Сезон охоты на блондинок - Робардс Карен. Страница 11

– Нет, вообще-то я в городе. Гм-м… Алекс, я должен тебе кое-что сказать.

Алекс нахмурилась. Голос Пола звучал странно. Почти нервно. Пол, самый уверенный в себе человек на свете, никогда не нервничал. Во всяком случае, при ней. Она широко раскрыла глаза и крепко сжала трубку.

– Что-нибудь не так? – Алекс чувствовала, что ее ждет еще один удар.

– Мне очень не хочется говорить об этом по телефо­ну, но… О господи, ты никогда не уезжала надолго, так что сама виновата.

– О чем ты? – ей стоило немалых усилий справить­ся с голосом.

– Понимаешь, вчера вечером я женился, – мрачно произнес Пол. – Ах, Алекс, мне очень жаль, но ты не ху­же меня знаешь, что наши отношения уже не были прежними.

– Ты… женился вчера вечером? – не веря своим ушам, пролепетала Алекс. Она хватала ртом воздух, словно получила удар под ложечку.

– Ну да, я…

Алекс резко прервала его:

– Ты женился? Но… как ты мог?! Мы обручены. Ты и я. Наша свадьба назначена на апрель. Я ношу твое коль­цо. – Она как дурочка уставилась на свою левую руку, которую украшал огромный дорогой бриллиант огранки «маркиз».

– Кольцо можешь оставить себе, – с облегчением сказал Пол. – Я уверен, что Тара не захочет его носить. Но даже если захочет, я все равно куплю ей другое. Дело в том, что я…

– Тара? Тара Гоулд? – Тара Гоулд была единствен­ной дочерью одного из самых богатых людей Филадель­фии. Теперь Алекс вспомнила, что Пол всю осень рабо­тал на компанию Гоулда. Тара часто появлялась на тех же коктейлях, обедах и вечеринках, где Алекс бывала с Полом, и постоянно крутилась в офисе Пола. Можно было только догадываться, сколько времени Тара прово­дила с Полом в отсутствие Алекс. Тоненькая, маленькая, русоволосая Тара вполне могла вскружить Полу голо­ву. – Ты женился на Таре Гоулд? Вчера вечером?

Невозможно. Он не мог сделать это. Должно быть, он шутит. Но Алекс уже знала, что это не шутка. Пол го­ворит правду, он действительно сделал это.

– Все случилось очень быстро. – Пол скорее защи­щался, чем просил прощения. – Ты уехала, а она была рядом. Сначала одно, потом другое, ну и…

– У нее куча денег, которых у меня больше нет. Ее отец обладает большим влиянием, в то время как мой не только мертв, но и оказался в центре скандала, – горько сказала Алекс, зная, что попала в самую точку. Подобная женитьба говорила только об одном: Полу нужны только деньги и поддержка человека, который помог бы ему сде­лать политическую карьеру. Грудь сдавило так, что было больно дышать.

– Ну, Алекс, это нечестно. – Его голос был мягким и успокаивающим. Раньше Алекс любила, когда он гово­рил с ней таким тоном. Теперь это только усиливало ощу­щение, что ее предали.

Она теряла – нет, уже потеряла – и Пола тоже. О бо­же, как вынести еще одну потерю?

– Надеюсь, что вы с Тарой будете очень счастливы, – собрав все силы, ответила Алекс. Лишь бы не дрогнул голос! Поначалу шок позволял ей не ощущать боли, но он постепенно проходил. Алекс чувствовала себя так, слов­но ей всадили нож в сердце.

– Ты знаешь, что я всегда буду любить тебя. – Сно­ва его льстивый, вкрадчивый голос.

– Прощай, Пол. – Ответить он не успел. Алекс, рез­ко повернувшись в кресле, положила трубку на рычаг. Мгновение она просто сидела и смотрела на телефон и на свои руки, прижимавшие трубку к аппарату, как будто та могла встать на дыбы и броситься на нее. Она сжимала желтоватую пластмассу так крепко, что побелели кос­тяшки. Обручальное кольцо на пальце, казалось, ожило: огромный бриллиант искрился и подмигивал, словно насмехаясь над ее болью.

Наверно, Тара сейчас рядом с Полом, и они смеются над ней так же бесстыдно, как этот бриллиант.

– Ты сукин сын! – тихо сказала Алекс. Внезапно ее дыхание стало хриплым и прерывистым. Она схватила кольцо и стащила его с пальца. – Обманщик! Грязный, низкий лжец!

Задыхаясь и борясь с обжигающими слезами, она изо всех сил отшвырнула от себя кольцо.

