Оковы страсти - Роджерс Розмари. Страница 61

Повернув голову, Алекса с негодованием заметила, что глаза его все так же закрыты и дышит он ровно и спокойно. Наверное, он забыл об ее присутствии!

— Я ненавижу тебя, Николас Дэмерон! — сказала она сквозь сжатые зубы. — И я буду всегда ненавидеть и презирать тебя за твою ложь и лицемерие!

Хотя Алекса и ожидала, что он отреагирует на ее слова, его странный смех удивил ее.

— Неужели? — лениво спросил он, не открывая глаз. Алекса уже открыла рот, чтобы ответить, но он продолжал тем же ленивым голосом: — Ты же знаешь, что ничуть не удивила меня, сообщив мне об этом. Моя жена-девственница чувствовала по отношению ко мне то же самое, а может, еще хуже. Я все-таки, в конце концов, лишил ее девственности, и весьма неуклюже, судя по тому, как она потом всячески избегала меня. — Его отрывистый смех заставил Алексу содрогнуться, а он задумчиво продолжал: — Я думаю, мне должно было хватить ума общаться только с проститутками, индианками и мексиканками, которые хотят того же, что и я. Но, Господи, где ты видела двадцатилетнего молодого человека, у которого хоть на что-то хватало ума?

Алекса не могла понять, почему он вдруг стал рассказывать ей о своем прошлом, разве что он полностью забыл об ее присутствии и просто разговаривает сам с собой. Ее охватило двойственное чувство, с одной стороны, ей не хотелось больше ничего слушать, а с другой — ей хотелось услышать как можно больше, чтобы еще больше ненавидеть и презирать его. Проститутки и женщины с весьма туманными представлениями о добродетели. Вот его уровень!

— Зачем же тогда ты женился? — с удивлением спросила она. — Ты же не женщина, и никто не может заставить тебя жениться!

Ей уже показалось, что он заснул или просто решил не отвечать на ее вопрос, когда вдруг услышала его голос, в котором звучала горечь:

— Никто? Да, никто не приставлял мне пистолета к голове и не угрожал запереть в комнате, посадив на хлеб и воду, если я не женюсь. Но мой отец умер, когда я был совсем маленьким, я даже не помню, как он выглядел. Меня воспитывали мои испанские родственники. Они и договорились о моей свадьбе с родителями бедной Терезы, которая тогда еще лежала в колыбели. Ее тоже никто не спрашивал, устраивает ли ее такой выбор, и я женился, потому что нужно было как можно быстрее производить на свет наследников, пока меня не убили индейцы или не поглотила морская пучина. Хотя для нее это было бы значительно лучшим выходом. Но… В конце концов, нам обоим не повезло. Сейчас мне ее искренне жаль, и я понимаю, каким неуклюжим грубияном я ей тогда казался. Она не знала, как себя следует вести в постели, а у меня не было опыта общения с… с тем, что называется «невинностью», которая сродни невежеству. Черт!

Он надолго замолчал, и Алексе захотелось заставить его закончить свой рассказ, чтобы потом постоянно не думать о нем, потому что он уже сумел разбудить в ней любопытство. Подняв голову, Алекса посмотрела ему в лицо. Сердце ее бешено забилось, когда она увидела эти темно-зеленые глаза, прищуренные глаза пантеры, которые она так хорошо помнила. Облизнув губы, она улыбнулась и ласково погладила его. Вместо того чтобы ответить ей тем же, он нахмурился и прорычал:

— Какого черта ты здесь делаешь? Дьявол! — Не обращая на нее ни малейшего внимания, он отодвинулся и провел руками по волосам. — Поскольку сеньора была так любезна и предоставила мне горничную, которая должна охранять мои сны, будь любезна, принеси мне бокал холодного вина. И пока ты здесь, зажги мне еще одну сигару, а то прежняя уже не действует.

