Укрощение огня - Ринго Джон. Страница 13

– Понимаю, мама, – сказала Рейчел, вздохнув с преувеличенной грустью. – Но я же просто как… корова. Извини, конечно, но так уж я себя чувствую.

– Ну ладно, в последний раз, – со вздохом согласилась Даная. – И только перед вечеринкой – да и то слегка. Встань-ка.

Рейчел вскочила с кровати и протянула матери голографический проектор – кристаллический куб размером с фалангу большого пальца.

– Я тут присматривала себе модели… Можно мне сделать, как у Вейриан Виксен?

Даная бегло просмотрела вариант и покачала головой:

– Жаль, но это уже чересчур. Подравняю тебе живот, попу и грудь. И все. Лицо останется прежним. А с волосами делай, что хочешь.

– Хорошо, – вздохнула Рейчел.

Даная рассматривала тело дочери. В прежние времена фигуру посчитали бы весьма близкой к совершенству. Как и у матери, у Рейчел были высокие упругие груди размером с два кулака и округлые ягодицы. Живот был гладким, как ладонь, а бедра выступали едва ли не идеальным изгибом, напоминающим песочные часы.

Удачное сочетание генов, ведь Даная и Эдмунд выбрали естественное воспроизводство: оплодотворенные спермой Эдмунда яйцеклетки Данаи поместили в маточный репликатор, не меняя генетической комбинации (хотя зародыш тщательно обследовали на предмет наличия хромосомных дефектов).

Сейчас среди человеческих женщин вошли в моду плоскогрудые фигуры с тощими бедрами и ягодицами, похожие на мужчин-дистрофиков или дохлых ящериц. Конечно же, то была нездоровая тенденция, и Даная вовсе не собиралась позволить Рейчел выглядеть подобным образом. Тем более что для поддержания такой внешности требовалось переделать геном, чего врачевательница ни за что не допустила бы. Через два года Рейчел исполнится восемнадцать – вот пусть тогда и делает любые ошибки сама. А пока дисциплина не помешает.

И все же Даная запустила сомопласт-программу и движениями рук уменьшила объем груди и ягодиц, а в качестве дополнительного подарка сняла с бедер дочери еле заметные следы целлюлита.

Изменения соответствовали человеческому облику. В отличие от работы с Герцером, на все ушло мгновение: облачко наннитов, вспышка энергии – и Рейчел, стоя на том же месте, выглядит… почти так же. Только немножко уменьшился объем.

И девушку вполне устраивало уменьшение.

– Спасибо, мама, – поблагодарила дочь и включила трехмерное зеркало, чтобы лучше рассмотреть себя. – Ты же не…

– Нет, больше я ничего менять не буду. А поскольку ты все еще растешь, то успеешь нагулять вес. Но уже после дня рождения.

– Спасибо.

– Хм… А когда вечеринка?

– В субботу, – ответила Рейчел как ни в чем не бывало.

– В субботу ты должна была навестить отца, – напомнила Даная.

– Я… я позвонила ему и предупредила, что не смогу прийти.

– Сама позвонила? Или послала аватару? Или через виртуала?

– Я… я передала через его дворецкого, – потупилась девушка.

– Рейчел, – начала было мать, но тут же осеклась. – Понимаю, что с Эдмундом бывает… непросто. Но он же твой отец, и он тебя любит! Я знаю, что и ты его тоже. Неужели сложно уделить ему хотя бы толику своего времени?

– Мама, да он же старый зануда! – огрызнулась девушка. – Он… он… о боже, да он хочет, чтобы я носила платья и вуаль! Хочет, чтобы на его дурацкую Ярмарку я отправилась как «восточная принцесса»… или что-то в этом роде. А я не хочу!

– Тебе же нравилась Реннская Ярмарка, – попыталась успокоить ее Даная. «И мне тоже», – мелькнуло у нее в голове.

– И тебе тоже. – Рейчел точно прочитала ее мысли. – Мама, я уже выросла из этого. Сплошные глупости. Одеваться в средневековое платье или в костюмы двадцатого века? Плясать вокруг майского шеста? Устраивать дискотеки?! Что-то, мама, я не замечала, чтобы ты в последнее время носила панталоны!

