Оковы страсти - Роджерс Розмари. Страница 62

— Одну минуту… пожалуйста.

Маркиза взглянула на него с удивлением, пораженная резкостью, с которой прозвучали его слова. Но Николасу уже было не важно, разозлит он ее или нет.

— Извините, что перебиваю вас, Belle-Mere, но мы раз и навсегда должны внести ясность в этот вопрос. Я хочу, чтобы вы знали, что я привык самостоятельно решать свою судьбу и устраивать свою жизнь. И я намерен так же поступать и впредь. Другими словами, у меня нет ни малейшего желания становиться одной из ваших марионеток, которыми вы с такой легкостью управляете, и, когда я вновь решу жениться, я сам сделаю выбор! Надеюсь, теперь между нами нет неясностей?

Он ожидал, что станет свидетелем ее бурного гнева, что она выгонит его из дома или что произойдет что-то подобное. Но к его удивлению, она рассмеялась и сказала, что чертовски рада найти хоть одного настоящего Дэмерона и что они непременно поладят.

Что ж, он высказал свою точку зрения и не встретил никакого сопротивления. Что же плохого в том, если он познакомится с очаровательной блондинкой леди Элен, которая в свои шестнадцать значительно умнее многих женщин вдвое старше ее? А поскольку они дальние родственники, вполне естественно, что он будет сопровождать ее в поездках с визитами к друзьям и знакомым. Единственная проблема, в чем он не сомневался, это сплетни, и все общество будет ожидать, когда же официально объявят об их помолвке. Черт побери! Даже сквозь окутавший его туман Николас почувствовал, как растут в нем гнев и раздражение. И Элен — хорошая девушка, она наверняка даже понравится ему. Больше того, он уверен, что она станет прекрасной женой. Но все дело в том, что он сам не готов еще жениться во второй раз. Особенно после Терезы… Несмотря на то, что прошло столько лет, тени прошлого все еще преследуют его.

Глава 27

— Ты видела? — зло кричала Алекса. — Мне не становится легче от моих попыток, но даже если бы мне и удалось это сделать, клянусь тебе, самое сложное для меня было притворяться, будто бы… Но в любом случае я потерпела неудачу! Прежде всего, он… Я ни капельки не интересую его. А потом… Ты слышала, что он говорил мне? И естественно, я стала терять контроль над собой и еще больше все испортила. Что хуже он еще мог мне сказать? Он дал мне понять, что смотрит на меня как на… на…

— На шлюху? — Орланда пришла ей на помощь. Алекса перестала метаться по комнате и покраснела.

— О! Я не хотела… Ты же знаешь, я не хотела… Это только его отношение ко мне! Эта высокомерная манера общаться с людьми! Это, конечно же, не служит оправданием тому, что я потеряла контроль над собой, но… — Глаза Алексы засверкали, как у дикой кошки. — Ты знаешь, он даже посмел мне сказать, что хочет, чтобы Мадалена… заняла мое место! «Эта очаровательная блондинка» — так он назвал ее. Ха! «Настоящая женщина» — это были его следующие слова. И…

— Пожалуйста, моя дорогая! — Орланда подняла руку, как бы желая остановить ее. Ее рука, казалось, сгибалась под тяжестью колец. — Если Мадалена может привести твоего виконта в хорошее расположение духа, тогда нужно быть практичной и использовать это. Ну а поскольку он притягивает тебя или ты испытываешь слабость к нему… — Орланда подняла брови, тем самым как бы заканчивая свою мысль, и Алекса, которая уже открыла рот, чтобы возразить ей, была вынуждена прикусить язык. — Ну? — продолжала Орланда. — Так я пошлю за Мадаленой и велю ей пойти к нему? В конце концов, моя дорогая, ты же знаешь, я должна заботиться о своей репутации. А ты не смогла угодить ему…

— Но это только потому, что я позволила ему вывести меня из себя! — сказала Алекса, пытаясь оправдаться. — В следующий раз… Я имею в виду… Я не хочу признать свое поражение! В следующий раз я буду победительницей, я обещаю тебе это! Даже если мне придется поступиться собственной гордостью.

