Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн". Страница 78

– А почему вы не едете к ним? – спросил я.

– Возможно, что такой момент настанет, но я немец, и все-таки надеюсь, что вскоре это безумие закончится.

Но его надежды не сбылись. Это я понял менее, чем через год, сидя в кабинете рейхсмаршала.

– Евреи во всем мире, как и в Германии, обречены, – вежливо сказал он. – Мы, представители нового порядка, понимаем это и приглашаем наших друзей и союзников за океаном присоединиться к нашему крестовому походу. – Я молчал, ожидая, пока он снова заговорит. – Мы, люди воздуха, понимаем друг друга, – сказал он.

– Да, ваше превосходительство, – кивнул я.

– Отлично, – улыбнулся он. – Тогда не будем терять время. – Он взял со стола папку с бумагами. – По новому закону рейха все имущество Отто Штрассмера конфисковано. Мы знаем, что там есть деньги, которые вы приказали ему перевести в Рейхсбанк.

Мне не очень нравится слово «приказал». Я пытался связаться с Отто Штрассмером.

Геринг снова улыбнулся.

– У него было несколько приступов, и сейчас он находится в больнице.

– Я знаю, – ответил я, поднимаясь.

– Третий рейх не забудет своих друзей, – сказал рейхсмаршал и нажал на кнопку на столе.

В дверях появился молодой лейтенант.

– Хайль Гитлер, – крикнул он, выбрасывая руку в нацистском приветствии.

– Хайль Гитлер, – небрежно ответил Геринг и повернулся ко мне.

– Лейтенант Мюллер будет сопровождать вас в поездке на завод Мессершмитта. Надеюсь снова увидеть вас на обеде, герр Корд.

Завод Мессершмитта удивил меня. В области самолетостроения в Штатах не было ничего подобного. Разве что его можно было сравнить с автомобильными конвейерами в Детройте. И когда я взглянул на чертежи МЕ-109, украшавшие кабинет Мессершмитта, то понял, что мы остались в дураках.

Вечером во время обеда Геринг отвел меня в сторонку.

– Ну, что вы скажете о нашем заводе?

– Впечатляет, – сказал я.

Он довольно кивнул.

– Это копия вашего завода в Калифорнии, но, естественно, в увеличенном виде.

– Конечно, – согласился я, удивляясь, как они узнали об этом. Но потом я понял, что никакого секрета здесь нет. Ведь до сих пор у нас не было правительственных заказов и мы выпускали только гражданские самолеты.

Он рассмеялся и отошел, но через минуту вернулся обратно.

– Между прочим, – прошептал он, – фюрер доволен сотрудничеством с вами. Когда я могу сказать ему, что мы получим деньги?

Я посмотрел на него.

– В тот день, когда Отто Штрассмер войдет в мой кабинет в Нью-Йорке.

Геринг удивленно взглянул на меня.

– Вы ставите меня в неловкое положение перед фюрером.

Он будет очень недоволен, услышав, что мы не получим денег.

– В таком случае, зачем расстраивать его? Да и Германии не все ли равно – иметь одним евреем больше или меньше.

– Возможно, что это наилучший выход, – Геринг медленно склонил голову.

Месяц спустя невысокий немецкий инженер вошел в мой кабинет в Нью-Йорке.

– Чем вы теперь собираетесь заняться? – спросил я.

– Прежде всего поеду к семье в Колорадо и отдохну немного. Потом надо будет искать работу, я уже не богатый человек.

Я улыбнулся.

– Идите работать ко мне. Предлагаю вам миллион долларов в счет будущих лицензионных платежей.

Когда он ушел, я дал Моррису указание ускорить работу над КЭ-4. Если предчувствие не обманывало меня – у нас оставалось слишком мало времени. Другое дело, как было убедить в этом военных.

Я посмотрел через стол на Форрестера.

– Я вернусь в город и сделаю несколько звонков в Вашингтон, – сказал он. – У меня еще остались там друзья. Потом попытаюсь опять поговорить с генералом. Возможно, сумею заставить его хотя бы выслушать меня.

– Хорошо, – согласился я, взглянув на часы. Было почти половина первого. Собрание акционеров уже должно было закончиться, и Маккалистер с Пирсом, наверное, вернулись в отель.

– Я назначил на час встречу в отеле «Уолдорф», – сказал я. – Могу вас подвезти.