– И все-таки, давай вернемся к теме разговора, – тотчас же повернула беседу в прежнее русло Даная. – Получается, что ты не хочешь навестить отца потому, что тебя не привлекает посещение Реннской Ярмарки?

– Ну, не знаю, – ответила девушка. – В Ренне я, пожалуй, хотела бы побывать. Но только обычным посетителем. Мне не нравится играть. Даже в постмодернистскую эпоху.

– Тебе нужно чаще встречаться с отцом. Эдмунд расстраивается, когда ты его избегаешь.

– Если хочешь его осчастливить – почему сама с ним не живешь? – нашлась Рейчел.

Даная раскрыла было рот, но развернулась и вышла из комнаты дочери.

– Привет, старина! – Тальбот шагнул в знакомое тепло кузницы.

Всю противоположную стену занимала массивная домна, созданная то ли по классической модели разийского Средневековья, то ли по чертежам плазменной печи позднейшей эпохи. Скорее, то была точная копия китайской модели, относящейся к первому тысячелетию нашей эры. Технически модель воспроизводила широко распространенную в Средние века разийскую разработку, но гораздо более совершенную, чем все, созданное в Разин в прошлом. Кроме того, у домны были и свои секреты.

– Приветствую тебя, о мешок мяса, – подала голос домна. – Подожди минуту.

Открылось отверстие в юго-западной стороне, и в тигель на колесах хлынул поток расплавленной стали. Тигель сам собой пересек помещение и приблизился к меньшей печи, после чего излил в нее свое содержимое и засыпал уголь. Мгновение спустя дверца пудллингового горна раскрылась, поток стали, точно ртуть, пронесся поверх дымящихся брусков к тиглю, в котором поддерживал жар пылающий уголь.

– Ой, – раздался тот же голос, и кипящий металл принял очертания человеческого лица, – хозяин, мне холодно на этих проклятых камнях!

Любые создания, обладающие искусственным интеллектом, способные пройти тест Тюринга и не имеющие непосредственного генетического родства с человеком, были строжайше запрещены соглашением от 2385 года.

Кровавые войны против ИИ завершились не сразу, и в них сражались не только носители искусственного интеллекта. И разумные облака наннитов, становившиеся все более изощренными и смертоносными по мере того, как увеличивались в размерах, и всевозможные макробиологические организмы, наподобие орды в четыре тысячи псевдозавров, едва не истребившей все население Лимы, представляли для человечества явную опасность, а потому разумнее было держаться от них подальше.

Предшествовавшее столетие явило немало тревожных знаков, но именно войны с ИИ убедили человечество: каким бы интересным, забавным или милым не казался обладатель искусственного разума, все они, будь то электронные или биологические, почти сразу же решали, что время человеческого рода прошло.

Конечно, встречались и исключения, иначе человечество давно уже исчезло бы. Самым главным исключением, возглавившим борьбу на стороне людей, была Мать – вездесущий сверхразум, управляющий Сетью. Подчиняясь установочным алгоритмам, она сражалась на стороне человека против тех, кого можно было считать ее союзниками, и победила.

Но Мать сражалась не одна. Сторону людей приняло около четырехсот различных видов ИИ, каждый – по собственным соображениям. Среди них был и Карборандум.

Карба создали для использования в производстве обогащенных железом сплавов. В кристаллизации металлов имелись фазы, за которыми не могли уследить никакие программы, и самые прочные нанниты оказывались бесполезны.

А Карб жил в металле. Его тело состояло из наннитов и энергетических полей, но главным образом – из железа, так что ИИ мог нырять в расплавленный металл, чтобы убедиться: кристаллизация идет, как надо.

Были у Карборандума и другие способности. Никакая иная система не могла столь же умело протянуть карбоновую нанотрубку. Карб умел обращаться и с другими материалами. Если предоставлялась возможность работы в раскаленной среде, то большую часть энергии он получал в основном непосредственно из жара. ИИ был лучшим из доменных роботов.

И все-таки к его собратьям по-прежнему относились с предубеждением, хотя войны, в которых Карборандум сослужил человечеству достойную службу, завершились давно. На носителей искусственного интеллекта по-прежнему смотрели искоса, так что эти создания предпочитали держаться в тени. Одни остались в собственном мире, другие прибегали к услугам знакомых людей, помогавших поддерживать связь с остальным человечеством.