Ночная бабочка - Роджерс Розмари. Страница 10

Уолвертон. Это он с ленивой грацией вышел из кареты — его высокую фигуру узнать было нетрудно.

Кайла задернула штору и прижалась спиной к стене. Ею овладела паника. Сердце отчаянно заколотилось. Она взглянула на Селесту, погруженную в мир собственных воспоминаний и мыслей. Ну и выбрала крестная мать время для того, чтобы предаваться размышлениям о прошлом!

«Но почему я так нервничаю? Разве это не то, чего я хочу? Ну конечно же! Если он приехал с визитом, то по меньшей мере рассматривает мои притязания всерьез, а в худшем случае — взбешен».

Но это не ее забота. Она требует лишь того, что заслуживает. Разве не так? И если он позволит себе хотя бы усомниться в благородном происхождении ее матери, она немедленно укажет ему на дверь, как раньше он указал ей.

О Господи, как она выглядит?

Кайла подлетела к зеркалу. Волосы выбились из пучка на макушке и пышным облачком обрамляли лицо, которое было страшно бледно. Кайла ущипнула себя несколько раз за щеки и покусала губы, чтобы заставить их порозоветь. Затем разгладила ладонями складки своего дневного платья. Она не станет переодеваться в более нарядное, чтобы герцог не подумал, будто она придает большое значение его визиту.

«Нет, пусть уж он увидит, как мало меня интересует его мнение, — вдруг подумала Кайла. — Пусть знает, что для меня он лицо малозначительное».

Легкий стук в дверь заставил ее оторваться от зеркала. Повернувшись, она мельком взглянула на Селесту, которая, похоже, даже не обратила внимания на стук. С разрешения Кайлы вошла Сэлли, лицо которой пылало от возбуждения.

— Мисс, к вам гость — герцог! Это Уолвертон. Его светлость велел сказать вам, что просит принять его в гостиной внизу.

— Сообщи герцогу, что я не расположена с ним встречаться и прошу меня не беспокоить.

Сэлли испытала нечто вроде шока.

— О, мисс, вы уверены, что я должна ответить именно так?

— Да, конечно. Именно так ты и должна сказать. Если и после этого он будет настаивать на том, что должен непременно со мной увидеться, ты снова поднимешься, чтобы доложить о его просьбе. А теперь иди. Делай, как я сказала, и ничего не бойся, Он тебя не съест.

Однако полной уверенности в этом у Кайлы не было. Она подошла к гардеробу и достала кашемировую шаль. Шаль была мягкая и теплая. Кайла закуталась в нее от плеч до щиколоток. Она еле заметно улыбнулась. Если она правильно разгадала герцога, он с отказом не смирится. Кайла ждала, что Сэлли вернется и пригласит ее вниз в гостиную.

Не прошло и минуты, как снова раздался стук в дверь — настолько громкий, что Кайла даже нахмурилась, досадуя на столь бурную реакцию Сэлли. Но прежде чем она дала разрешение войти, дверь распахнулась, и в дверях появился герцог. Глаза его сверкали, брови взметнулись вверх, выражение лица при слабом освещении казалось зловещим.

— Вы не выглядите такой уж нерасположенной, мисс Ван Влит!

— Как вы… да как вы смеете, сэр! — Кайла стянула под горлом шаль, глядя на него полными гнева и дурных предчувствий глазами. Позади герцога девушка заметила Сэлли, которая металась по коридору, ломая руки и тихонько постанывая.

Оставив дверь открытой, Уолвертон шагнул в комнату и, глядя на нее в упор, сказал, кривя губы:

— Я не люблю, когда мне лгут, мисс Ван Влит.

— В самом деле? — Кайла вздернула вверх подбородок. — Я тоже. В таком случае объясните мне, пожалуйста, как это может быть, что вы не знаете о ребенке Эдварда Ривертона и Фаустины Оберж.

— Я сказал, что не существует доказательств вашей правоты. Их действительного не существует.

— И вы снова лжете, сэр. Я стою перед вами.

Опасный огонек сверкнул в серых глазах герцога, из дымчатых они превратились в темные и зловещие.

— Если у вас есть доказательства, мисс Ван Влит, предъявите их. Если нет, прекратите свои дерзкие посягательства, иначе вы можете оказаться в весьма затруднительном положении.

