Аванпост - Резник Майкл (Майк) Даймонд. Страница 12

Я тогда выступал за «Спику II». Мы победили в нашем дивизионе и в серии плей-оф вышли на «Демонов». Отправились на Делурос VIII, где я и увидел Макферсона Железную Руку. Конечно же, это был тот самый парень. Я решил, что с той травмой колена и искусственным глазом он не столь уж силен, так что нам удастся с ним справиться.

Я — лучший в команде бэттер, поэтому первым выхожу на поле. Готовлюсь к приему мяча, Железная Рука замахивается, бросает, и я только успеваю услышать, как мяч шмякается о перчатку кэтчера. Судья засчитывает бросок, а я могу лишь поклясться, что не видел мяча с того самого момента, как он покинул ладонь Макферсона.

Второй бросок, и вновь я не вижу мяча, третий, и я ухожу с площадки, осознав, что все, что я слышал о Макферсоне Железной Руке, — чистая правда.

В седьмом иннинге, когда я в третий раз выхожу против него, он посылает мяч чуть выше, на уровне моего лица. Я его опять не вижу, только слышу посвист, в отвращении бросаю биту на землю и иду к скамейке запасных.

— Эй, Рыжий, — говорит мне судья, — у тебя еще две попытки.

— Обойдусь, — отвечаю я.

— Ты собираешься продолжить игру?

— Нет, — отвечаю я. — Как я могу попасть по тому, чего не вижу?

— Ладно, удаляю тебя с поля! — кричит судья, и я отправляюсь в душевую.

Меня это вполне устраивает — все лучше, чем чувствовать себя круглым идиотом на поле.

Мы все вздыхаем с облегчением, когда игра заканчивается, в надежде, что теперь увидим Макферсона Железную Руку только через пару дней, но и в следующей игре, на другой день, он занимает круг питчера.

Короче, через пятьдесят два часа после начала плей-оф мы проигрываем 0:3, до вылета из розыгрыша остается одна игра, и никто из нас еще не побывал даже на первой базе. Макферсон не выказывает ни малейших признаков усталости, мячи по-прежнему летят, как из пушки, местные газеты пишут, что средняя скорость полета составляла 287 миль в час, а рекордная — 303 мили.

В тот вечер, топя печаль в баре отеля и размышляя, чем занять себя в период межсезонья, который, судя по всему, начинался у меня с завтрашнего дня,, я замечаю Эйнштейна, который сидит в одиночестве, изредка прикладывается к стакану и что-то записывает на компьютере. Я видел его голографии и думаю, если кто может мне помочь, так только он. Подхожу, представляюсь.

Он не реагирует, а кто-то говорит мне, что он глух, слеп и нем. Я спрашиваю, а как же с ним общаются, и мне объясняют, что мой компьютер должен связаться с его компьютером, и тогда он мне ответит.

Я иду к регистрационной стойке, беру напрокат карманный компьютер, возвращаюсь в бар и прошу передать компьютеру Эйнштейна, кто я такой и как я восхищаюсь Эйнштейном, а потом добавить, что у меня возникли осложнения и мне нужна его помощь.

Он пробегается пальцами по клавишам своего компьютера, и тут же подает голос мой: «В чем, собственно, проблема?»

Я спрашиваю, знает ли он что-нибудь о бейсболе, он отвечает, что знания у него минимальные, и я рассказываю, с чем мне пришлось столкнуться, что этот Макферсон может придать мячу скорость 303 мили в час, а я не вижу мяча даже когда его скорость составляет 287 миль.

Он что-то просчитывает в уме, проверяет точность расчетов на своем компьютере, посылает мне следующее сообщение: «Человеческая рука не способна бросить бейсбольный мяч со скоростью, превышающей 127,49262 мили в час».

— Может, и так, — соглашаюсь я, — но замеренная скорость мяча после его броска более чем в два раза выше.

— Вывод очевиден, — отвечает Эйнштейн. — Бейсбольный мяч брошен не человеческой рукой.

И внезапно мне открывается истина. В результате травм у парня появились искусственные колено и глаз. Так чего ему не купить протез руки до того, как воспалились бы сухожилия или локтевой сустав? А если уж ставить протез, почему не остановить свой выбор на том, что своими характеристиками превосходит человеческую руку? Благо, наука позволяет.

Придя к этому выводу, я сообщил Эйнштейну, что он, безусловно, прав, но мне от его правоты пользы никакой, поскольку какой бы ни была рука Макферсона, никто не может отбить брошенный им мяч.

— Это интересная проблема, — ответил Эйнштейн, начал набивать цифры и символы и скоро его пальцы летали над клавиатурой едва ли не так же быстро, как и брошенные Макферсоном мячи. По прошествии пяти минут пальцы остановили свой бег, а на лице Эйнштейна заиграла довольная улыбка.

— Ты еще здесь? — спросил его компьютер.

— Да.

— Я собираюсь передать в твой компьютер сложную химическую формулу. Утром распечатай ее и отнеси в лабораторию местного университета, только там есть все необходимые ингредиенты. Пусть приготовят состав, точно выдержав все соотношения, и поместят в титановую пробирку. Этим составом намажешь биту.

— А что потом? — спросил я.

— Не споткнись на третьей базе, завершая круговую пробежку.

Я его поблагодарил, хотя и не верил, что какой-то мазью можно остановить Макферсона. Утром пошел в лабораторию, выполнил все указания Эйнштейна, получил титановую пробирку, а за час до игры втер ее содержимое в мою биту.

Увидев Макферсона в круге питчера, я без особой радости вышел на поле, потому что в противном случае меня просто бы удалили до конца игры. Встал на базу и приготовился отбивать мяч.

Макферсон размахнулся и бросил его. Что произошло потом, я, честно говоря, так и не понял, но услышал, как что-то грохнуло, будто пистолетный выстрел, и внезапно мяч полетел на левую трибуну, а я трусцой, глупо улыбаясь, побежал по базам. Макферсон же стоял, разинув рот, не веря, что я смог отбить брошенный им мяч.

Он вывел из игры восемь следующих бэттеров, но потом я вновь занял позицию перед кэтчером и опять отбил его мяч. То же самое повторилось и в шестом иннинге, а в девятом я сделал уже четвертую круговую пробежку. По ходу глянул на табло и увидел, что счет по-прежнему не в нашу пользу, 4:7, а на скамейке «Демонов» тишина и покой (действительно, с чего им было волноваться, если мяч отбивал только один бэттер соперников). Я ускорил шаг и догнал Шаку Нджобу до того, как он встал на базу перед кэтчером. Сказал, что он должен взять мою биту, если хочет, чтобы мы выиграли. Объяснять почему времени не было, да и Шака, суеверный, как и большинство бейсболистов, с радостью ухватился за возможность воспользоваться моей счастливой битой.