– Вот так раз! – прозвучал мужской голос. Неверо­ятно! Джо Уэлч, не удосужившийся сообщить о своем приходе, внезапно появился на пороге библиотеки, и кольцо полетело ему прямо в лицо. Он ловко уклонился, поймал бриллиант в воздухе, выпрямился и хмуро посмотрел на Алекс.

Глава 8

– Что вы здесь делаете? – спросила Алекс. Она была на грани истерики и каждую минуту могла разразиться рыданиями. Глаза застилали непрошеные слезы, но не узнать высокую фигуру в ярко-голубой куртке было не­возможно. – Сейчас у меня не то настроение.

– Вижу, – иронически сказал Уэлч.

Но вместо того чтобы проявить такт и уйти, он вва­лился в комнату и подошел к столу. Опершись рукой на столешницу, он протянул Александре кольцо, зажатое между большим и указательным пальцем. Оно казалось со­всем крошечным; бриллиант снова насмешливо вспых­нул.

– Обронили?

Алекс сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. Черт побери, скорее замерзнет ад, чем она расплачется перед этим человеком.

– Не обронила. Бросила, – язвительно ответила Алекс, забирая кольцо. Выдвинув ящик стола, она сунула туда бриллиант и с грохотом задвинула ящик. – Я была бы вам очень признательна, если бы вы ушли. Повторяю, сейчас у меня не то настроение.

– Поссорились со своим дружком? – Уэлч выпря­мился, скрестил руки на груди и посмотрел на Алекс так, словно она была насекомым, насаженным на булавку.

– Мой жених позвонил и сказал, что вчера вечером женился на другой. – Ее голос звучал вызывающе. Алекс сама не знала, почему разоткровенничалась с этим чело­веком. Это было не его дело; тем более что он не отно­сился к числу ее поклонников. Да и не было у нее привы­чки делиться бедами с чужими людьми. Но в последние недели на Алекс свалилось столько, что сейчас она про­сто не владела собой. Она потеряла равновесие, как ка­натоходец, и хваталась за воздух.

– Бедная малышка, – В голосе Уэлча прозвучало сочувствие.

Алекс выпрямилась и смерила его взглядом. Что этот тип себе позволяет?

– Послушайте, вы не могли бы уйти?

– Но сидеть и отвечать глазами вы можете, не так ли?

– Я не собираюсь… – Алекс осеклась.

Уэлч смотрел на нее критически. Его прищуренные глаза окружала сеть тонких морщинок, губы сжались в ниточку. На коротко остриженных черных волосах поблескивали капли. Кожа была очень загорелой – видимо, он много времени проводил на открытом воздухе, щеки и подбородок по­крывала отросшая за день щетина. Его громоздкая фигу­ра занимала слишком много места в пространстве, и комната казалась значительно меньше, чем была. Алекс инстинктивно отметила его вызывающую мужествен­ность, но отогнала от себя эту мысль. Как гласит пого­ворка, красота проходит, а бородавки остаются.

– Как вы здесь оказались? Неужели вам не пришло в голову, что нужно постучаться? Или здесь принято втор­гаться в чужие дома без приглашения? – продолжила она, пытаясь пробить стену его хладнокровия.

– Меня впустила Инес. Кроме того, я стучал. Валяй­те, поплачьте, если хочется. Я могу подождать.

Этот мерзкий человек смотрел на нее так, словно ждал, что она и впрямь расплачется у него на глазах. Она вздернула подбородок и вновь сделала глубокий вдох. Пока удавалось держаться.

– Ладно, мистер Уэлч, раз уж вам не хватает такта, чтобы уйти, когда вас просят, давайте как можно скорее покончим с этим делом. Зачем вы пришли?

Взгляд Уэлча был более пристальным, чем ей хоте­лось. Алекс знала, что ее веки покраснели, а глаза все еще полны слез. Лицо ее казалось беззащитным, как и она сама. В сущности, так оно и было. Пусть на недолгое вре­мя, но Александра Хейвуд оказалась совершенно безза­щитной перед непрекращающимися ударами судьбы.

– Поверьте мне, если жених сообщил вам такую но­вость по телефону, этот малый последний трус и не стоит того, чтобы о нем плакать!

– Я не собираюсь обсуждать с вами мою личную жизнь. Ничего этого не было бы, если бы вы не вломи­лись сюда и не застали меня врасплох. – Слезы вновь подступили к глазам, и Алекс боялась, что Уэлч это заме­тил. Она никогда не плакала, и гордилась этим. Еще в детстве, проведенном на попечении равнодушных нянек, а потом в сменявших друг друга строгих закрытых школах, она поняла, что слезами горю не поможешь. Только глаза покраснеют и нос распухнет. Тем более что отец ненавидел женские слезы. Он развелся с двумя женами только потому, что те вечно хныкали, когда им что-то не нравилось.