Любовь всегда права - Ричмонд Эмма. Страница 21

– Тогда поставь еще один прибор. – Видя, что она не отвечает, Стефан буркнул: – У меня были все основания высказать тебе то, что я сказал.

– Я понимаю, – согласилась она. – Обещаю, что это больше не повторится. Я опоздала на рейсовый автобус, а местный высадил меня за полторы мили от школы…

– Надо было прийти на остановку заранее!

– Я совершенно забыла о времени, – призналась Алекса, все еще стоя спиной к нему. – Я видела Дэвида… – неожиданно для себя проговорила она. Вероятно, настолько устала, что была не в состоянии контролировать свои слова.

– И слышать не хочу о Дэвиде! – с холодной сдержанностью объявил Стефан. – Алекса, ради Бога, иди переоденься в сухое! Скоро придут гости.

– Хорошо, – сказала она устало. – Мне жаль, что так получилось.

– Да, – хмуро согласился он. – Надеюсь.

Что он хотел этим сказать? Она уволена? Нет, уволить ее он не мог – она должна оставаться его женой целый год. Быстро проскользнув мимо него, Алекса поднялась к себе принять душ и переодеться. Она была смертельно усталой. Лицо побелело до такой степени, что кожа казалась прозрачной. Макияж не помог – она стала похожа на размалеванного клоуна, – так что пришлось тени и румяна убрать. Таблетки, которые она приняла, не подействовали, пришлось принять еще две.

Алекса потратила уйму времени, размышляя, что ей надеть. После аварии она похудела, и теперь вся одежда была велика. Юбки висели как на вешалке, а ноги напоминали два прутика. Наконец она решила надеть брюки и свободную блузу с широким поясом, завязав его на талии пышным бантом. Это было то что надо.

Наступивший вечер обернулся настоящим кошмаром. Даже не очень внимательный человек заметил бы натянутость в отношениях между нею и Стефаном. А его коллеги были далеко не глупые люди: двое мужчин – одному под пятьдесят, другой намного моложе – и две женщины – одна попроще, лет сорока, другая, хорошенькая, лет под тридцать. Алекса мгновенно невзлюбила тридцатилетнюю. «Эта хорошенькая явно неравнодушна к Стефану! – подумала она. – Любительница пофлиртовать, сразу видно!»

Алекса налила в стакан вина, но вместо того, чтобы добавить его в суп, неожиданно выпила сама. Для храбрости, пока в доме гости, решила она. Это оказалось непростительной ошибкой, если учесть, что она приняла несколько таблеток болеутоляющего и что предстояло еще готовить для гостей. Она поняла это, когда все сели за стол и приступили к первому блюду. После нескольких ложек гости недоуменно переглянулись…

Обведя взглядом притихшую компанию, Алекса взволнованно спросила:

– Что-то не так?

– Да, – спокойно ответил Стефан. – Суп пересолен, только и всего. Разве ты сама ничего не заметила?

Уставившись в свою тарелку, Алекса вся сжалась от охватившего ее отчаяния. Разумеется, заметить она не могла. После аварии все для нее было безвкусным, как бумага.

– Нет, – ответила она как можно спокойнее. – Вероятно, из-за того, что я очень замерзла и долго не могла согреться, мне почему-то все кажется пресным. Приношу всем свои извинения.

Ни на кого не глядя, Алекса брала тарелку за тарелкой и сливала злополучный суп в супницу, которую потом отнесла на кухню. За ней следом шел Стефан со стопкой глубоких тарелок.

– прости меня…

– Ничего страшного. Я отнесу мясо? – спросил он.

Она кивнула и, глубоко вздохнув, понесла блюдо с гарниром следом за Стефаном.

Очевидно, со вторым блюдом было все в порядке, и гости оживились. Большую часть разговора Алекса пропустила мимо ушей, и, даже когда обращались непосредственно к ней, ей приходилось напрягаться и концентрировать внимание. Вильям – тот, что помоложе, – сидел прямо напротив нее, вдруг она почувствовала, как он толкнул под столом ее ногу. «Может, и хорошенькая делает то же самое со Стефаном? – подумала Алекса. – Мириам, да, ее зовут Мириам», – вспомнила она.

Алекса выпила еще вина. Даже то немногое, что положила себе на тарелку, она не смогла осилить. Как только все поели, она принялась собирать пустые тарелки. И снова Стефан стал помогать и пошел следом за ней на кухню, как самый послушный муж. Хотя вовсе не был послушным.

