Звездный танец - Робинсон Спайдер. Страница 8

Это что касается эстетики. Различие с точки зрения переживания состоит в том, что, когда вы смотрите, как космический коммандо торгует средствами от геморроя, вас не привязывают к креслу, не оглушают, не заставляют вас весить больше полутонны неразумно долгое время, а затем не кидают вас в невесомость. Кровь бросилась мне в голову, в ушах звенело, нос заложило, я залился сильным «румянцем». Я был готов к тошноте, но то, что я получил, было еще более странно: внезапное, беспрецедентное, полное отсутствие боли в ноге. Шера страдала от тошноты за нас обоих, едва успевая подносить пакет. Кэррингтон отстегнулся и уверенным движением сделал ей укол против морской болезни. Казалось, целая вечность прошла, пока укол подействовал, но когда, наконец, это произошло, изменение было потрясающим. Бледность исчезла, сила возвратилась мгновенно, и Шера явно полностью оправилась к тому моменту, когда пилот объявил, что мы начинаем стыковку, и не будем ли мы так любезны пристегнуться и заткнуть рты. Я почти ожидал, что Кэррингтон наорет на него, чтобы вбить в него хорошие манеры, но, очевидно, промышленный магнат не был таким дураком. Он заткнулся и пристегнул ремни. Моя нога ничуть не болела.

Совершенно. Комплекс Скайфэк выглядел как беспорядочная куча велосипедных шин и пляжных мячей различных размеров. Та шина, к которой устремился наш пилот, больше напоминала тракторный обод. Мы .выровняли курс, стали осью этого обода и сровняли вращение. Тогда проклятая штуковина высунула спицу, которая ухватила нас прямехонько за шлюз. Шлюз был «над головой» наших кресел, но мы и вошли в него и покинули его ногами вперед. Через несколько ярдов направление, в котором мы двигались, стало «низом» и поручни превратились в лестницу. С каждым шагом нарастал вес, но даже когда мы появились в довольно большом кубическом помещении, он был гораздо меньшим, чем обычный земной. Тем не менее моя нога опять начала ныть.

Комната пыталась быть классической приемной высокого ранга.

(«Пожалуйста, садитесь. Его величество скоро встретится с вами».) Но небольшая тяжесть и р-костюмы, висящие на двух стенках, портили эффект.

В отличие от скафандра космического коммандо настоящий скафандр, в ко— тором поддерживается внутреннее давление, не имеет ничего общего с очертаниями человеческой фигуры и выглядит ужасно глупо, вися вот так.

Молодой темноволосый человек, одетый в твид, поднялся из-за прекрасно оборудованного пульта и улыбнулся.

— Рад вас видеть, мистер Кэррингтон. Надеюсь, полет прошел хорошо.

— Спасибо, Том. Ты, конечно, помнишь Шеру. Это — Чарльз Армстед.

Том Мак-Джилликади.

Мы оба показали зубы и сказали, что в восторге от знакомства. Я разглядел, что за внешней приветливостью у Мак-Джилликади скрывалась какая-то озабоченность.

— Нильс и мистер Лонгмайер ожидают вас в офисе, сэр. Было… было еще одно наблюдение.

— А, проклятие, — начал Кэррингтон с чувством, но оборвал себя. Я уставился на него в изумлении. Ведь полная сила моего отборного сарказма не смогла рассердить этого человека.

— Хорошо. Позаботься о моих гостях, пока я послушаю, что скажет Лонгмайер.

Он направился к двери, двигаясь, как пляжный мяч в медленном движении, но самостоятельно.

— Ах, да! «Шаг» загружен под завязку громоздким оборудованием, Том.

Приведи корабль на грузовой причал. Сложи оборудование на Шестом.

Он ушел с озабоченным видом. Мак-Джилликади включил пульт и отдал необходимые распоряжения.

— Что происходит, Том? — спросила Шера, когда тот освободился.

Перед тем как ответить, он взглянул на меня.

— Извините, что спрашиваю, мистер Армстед, но вы не журналист?

— Зовите меня Чарли. Нет. Я видеооператор, но я работаю на Шеру.

— Ммм… Ладно, все равно рано или поздно вы об этом услышите. Около двух недель назад внутри орбиты Нептуна появился объект, возник внезапно и непонятно откуда. Наблюдались еще… некоторые аномалии. Это продолжалось полдня, а потом прекратилось. Космическая Команда за— секретила информацию, но на Скайфэке это известно всем.

