Ночная бабочка - Роджерс Розмари. Страница 9

Селеста снова занялась шелковым отрезом, а Кайла нахмурилась. Порой крестная мать утаивала от нее некоторые вещи — отнюдь не по злобе, а, наоборот, по доброте душевной. Тем не менее было досадно узнавать с запозданием о фактах, которые, как считалось, были ей давно известны.

— Тетя Селеста, а кто стал содержать маму, после того как она лишилась крыши над головой?

— Не стоит об этом говорить, моя девочка. Давай лучше прикинем, насколько материя вот этого оттенка подойдет к твоим глазам. О, я вижу, что не подойдет. Она слишком бледна по сравнению с твоими ясными очами. — Под пристальным взглядом Кайлы тетя закусила губу и стала внимательно рассматривать содержимое корзинки, где находились образцы шелка. Затем раздраженно сказала: — Читай дневники Фаустины.

— Я читала. Она не указывает имен, там лишь инициалы. Такое впечатление, что она хотела забыть этих людей. А я помню очень смутно. Знаю, что это был не папа Пьер… Поначалу, во всяком случае.

Селеста тяжело вздохнула, положила образцы шелка в плетеную корзину и поднялась на ноги. Она слегка нахмурилась, и вокруг ее рта появились морщинки.

— Я позвоню, чтобы принесли чай, а потом мы поговорим на эту тему. Вероятно, есть вещи, которые тебе следует знать. Это было так давно, и я надеялась, что все забыто.

Кайла сидела словно деревянная, ощущая спазм в горле. В прошлом было что-то еще, а она помнила так мало. Ей вспоминались прогулки в парке, суета вокруг Фаустины, смех, когда ленточка в волосах развязывалась и ее уносил ветер, езда в экипаже с кем-либо из маминых друзей — это непременно был мужчина; адресованные маме восхищенные улыбки; потом другой мужчина, не такой приятный, которого она боялась. Но это было много лет назад, образы слились друг с другом, их трудно различить. Кайла вспомнила корабль, на котором они плыли в Индию; маму тошнило так же, как и Селесту. А потом смутные воспоминания о шумном появлении людей в тюрбанах… Жара, палящее солнце, маме становится совсем плохо… и вот появляется папа Пьер. У него доброе, хотя и немного странное лицо — поначалу. А потом такое родное и привычное.

Кайла увидела, что в комнату вошла Сэлли с чайным прибором и поставила его на маленький столик. Когда горничная удалилась, Кайла сказала:

— Мама встретила папу Пьера не в Англии?

Селеста заерзала на стуле.

— Не совсем. Она была представлена ему через «Дейли таймс».

— Через газету? — Кайла уставилась на крестную мать. У нее вдруг родилось и окрепло подозрение, но она боялась его высказать вслух, ибо тогда оно могло обрести реальность. Но не было смысла отгонять его от себя, поскольку Селеста стала быстро рассказывать, и слова ее журчали, словно вода, переливающаяся по камешкам на дне ручья.

— Пьеру нужна была женщина, чтобы вести хозяйство. Он поместил объявление в «Тайме». Фаустина была в отчаянии. А я к тому времени еще не встретила своего дорогого Режинальда и была не в состоянии ей помочь. Тебе не было и четырех, и Фаустина боялась, что ты окажешься на улице… или даже хуже — тебя возьмут такие люди… как те, что посещают сводниц. Есть такие мужчины, которые охотятся за маленькими детьми, чтобы удовлетворить свои извращенные желания. Фаустина и в мыслях не могла допустить, чтобы ты попала в лапы таких мерзавцев. Не видя и не зная другого выхода, она решила подписать договор с Пьером Ван Влитом, когда прочитала его объявление в газете. Она приехала в Индию совсем больной. Пьер оказался очень добрым человеком. Я думаю, он влюбился в нее. Она не отказалась от того, что обещала, — вела хозяйство. А он поклялся, что позаботится о тебе. И он заботился, Кайла, до тех пор, пока…

— Пока его компания не обанкротилась и он не оказался без денег. — Кайла с шумом втянула в себя воздух. — Он передал мне дневники матери, полагая, что я должна их прочитать и получить то, что мне принадлежит, потому что не мог обеспечить такого будущего, какое я могу найти здесь.

