Любовь в вечерних новостях - Робертс Нора. Страница 24

Ливи ввинтилась в толпу вслед за своим оператором. Ей приходилось то и дело отбиваться, пуская в ход локти. Люди, спасаясь, бежали в обратном направлении. Выстрелы заглушали крики ужаса. Ливи кто-то сильно ударил по руке, но она продолжала пробиваться вперед, не прекращая говорить в микрофон. Когда она оказалась рядом с Торпом, он схватил ее за руку. Оттащив в сторону, он прижал ее к стене. Пуля ударилась о мостовую меньше чем в двух шагах от них.

— Не будь дурой, — резко приказал он, снова поднося ко рту микрофон. — Четыре человека. — Торп не отрывал взгляда от происходящего. — В масках и вооруженные автоматами…

Ливи вырвала запястье из его цепкой хватки. Путь был загорожен. Репортаж пришлось вести с того места, где она стояла. Поверх плеча Торпа Ливи могла видеть разбитый автомобиль и четырех вооруженных мужчин. Боб стоял, опустившись на колено, впереди толпы и снимал стрельбу так хладнокровно, словно вечеринку в саду. Из любого подвернувшегося им укрытия представители прессы всех стран следили за событиями. Эфир заполнило произносимое на множестве языков слово «нападение».

Опять раздался оглушительный треск выстрелов. А затем наступило внезапное, зловещее молчание.

Торп продолжал вести репортаж и после того, как все четверо нападавших уже лежали на земле. Голос его был спокоен. Величайшая цель и триумф репортера — точно сообщить о происшествии в те самые минуты, когда оно происходит, без текста, без подготовки. Он говорил безостановочно минут пятнадцать, пока толпа не успокоилась. Процессия возобновилась. Потом будет служба, и репортаж станет вести лондонский корреспондент Си-эн-си. Это даст Торпу время, чтобы накопать что-нибудь о совершивших нападение. Торп дал знак оператору.

— Не имеешь права, — немедленно взвилась Ливи.

— Заткнись, Оливия. — До этого момента он не сознавал, до чего зол. Когда он отдавал микрофон звукооператору, рука у него чуть дрожала. «Ее могли убить, — угрюмо подумал он. — Вот здесь, рядом со мной. Она могла погибнуть от пули».

Вне себя Ливи выпрямилась во весь рост:

— Почему ты думаешь, что тебе…

Но он перебил ее яростный вопрос, схватив за руку:

— Кто-то должен был помешать тебе броситься под перекрестный огонь. Черт тебя побери, идиотка! — Торп встряхнул Ливи за плечи. — И кому ты передала бы тогда свой драгоценный репортаж, если бы получила пулю в лоб?

Ливи отшатнулась.

— Но я не лезла под пули. Я полностью отдавала себе отчет в своих действиях, — холодно ответила она.

— О чем ты говоришь? Ты мечтала угодить в самое пекло! — Торп уже кричал, привлекая любопытствующие взгляды операторов. — Ты что думала, если попросишь их вежливо, то они согласятся дать тебе интервью?!

Злая, но сбитая с толку, Ливи отрезала:

— Это ты не знаешь, о чем говоришь! Я делаю лишь то, что полагается любому репортеру. — И легким движением руки откинула со лба растрепавшиеся волосы. — У тебя нет прав вмешиваться в мою работу.

— Вмешиваться в твою работу?! — повторил он, словно не веря своим ушам. — Пустить тебя к четверым маньякам с автоматами?!

— Черт возьми! — Она завопила, уже ни на что не обращая внимания. — Ведь это какой репортаж потрясающий получился бы! Что с тобой стряслось?! Как ты мог упустить такое?!

Торп в ответ молча уставился на нее. Он чересчур горячо отреагировал на все и понимал это. Но злость не утихала. Он резко сунул руки в карманы, чтобы не встряхнуть ее еще разок. Все просто. Он не мог даже помыслить, что Ливи окажется в опасности. Наверное, раньше это просто не приходило ему в голову. Ему не за кого было бояться. А теперь он, может быть, и не хотел так поступать — его руки, перехватившие Ливи, сделали все за него.

— Ладно, мне надо передавать репортаж, — бросил он, повернулся и ушел.

Ливи гневно смотрела ему вслед и вдруг поймала вопросительный взгляд Боба. Сделав глубокий вдох, чтобы немного успокоиться, она подошла к нему.

