Скандально известная - Робардс Карен. Страница 3

Отдал ему письмо Габби? Что он сказал? Можно нам ехать? Ехать в Лондон?

– Извини, Габби. Я пыталась остановить Бет, но ты же знаешь, какая она, – со вздохом сказала леди Клер Бэннинг, войдя в комнату следом за сестрой.

Даже черное траурное платье не могло приглушить ослепительную красоту этой девушки. У нее были точеные черты лица, фарфорово-белая кожа, огромные золотисто-карие глаза с пушистыми ресницами и шелковые иссиня-черные кудри, изящно рассыпавшиеся по хрупким плечам. Кроме того, она обладала идеальной фигурой, стройной, очень женственной.

– Бет не может усидеть на месте ни минуты.

«Если бы Клер смогла дебютировать в свете, у нее не было бы отбоя от выгодных женихов», – с болью в сердце подумала Габби. Самое печальное заключалось в том, что средство, которое могло бы обеспечить будущее Клер – будущее, которого она заслуживала и на которое могла рассчитывать по праву рождения, – было под рукой.

Маркус дал разрешение отправить Клер в Лондон. И практически выдал Габби carteblanche [2] на получение необходимых для этого сумм.

Но Маркус был мертв. Присланные им письма превратились в никчемные листы бумаги. Как только кузен Томас узнает, что он стал графом Уикхэмом, сестрам придется сказать спасибо, если их не вышвырнут из Готорн-Холла.

Язык Габби словно налился свинцом. То, что она была обязана сообщить сестрам, было слишком жестоко. Она оттягивала эту неприятную минуту, но не могла же она молчать вечно. Если бы Маркус прожил еще хотя бы три месяца, пока не состоится дебют Клер…

– Ради бога, Джим, не молчи! Ты нашел нашего брата или нет?

Бет, как веселый щенок, прыгала вокруг человека, который учил ее и сестер ездить верхом, охотиться, ловить рыбу и всячески наслаждаться щедротами природы. За долгие годы сестры привыкли относиться к Джиму скорее как к наперснику и другу, чем как к слуге, хотя правила этикета не одобряли столь дружеских отношений с простым грумом.

Лицо Джима стало еще более несчастным.

– Да, мисс Бет, нашел, но…

Он беспомощно посмотрел на Габби. Не сводя глаз с зажатого в руке письма, старшая сестра сделала глубокий вдох и приготовилась сообщить страшную новость.

В этот момент Бет увидела письмо, мгновенно очутилась рядом и с радостным криком выхватила его у Габби.

– Бет, подожди… – запротестовала Габби.

Она протянула руку, намереваясь забрать письмо, но младшая сестра ускользнула от нее с победной улыбкой. Габби понимала, что должна сказать правду, но оттягивала эту тяжелую минуту.

– Бет, неужели тебе ни капельки не стыдно? – сердито спросила Клер, садясь в кресло у камина и делая вид, что ее ничуть не интересует содержание письма, с которым жадно знакомилась младшая сестра. – Ты стала настоящей разбойницей. Ведешь себя хуже всякого мальчишки…

– Зато я не сломаю себе шею, заглядывая в каждое попавшееся зеркало, – парировала Бет, оторвавшись от письма и сердито покосившись на обидчицу. Затем она уткнулась в листок, мечтательно улыбнулась и снова посмотрела на Клер. – Клер, твой дебют в свете все-таки состоится! Брат разрешает нам ехать в Лондон!

Клер резко выпрямилась. Ее глаза расширились, щеки залил румянец.

– Бет, неужели это правда? – Она уставилась на старшую сестру. – Габби…

Девушка отчаянно боялась поверить своему счастью.

«О господи, сейчас у меня разорвется сердце, – подумала Габби, глядя на Клер. – Как я скажу ей, что теперь это невозможно?»

В это мгновение раздался треск, похожий на громкий хлопок в ладоши; затем огонь в камине вспыхнул жарче и ярче прежнего, приковав к себе всеобщее внимание. Отсвет пламени окрасил руки Габби в зловещий красный цвет. Она заметила это, потому что смотрела на письмо поверенным, которое все еще прикрывала ладонями. Габби не сомневалась, что на ее лицо лег тот же адский отблеск, полностью соответствовавший случаю.

Потому что именно в этот момент ее посетила чудовищно-грешная мысль…

– Читай сама.