Как ошпаренная Алекса вскочила с кровати, глаза ее пылали ненавистью, она подумала о том, что он сделает, если она опять вонзится в него своими ногтями, тем более что рядом нет воды и на этот раз он не сможет ее утопить. Она заметила, что он сам зажег сигару и опять закрыл глаза. «Поскольку в нем самом есть что-то звериное, он кожей может чувствовать чужую ярость», — подумала Алекса. Иначе как еще можно расценить его слова, которые он произнес, даже не взглянув на нее:

— Послушай, девочка, если ты хочешь броситься на меня, то предупреждаю тебя, что от подобных детских выходок мне становится только скучно и тебе не удастся таким образом соблазнить меня, а ведь это твоя цель, не так ли? И хотя у меня сейчас нет настроения давать какие-либо советы, я все-таки хочу предупредить тебя, что если ты хочешь продвинуться… достичь успеха в выбранной профессии, то тебе надо научиться не бить своих клиентов, а покорять их улыбкой и обаянием!

— Что? — Голос Алексы опасно задрожал, но он нетерпеливо прервал ее, сказав, что поскольку она не послушна и не любезна, а именно эти качества он любит в женщинах, то он просит ее уйти и передать сеньоре, чтобы она прислала ему какую-нибудь другую даму.

— Ну, например… Какую-нибудь блондинку. Мадалену, по-моему, ее так звали. Во всех отношениях настоящая женщина. Да, и передай сеньоре, что я заплачу за то время, что ты провела со мной, и за все твои прежние попытки доставить себе удовольствие.

Не слишком ли далеко он зашел? Он слишком хорошо помнил ее бешеный темперамент. Наблюдая за ней из-под опущенных ресниц, Николас надеялся, что на этот раз она сможет держать себя в руках, поскольку сейчас он был слишком расслаблен под действием наркотика. Сейчас она напоминала ему разъяренную молодую амазонку, и он хотел ее почти так же сильно, как и не хотел. Он хотел ее с первой минуты, как только увидел, и сейчас он проклинал и ее, и свое желание. Его необъяснимо тянуло к ней, хотя он презирал ее за то, что она так легко стала тем, кем стала. Именно поэтому, когда сегодня он вдруг захотел вновь увидеть ее, он твердо решил не заниматься с ней любовью, как бы он этого ни желал.

К Алексе, наконец, вернулся дар речи.

— Ты!.. Ты… Если бы я только могла…

Поджав ноги, он откинулся на подушки и с любопытством смотрел на нее, а потом бесстрастным голосом поинтересовался, почему она ничего толком не говорит, а мямлит что-то непонятное.

Это был действительно опасный момент, потому что Николасу показалось, что она хочет запустить в него одним из канделябров. Но вместо этого она подбежала к двери, которую он раньше не заметил, и как фурия вылетела из комнаты. Интересно, она вернется или нет? Естественно, для них обоих будет лучше, если они никогда больше не увидят друг друга!

Николас глубоко затянулся, и наркотик стал вновь оказывать свое одурманивающее действие. Ему вдруг показалось, что дверь, за которой она скрылась, вдруг стала менять свои очертания. Он отложил сигару и лег, перестав думать о ней и вспомнив, что в ближайшее время ему предстоит принять решение, касающееся другой молодой особы и свадьбы. Брак между династиями. Он ухмыльнулся… Именно так сказала маркиза Ньюберская. Она объяснила ему, что, учитывая тот титул, который он рано или поздно унаследует, ему надо жениться на молодой, здоровой девушке, которая сможет родить ему много наследников и которая, помимо всего прочего, умеет управлять большим домом, знает этикет и обладает хорошими манерами.

— Вы нарисовали эталон всех добродетелей, который просто не может существовать, Belle-Mere, — именно так она просила его называть ее.

На это маркиза ответила, что уже нашла девушку, которая обладает всеми этими качествами и плюс к тому удивительно хороша собой.

Николас никак не мог поверить, что эта старая женщина, которая держала в руках всю свою семью благодаря уму и железной воле, могла серьезно обсуждать с ним достоинства его будущей жены, как будто речь шла о породистой кобыле. Поэтому, все еще надеясь, что это шутка, он спросил:

— А могу я узнать хотя бы имя этой богини или это останется тайной до свадьбы?

— Тебе не нужно упражняться со мной в сарказме, мой мальчик. Я назову тебе имя девушки, которая станет тебе прекрасной женой. Это, конечно же, Элен! Леди Элен Дэмерон, моя внучка и твоя очень дальняя кузина. Было бы нехорошо, если бы вы оказались близкими родственниками. Она скоро приедет сюда, и мы все устроим. Я думаю, следующей весной мы вполне можем объявить о помолвке, а свадьбу назначим, скажем, на…