— Да. Он написал мне о своем положении, когда просил приехать к тебе. Я всегда обещала Фаустине, что позабочусь о тебе.

— У меня столько ангелов-хранителей, почему же я так бедна? — Кайла резко поднялась, расплескав чай на пол. Она не ожидала, что слова прозвучат так горько. Бедный папа Пьер! Он тяжело переживал банкротство, не знал, что его ждет в будущем, и сделал для нее все, что мог, — вручил немного денег и отправил с Селестой. И вот она здесь. Надежды, которые питала Кайла, быстро развеялись. Герцог Уолвертонский с сардонической улыбкой сразу же отверг все ее притязания.

Кайла подняла глаза на крестную мать и слабо улыбнулась.

— Вы, конечно, правы. Простите меня. Это были мимолетные сомнения. Сейчас я не могу сдаваться. Я сделаю все от меня зависящее, чтобы заставить этого отвратительного человека признать права моей матери и отдать то, что является моим. Лицо Селесты просветлело.

— Только это и будет для тебя спасением, ma petite.

— Недавно я узнала одну истину. Важен не столько характер человека, сколько характер всей семьи. Может, это покажется странным. — Кайла иронично улыбнулась. — Я то же самое наблюдала и в Индии, особенно среди англичан. В светском обществе не найдешь дружелюбия.

Селеста пожала плечами:

— Высший свет всегда таков, будь то Англия или Франция. Вот во Франции… ах, как красив был французский двор, ma petite! Элегантный, совершенно неповторимый стиль… Все разрушено, утоплено в крови моих друзей и членов моей семьи…

Внезапная печаль легла на лицо Селесты. Кайла знала, что это на целый день, так бывало всякий раз, когда крестная мать вспоминала о днях величия, о французском короле и его красивой безрассудной королеве с трагической судьбой. Фаустина рассказывала ей о том времени со вздохами и улыбками. Лишь однажды она упомянула о гильотине и временах террора, когда мир обрушился и она оказалась неприкаянной, После этого Фаустина приехала в Англию и встретила человека, который лишил ее всяких надежд, хотя она никогда о нем не говорила. Ни единого раза.

Пока Пьер не передал ей шкатулку из тикового дерева, Кайла ничего не знала о Джеймсе Эдварде Джордже Ривертоне, герцоге Уолвертонском — ее отце. Бедная мама! Сколько же она должна была выстрадать! Сначала из-за того, что ее отвергли, затем из-за предательства. Да, будет вполне справедливо возместить понесенные ею потери, пусть и с опозданием. Пришло время отомстить за Фаустину.

Глава 4

Спустилась ночь, и на Керзон-стрит зажгли фонари. Розовые шары света поблескивали вдоль улицы, напоминая Кайле о более счастливых днях в Индии, когда мать была еще жива, а несчастья случались только с другими людьми.

Сидя у камина и тихонько мурлыкая французскую песню, Селеста задумчиво смотрела на пламя и потягивала чай, который, как подозревала Кайла, был основательно разбавлен бренди. На Селесту иногда находила подобная меланхолия. В такие вечера они оставались дома и не принимали гостей, чтобы не слышать каких-нибудь малоприятных вопросов.

Кайла бесцельно бродила по комнате, брала в руки и тут же откладывала книгу, будучи не в состоянии читать или сосредоточиться на каком-либо одном предмете. Ее одолевали воспоминания, надежды сменялись страхами. Ну почему она считала, что это возможно? Скорее всего ничего не получится. Герцогиня была так холодна и надменна, а герцог — о Боже, этот герцог! Иногда Кайла думала о нем по ночам, когда сон не приходил, вспоминая его враждебный, но в то же время полный восхищения взгляд. Это всего лишь сон или мечта, потому что такие люди не меняют своих убеждений, и он никогда не признает женщину, которую считает авантюристкой.

Подойдя к окну, Кайла отодвинула занавеску и снова выглянула на улицу. Мостовая блестела от дождя. Вокруг уличных фонарей образовались розовые и золотистые нимбы из мелких капель. К дому подъезжала черная карета. Кайла рассеянно наблюдала за тем, как карета замедлила ход и остановилась у дома. Слуга в ливрее открыл дверцу кареты. На дверце даже при тусклом освещении можно было различить герб.