Кайла сделала шаг назад — якобы для того, чтобы подрезать фитилек нагоревшей свечи. Тетя Селеста продолжала смотреть в камин, ничем не выказывая того, что она слышит разговор, возможно, все еще погруженная под влиянием бренди в собственные мысли. Очень медленно и спокойно Кайла взяла крошечные ножницы, подрезала фитиль и, когда пламя успокоилось, подняла глаза на герцога.

— Ваша светлость, вы должны простить меня, если ваши угрозы не кажутся мне слишком страшными. Они мне представляются слишком неопределенными, особенно сейчас, когда позади у меня достаточно трудный путь. Я намерена требовать от вас официального признания.

— Слишком неопределенными? — Он подошел к ней настолько близко, что Кайла ощутила тепло, исходящее от его могучего тела, уловила запах кожи и виски. — Позвольте в таком случае пояснить мою мысль: немедленно уезжайте из Лондона, тогда у вас не будет никаких неприятностей, кроме горечи от сознания того, что ваш план провалился и вам не удалось выманить у меня деньги.

— А если я предпочту остаться? — Она улыбнулась, увидев, как сузились его глаза, — гнев взял верх над высокомерием. — У меня появились здесь друзья. — Кайла сделала жест рукой, показывая на улицу. Я уже приглашена в несколько домов. Разумеется, вы можете испортить мою репутацию, если пожелаете это сделать.

— Мадам, это лишь малая толика того, что я сделаю, если вы будете упорствовать.

— В самом деле? — Кайла нервно засмеялась, лицо ее вспыхнуло, однако она небрежно пожала пленами. — В таком случае я окажусь парией в высшем свете. Это ужасно. Однако само собой разумеется, что, если вы поступите столь сурово, я буду вынуждена рассказать некоторым людям, что мой отец герцог Уолвертонский, что он совратил свою жену и бросил вместе с ребенком умирать от голода на лондонских улицах. Бедная мама! У меня имеются доказательства, и вы это знаете. Брак был законным, ваша светлость, хотя вы и не хотите это признавать.

— Брак был аннулирован, как вам хорошо известно. Очевидно, для вашей матери были важнее деньги, чем мой кузен, поскольку она приняла их сразу же, едва ей предложили. Да и что еще можно ожидать от проститутки? Семья благополучно отделалась от нее. Она была нашим позором.

От наглых слов герцога у Кайлы запылали щеки, и ею овладела настоящая ярость, которую она все же сумела обуздать и лишь равнодушно пожала плечами.

— Вы так думаете? Тогда, возможно, вам будет огорчительно узнать, ваша светлость, что дочь вашего кузена вынуждена стать жрицей любви — служительницей Киприды, как говорят здесь, в Англии. Или как там еще — женщиной сомнительного поведения, fille de joie, ночной бабочкой. Да, это урок мне. За мамой гонялись, я понимаю. Что ни говори, а она была французской маркизой, урожденной аристократкой, сбившейся с пути не по своей вине. Какую занимательную историю вы сможете услышать, играя где-нибудь в карты, не правда ли? Дочь покойного герцога Уолвертонского и французской эмигрантки отдается тому, кто может себе это позволить. Возможно, будут заключаться пари, кто будет обладать мною первым. Смею уверить, плату я буду брать баснословно высокую.

Кайла говорила, и глаза Уолвертона все больше темнели, губы все больше сжимались, а щека задергалась. Смех Кайлы быстро сменился криком боли, когда герцог резко схватил ее за запястье. Он подтащил девушку к себе, и она даже не пыталась сопротивляться — это было бы бесполезно. Однако она продолжала высокомерно смотреть на него, чувствуя в то же время тепло его бедер даже через кашемировую шаль и юбки.

— Таких женщин, как вы, уйма. Не надо меня запугивать, мисс Ван Влит. Не следует бросать мне вызов — я не из тех, кто легко отступает.

Кайла смотрела ему в лицо, даже не пытаясь вырвать руку.

— Немедленно отпустите меня или…

— Или что? Вы закричите? — Уголки его напряженного рта дрогнули в полной ненависти усмешке. Герцог держал Кайлу так близко возле себя, что она ощущала жар мужского тела. От него пахло дождем, и крохотные капельки влаги поблескивали в его черных волосах.

— Нет, я не вижу смысла в том, чтобы кричать, ваша светлость. — Кайла произнесла это достаточно спокойным тоном, хотя он мало соответствовал тому, что она переживала на самом деле. — С мужчиной вроде вас бороться приходится другими способами.