— Пойдем, собери команду. Надо продолжать.

Ливи брала интервью у официальных лиц, прохожих, полиции. Она разговаривала с бледной потрясенной женщиной, которой шальная пуля попала в руку. Ливи говорила и говорила в микрофон, обыгрывая мнение толпы. А что еще оставалось? В сущности, никто ничего не знал. Нападали четверо, раненых двадцать четыре, тяжелых — двое. Все! И с этим прикажете работать? Ливи вертелась как могла, прокладывая себе путь в толпе.

Если террористы рассчитывали прервать погребальную службу, они просчитались потому, что хладнокровие англичан непоколебимо. В старинном аббатстве церемония совершалась, как ей положено, пусть за его стенами и действовали пресса и полиция.

Одновременно с правительственными автомобилями подъезжали и мчались обратно машины «Скорой помощи», поврежденный автомобиль террористов вывезли тягачом. Задолго до конца службы исчезли малейшие признаки беспорядка и волнения на улицах.

Со своей удобной позиции Ливи наблюдала за тем, как из аббатства вышла королевская семья. Если сотрудники службы безопасности удвоили рвение, то это прошло незаметно. Потирая ушибленную руку, Ливи смотрела, как операторы сворачивают технику. Ей казалось, что она стоит так уже несколько часов.

— Что дальше? — спросил Боб, укладывая камеру.

— Скотленд-Ярд, — ответила она устало и, потянувшись, выгнула спину. — . У меня такое чувство, что мы проведем большую часть дня в ожидании.

Ливи была совершенно права. Дав скудную официальную информацию, их отправили восвояси. Съемку закончили, а новостей не прибавилось. Ливи ждала в толпе коллег, потом металась, пытаясь нарыть что-нибудь эксклюзивное. В итоге уныло повторила все то же для «Вечерних новостей» и совершенно опустошенная отправилась в отель.

В изнеможении она мокла в ванне целый час и уже совершенно обессилела. Но спокойствия не было. В комнате стояла тишина. Ливи была еще слишком взбудоражена событиями. Не каждый день попадаешь в такой переплет, даже если ты репортер. Она уже стала жалеть, что отказалась пообедать где-нибудь вместе с командой.

Было еще рано, даже слишком рано. Ей не хотелось провести еще один вечер в гостиничном номере. Лучше посмотреть Лондон, и, забыв об усталости, она стала одеваться.

На улице было холодно, и тучи все еще угрожающе нависали над городом. На ней были слаксы, свитер, пальто она тоже захватила с собой. Ливи пошла наугад, не имея никакой определенной цели. На улицах было полно машин, пахло бензином. Биг-Бен пробил восемь раз. Если она хочет пообедать, то надо выбрать ресторан. Однако она продолжала идти.

То путешествие, двенадцать лет назад. Она снова вспомнила «Роллс-Ройс», поездки от монумента к монументу. В Букингемском дворце был «садовый вечер». В бледно-розовом платье из органди и в затейливой шляпке, Мелинда приседала перед королевой. Ливи ужасно хотелось побывать в Тауэре, но мать заметила, что посещение Национальной галереи будет более поучительным. Она с чувством исполняемого долга рассматривала картины и думала о том, как здорово было бы зайти в паб.

Несколько лет назад Дуг заговаривал о возможной поездке в Лондон. В те времена, когда еще можно было мечтать. Однако у них никогда не находилось лишних денег. А затем не стало и любви. Какие уж тут мечты.

Ливи стряхнула с себя дурное настроение. Она теперь в Лондоне, она вольна побывать и в Тауэре, и заглянуть в кабачок, и проехаться в метро. Но ей не с кем было разделить эту возможность. Никого, чтобы…

— Ливи.

Она ойкнула, повернулась и оказалась лицом к лицу с Торпом. Он взял ее за руку. Мгновение она смотрела на него, совершенно сбитая с толку.

— Одна? — спросил он без улыбки.

— Да, я… — И она запнулась, не зная, что сказать. — Вот захотелось побродить, посмотреть город.

— У тебя вид был несколько растерянный. — Он отпустил ее и сунул руку в карман.

— Да, я задумалась.

Ливи пошла рядом с Торпом.

— Ты прежде бывала в Лондоне?

— Один раз, давным-давно. А ты?

— Да, в молодости.

Некоторое время они шли молча. Его сдержанность была для нее внове, но она хотела, чтобы он первым нарушил молчание.