самых знаменитых домов Англии. Ее признания показались мне столь важными, что я решился записать их. Это, без сомнения, было нескромностью и даже грехом, так как подобная вещь строго воспрещается нашей церковью.