Бет сунула письмо Клер, взгромоздилась на ручку кресла и стала следить за сестрой. На лице девочки были написаны ликование и ожидание.

Дочитав письмо до конца, Клер принялась его перечитывать. Две девичьи головки – одна рыжая, другая черная как смоль – склонились над листком бумаги, и сестры, перебивая друг друга, начали вслух перечитывать уже знакомые строки.

Пока сестры строили планы на будущее, Габби приняла решение. Она с легким удивлением обнаружила, что все же не лишена фамильных черт. У всех Бэннингов была в крови капля авантюризма, страсть к азартной игре. Настала ее очередь бросить кости. Худенькая женщина среднего роста, облаченная в платье из черного бомбазина, с непокорной гривой каштановых волос, собранных в аккуратный пучок на затылке, встала из-за стола. Ее бледное лицо с прямым маленьким носом, решительным ртом и надменным подбородком внезапно озарила яростная решимость, в обычно спокойных серых глазах вспыхнул огонь. Легкой походкой, давно научившись искусно скрывать хромоту, Габби обогнула стол и подошла к Джиму.

– Ты уже говорил о несчастном случае кому-нибудь? Говорил с кем-нибудь на корабле или после высадки в Англии? – спросила молодая женщина так тихо, чтобы было слышно только ему.

Тем временем сестры снова углубились в чтение письма. Перечитав его, должно быть, уже в десятый раз, девушки посмотрели друг на друга и возбужденно защебетали. Это зрелище окончательно добило беднягу Джима. Шепот Габби стал настойчивее:

– Я спрашиваю, кто еще знает о смерти брата?

Слуга и хозяйка были примерно одного роста, и их глаза находились почти на одном уровне. Джим пристально посмотрел на Габби, еще не понимая, куда она клонит.

– В Англии никто не знает, мисс Габби. Боже упаси! Разве я стал бы говорить с незнакомцами о семейных делах? Ни на корабле, ни в других местах. Думаю, на Цейлоне кое-кто знает о случившемся, но это главным образом туземцы.

– Тогда я хочу попросить тебя о большой услуге, – быстро пробормотала Габби, боясь передумать. – Притворись, что ты оставил брата сразу же, как только получил эти письма, и не был свидетелем его смерти. Сделай вид, будто думаешь, что граф все еще жив, находится на Цейлоне и собирается прибыть в Англию сразу же, как только покончит с делами.

При виде решительного лица хозяйки у Джима расширились глаза, а губы вытянулись так, словно он хотел присвистнуть.

– Мисс Габби, я, конечно, сделаю это. Сами знаете, для вас я готов на все. Но правда рано или поздно выйдет наружу. Так всегда бывает. И что мы тогда будем делать? – Джим смотрел на нее с сомнением и тревогой.

– Хуже, чем сейчас, уже не будет, а лучше – почти наверняка, – решительно сказала Габби. – Все, что нам нужно, это немного времени и немного удачи.

– Габби, неужели ты не рада? Мы едем в Лондон! – восторженно воскликнула Бет, спрыгнула с ручки кресла, бросилась к старшей сестре и заключила ее в объятия. – У Клер будет настоящий дебют, и мы столько всего увидим. Ох, Габби, я никогда нигде не была, кроме Йоркшира!

– Никто из нас не был, – поддержала Бет Клер. Ее глаза сияли.

Она присоединилась к сестрам; было видно, что только положение взрослой молодой леди мешает ей уподобиться Бет и запрыгать от радости.

– Лондон станет лекарством для всех нас. – Габби высвободилась из объятий Бет и сумела изобразить вполне правдоподобную улыбку. Она покосилась на Джима и увидела, что слуга смотрит на нее с таким ужасом, словно у хозяйки внезапно выросли рога и хвост.

– Значит, мы сможем купить себе несколько новых платьев?

Клер никак не могла поверить, что все так счастливо разрешилось. Она любила красивые наряды и при каждом удобном случае рассматривала картинки в таких журналах, как «Леди мэгэзин», которые при жизни отца были в их доме под запретом, однако иногда все же попадали в руки девушки. Клер не была слишком тщеславной, но прекрасно сознавала свою красоту, и такие вещи, как последние фасоны платьев или модные прически, казались ей очень важными. Она страстно хотела дебютировать в свете, однако понимала, что в данных обстоятельствах шансов на это почти нет. Надо отдать Клер должное: девушка была готова к тому, что ее мечты не сбудутся. И вот теперь…