– Спасибо, – ответил Форрестер, – у меня там за ланчем свидание, которое мне не хотелось бы пропустить.

Он вошел в отель вместе со мной, и мы разошлись: я пошел к лифту, а он в ресторан. Стоя в ожидании лифта, я увидел, как навстречу подполковнику поднялась женщина – та самая, которую я видел на аэродроме. Я был заинтригован. Метрдотель Рико провел их к столику. Я подошел к дверям ресторана и дождался возвращения Рико.

– О, мсье Корд, – улыбнулся он. – Будете обедать?

– Нет, Рико, – сказал я, вкладывая банкнот в его всегда отверстую руку. – У меня вопрос. Кто эта дама с подполковником Форрестером?

Рико понимающе усмехнулся и поцеловал кончики пальцев.

– О, она очаровательна. Это мадам Гэддис, жена генерала.

Возвращаясь к лифту, я оглядел вестибюль. Генерал должен быть где-то здесь. Судя по его отношению к Форрестеру, у них были разногласия не только по поводу самолетов.

Я заметил генерала, когда он проходил через вестибюль в туалет рядом с лифтом. Лицо его было злым и красным. Он выглядел как человек, нуждавшийся в облегчении иного свойства, нежели то, которое он собирался получить там, куда направлялся.

Я подождал, пока за ним закроется дверь, и подошел к лифту. Впервые со времени посадки КЭ-4 в аэропорту Рузвельта я почувствовал себя лучше. Теперь все встало на свои места.

Беспокоиться больше было не о чем. Оставался единственный вопрос – сколько самолетов закупит армия.

3

Больше всего мне хотелось принять душ и поспать, потому что я с пяти утра был на ногах. Раздевшись и швырнув одежду в кресло, я встал под горячие струи. Усталось и напряжение исчезли. Несколько раз звонил телефон, но я не подходил к нему.

Выйдя из ванной, я снял трубку и попросил телефонистку ни с кем не соединять меня до четырех часов.

– Но мистер Макаллистер просил позвонить ему сразу как вы придете, – взмолилась она. – Он сказал, что это очень важно.

– Вы можете соединить нас в четыре часа, – сказал я, положил трубку и, упав на кровать, уснул, как ребенок.

Разбудил меня телефонный звонок. Я взглянул на часы. Было ровно четыре. Звонил Макаллистер.

– Я пытался дозвониться до тебя весь день. Где тебя черти носят.

– Я спал.

– Спал? – закричал он. – У нас собрание совета директоров в кабинете Нормана. Сейчас мы идем туда.

– Ты не говорил мне об этом.

– А как я, черт возьми, мог сделать это, если твой телефон не отвечал?

– Соедините меня с генералом Гэддисом, – сказал я. – Думаю, что он остановился в отеле.

В ожидании я закурил сигарету. Через минуту в трубке раздался голос:

– Говорит генерал Гэддис.

– Генерал, это Джонас Корд. Я в номере триста один пятнадцать. Хочу поговорить с вами.

– Нам не о чем говорить, – холодно ответил генерал. – Вы просто молодой грубиян.

– Я собираюсь говорить не столько о наших делах, сколько о вашей жене.

Я услышал, как он заскрипел зубами от ярости.

– О моей жене? Какое она имеет отношение к нашим делам?

– Думаю, что самое непосредственное, генерал. Мы оба знаем, с кем она встретилась сегодня в час в ресторане. Наверное, Министерству обороны не понравится, что основной причиной отказа от КЭ-4 является просто ревность. – В трубке повисла тишина. – Между прочим, генерал, – спросил я, – что вы пьете?

– Виски, – машинально ответил он.

– Отлично. Здесь у меня есть для вас бутылочка. Можем мы встретиться через пятнадцать минут.

Я опустил трубку, не дожидаясь ответа генерала, и позвонил в ресторан. В это время раздался стук в дверь.

– Войдите, – крикнул я.

Это были Макаллистер и Дэн Пирс. На лице Макаллистера присутствовало обычное озабоченное выражение, но Пирс улыбался во весь рот.

Явился официант и стал накрывать стол в гостиной. Услышав звон приборов, я почувствовал голод. Я ничего не ел с завтрака, поэтому заказал три сэндвича с мясом, бутылку молока, кофейник черного кофе, бутылку шотландского и две бутылки ржаного виски и две порции картофеля по-французски.