— И эта штука появилась опять? — спросила Шера.

— Да, сразу за орбитой Сатурна. Меня это почти не заинтересовало. Без сомнения, объяснение этому феномену существует, а поскольку Айзека Азимова рядом нет, я наверняка не пойму ни слова. Большинство из нас перестали верить во внеземные цивилизации, когда Проект ОЗМА обернулся пустышкой.

— Маленькие зеленые человечки, надо полагать. Не мог бы ты показать нам холл, Том? Я так понимаю, что он точно такой же, как тот, где мы будем работать.

Казалось, Том обрадовался перемене в разговоре.

— Ну конечно.

Мак-Джилликади провел нас через герметичную дверь напротив той, куда вошел Кэррингтон, через длинные залы, где полы закруглялись впереди и по— зади нас. Каждый зал, наполненный деловитыми и целеустремленными людьми, был оборудован по-своему, каждый чем-то напоминал мне вестибюль «Нью Эйджа», или, возможно, старый фильм «2001».

Футуристическое Изобилие, настолько подчеркнутое, что просто обалдеть.

Уолл-стрит, поднятая живьем на орбиту — тут даже часы показывали время Уолл-стрит. Я пытался, но так и не смог уверить себя в том, что совсем рядом в любом направлении холодное и пустое пространство Космоса. Хорошо еще, что иллюминаторы отсутствовали, — в один прекрасный день, привыкнув к низкой гравитации, человек может забыться и открыть один из них, чтобы выбросить окурок.

Пока мы шли, я изучал Мак-Джилликади. Он весь был безукоризнен, от узла на галстуке до кончиков ногтей, и не носил никаких украшений. Волосы

— короткие и черные, борода устранена физиологическими методами, и на профессионально бесстрастном лице — неожиданно теплые глаза. Я все гадал, за какую цену он продал душу, и надеялся, что он не продешевил.

Мы должны были снизиться на два этажа, чтобы попасть в холл.

Гравитация на верхнем поддерживалась в 1/6 нормальной, вероятно, для удобства лунного персонала, совершавшего регулярные рейсы на Скайфэк, но главным образом, конечно, для удобства Кэррингтона. Спуск принес небольшое увеличение веса, приблизительно к 1/5 или четверти нормального.

Моя нога резко воспротестовала, но, к своему удивлению, я обнаружил, что предпочитаю боль ее отсутствию. Немного страшно, когда старый друг покидает тебя.

Холл оказался больше, чем я ожидал, и вполне удовлетворял нашим целям.

Он включал все три этаж и одна стена целиком была огромным ви— деоэкраном, по которому ошеломляюще кружились звезды; со случайной регулярностью к ним присоединялся кусочек матери-Земли. Пол был заставлен по-разному сгруппированными столами и стульями, но я видел, что, если его очистить, Шере будет обеспечено вполне достаточно места для танца. По укоренившейся привычке мои ноги начали проверять пол, насколько он подходит в качестве поверхности для танца. Затем я вспомнил, как мало все это значит в данной ситуации.

— Ну, — сказала мне Шера с улыбкой, — вот как будет выглядеть наш дом в последующие полгода. Холл Кольца-2 идентичен этому.

— Полгода? — сказал Мак-Джилликади. — Исключено.

— Что вы имеете в виду? — Шера и я воскликнули одновременно.

Он моргнул, услышав наш сдвоенный вопль.

— Ну, вы, вероятно сможете оставаться так долго, Чарли. Но Шера уже провела год в низкой гравитации, когда работала в машинописном бюро.

— Ну так что?

— Смотрите. Вы собираетесь проводить в невесомости долгие отрезки времени, если я правильно понимаю?

— По 12 часов в день, — согласилась Шера.

Он поморщился.

— Шера, мне ужасно не хочется говорить… но я бы удивился, если бы вы продержались даже месяц. Человеческий организм рассчитан на среду с одним g и плохо работает в нулевой гравитации.

— Но он адаптируется, не так ли?

Том невесело рассмеялся.

— Конечно. Вот почему мы отправляем весь персонал на Землю каждые четырнадцать месяцев. Ваш организм перестроится. В одну сторону. Без возврата. Как только вы полностью адаптируетесь, возвращение на Землю остановит ваше сердце — если другие главные системные нарушения не про— изойдут раньше. Послушайте, вы былина Земле всего лишь три дня — вы чувствовали боль в груди? Головокружение? Проблемы с кишечником? Рвоту при полете?