– Что, черт возьми, ты себе позволяешь?! – злобно прошипел он сквозь зубы, ставя тарелки. – Что случилось? – недоуменно спросила она.

– Перестань заигрывать с моим сослуживцем! Обернувшись, с соусником в руке, она в тон ему прошипела:

– Я с ним не заигрываю! Он первый начал!

– Еще бы! Ты его явно поощряла! Если ты так убиваешься по Дэвиду, то пусть заменой ему буду я, а не этот Вильям!

– Что?! Да как ты смеешь! – вскипела Алекса.

– Смею! – крикнул он, вырвал у нее из рук соусник и поставил на гору тарелок. – Смею! – Он обнял ее и… поцеловал.

Удивившись до глубины души, она вырвалась из его объятий.

– Пусти меня!

– Почему? Не потому ли, что твои губы еще помнят поцелуи Дэвида?

– Гм-гм, – кто-то покашлял у них за спиной, и они отскочили в разные стороны. Обернувшись, они увидели гостью, имя которой Алекса забыла.

– Извините, что не вовремя, – слегка смущаясь, сказала она. – Я принесла остальную посуду.

Лицо Стефана стало непроницаемым.

– Не извиняйтесь. Вы ни в чем не виноваты.

– Тогда кто же? – тихо спросила она. – Не отчитывайте Алексу из-за выходки Вильяма. Ему бы следовало заранее предупреждать о своих привычках. Он не пропустит ни одну хорошенькую женщину, неважно, замужем она или нет. Поцелуйтесь и помиритесь, – доброжелательно посоветовала она. – Как я соскучилась по яблочному пирогу! Он так вкусно пахнет. – Улыбнувшись, женщина вышла из кухни, и Алексе пришлось посторониться, чтобы пропустить ее.

Не смея взглянуть на Стефана, Алекса прошептала:

– Это все из-за болеутоляющих таблеток. Мне не надо было пить вино, раз я приняла лекарство.

Он вздохнул, пригладил обеими руками свои волосы и не проронил ни слова. Затем, явно делая над собой усилие, процедил сквозь зубы:

– Тебе помочь?

– Нет, спасибо, – так же холодно ответила она. – Мне осталось только взбить крем для пирога.

Стефан кивнул, но она этого не видела. Встав у нее за спиной, он положил руку ей на плечо. От неожиданности она вздрогнула. Он тут же снял свою руку.

– Я не хочу, чтобы они догадались, при каких обстоятельствах мы поженились… Естественно, что супруги ссорятся… – Стефан печально усмехнулся. – Боже правый! Ссоры! Постарайся сделать вид, будто мы готовим пирог вместе, – добавил он устало. – Притворись, что любишь меня. Буду тебе очень благодарен.

– Я в саамам деле люблю тебя, – еле слышно проговорила она. – И в этом – вся моя вина. Я не заигрывала с Вильямом, а что касается Дэвида…

– Давай пока ограничимся этим вечером, – резко оборвал он ее, – и будем молиться, чтобы та чиновница из опекунского комитета ни о чем не догадалась. Я отнесу пирог?

– Нет, не надо. Я отнесу его сама, когда украшу взбитым кремом и дробленными орешками.

Интересно, что он имел в виду? Что они между собой не ладят? Или что их брак фиктивный? Или что у нее незадолго до венчания со Стефаном был другой мужчина? И откуда такая неприязнь к Дэвиду? Было бы понятно, если бы он раньше не знал о нем… Все так запутано. Только его поцелуй не вызывал никаких сомнений. Даже сейчас она ощущала прикосновение его губ. Стефан действительно считает, что она все еще тоскует по поцелуям другого мужчины? Но почему его это так задело? Из гордости? Или из ревности?

«Взбивай крем, Алекса!» – вернула она себя к действительности. Ей стало грустно. Из столовой доносились громкие голоса и веселый смех, и она спрашивала себя, забыл ли Стефан об их ссоре? Переложив крем в миксер, Алекса взбила его и вынула пирог из духовки. Говорят, вкусно пахнет… Восстановится ли у нее обоняние? Сможет ли она когда-нибудь насладиться ароматом роз, запахом молочного кофе?

Кофе! Она насыпала кофе в кофеварку и включила ее, а сама наклонилась к пакету и сильно втянула воздух. Ничего! Никакого впечатления.

– Не правда ли, это самый чудесный запах на свете? – услышала Алекса за спиной чей-то голос.