Николас находился в каком-то полусне, а может, он действительно спал и ему снились сны. В клубах дурманящего дыма он видел постоянно меняющиеся видения, лица, картины, страны, сцены из жизни, о которых он не хотел бы вспоминать. И вдруг он сначала почувствовал и лишь потом услышал музыку. Звуки гитары, звучащие где-то очень далеко, так далеко, что и они вполне могли оказаться частью его воспоминаний. Он знал, что выкурил слишком много сигар с наркотиками, чего не следовало делать, не следовало поддаваться слабости, но сейчас уже поздно сожалеть об этом, он уже достиг той черты, когда фантазии перемешиваются с реальностью. Он чувствовал себя так, как будто лежал на дне лодки и плыл в неизвестность по воле волн, совершенно не задумываясь, куда принесет его течение.

Где он, конец пути? Он вновь вернется в Англию и вновь будет скован традициями, церемониями, этикетом. Нет, его настоящий мир, который не сможет понять никто из его нынешних «друзей», совсем иной, это совсем другой стиль жизни, жизни, в которой он рос и воспитывался. Два года в Новом Орлеане, богатом, изысканном, аристократичном, уже сами по себе были хорошей школой жизни. Там он провел два года, изучая французский, испанский, искусство ведения дуэлей на пистолетах, на рапирах, на ножах. За несколько месяцев он понял, как можно добиться успеха, и его стали принимать в самых высших, самых изысканных кругах. В Новом Орлеане он встретил Терезу, он быстро влюбился в нее и с легкостью согласился со своими дядюшками и с матерью, что ему уже пришло время жениться, тем более что это прекрасная партия, ведь Тереза была наследницей огромного состояния в Новом Орлеане, Техасе и Калифорнии.

— Она была красива и очень богата, и ты любил ее. Это действительно была лучшая партия для тебя! А если бедняжка поначалу боялась первой брачной ночи, то ты должен был проявить побольше терпения и понимания.

— Черт побери! Ты не понимаешь! Чертово терпение! В ту нашу первую ночь я был пьян и хорошо знал об этом, а когда она начала плакать, я ушел и оставил ее одну. Я оставил ее на целую неделю, потому что считал, что слишком сильно испугал ее. А затем была ночь, когда я… Мне кажется, все слуги тогда говорили об этом. Господи! Я уже сейчас и не помню, как это все тогда получилось! Во всяком случае, потом со мной говорил тесть, потом братья моей жены, а потом даже и друзья, которые считали, что я нарочно не исполняю свои супружеские обязанности.

— Но тебя устраивало такое положение вещей в отличие от нее?

— А почему это должно было ее устраивать? Я думаю, это не устраивало нас обоих. Как бы то ни было, я устал от того, что она вечно тряслась от страха и ненависти всякий раз, когда мы оставались наедине. Я лег с ней только однажды, когда заставил себя напиться и совершить все помимо ее воли. Потом я вернулся в Калифорнию на свое ранчо, через год я построил там новый дом и послал за ней. Она не хотела ехать в такое дикое место, как Калифорния, оставлять семью, друзей, разрушать свою такую привычную жизнь в Новом Орлеане. Но я настаивал, настаивала и ее семья, поэтому…

— Поэтому что? — спросил чей-то мягкий голос, который раздавался где-то совсем рядом с ним.

— Это не редкость в той части страны, особенно когда индейские племена выходят на тропу войны. Она ехала ко мне в сопровождении большого количества слуг, охранников и вооруженных солдат. И я сам послал им навстречу своих доверенных vaqueros, чтобы они сопровождали их по пустынной местности. Кстати, только один из них и выжил. Он и рассказал о том, что случилось. Они забрали ее вместе с другими молодыми и симпатичными женщинами, а всех остальных убили. Лучше бы они убили и ее, потому что я слишком хорошо знаю, как апачи обращаются со своими пленницами.

— Господи, но разве ты не поехал на ее поиски или, может, ты послал кого-нибудь, чтобы найти ее?

— Естественно! А знаешь ли ты, что женщины, попавшие в плен к индейцам, живут самое большее три месяца. Может, чуть больше, если один из воинов решит взять ее себе в жены. Но она ведь была так чувствительна, так легко ранима! Я сам искал ее, несмотря на то, что и ее, и мои родственники не советовали мне делать этого, я объявлял о вознаграждении тому, кто вернет ее, но все было бесполезно, она исчезла бесследно. И лишь один команчеро, один из тех, кто торгует с индейцами, скупая у них награбленное в обмен на оружие, сообщил, что ее вместе с двумя другими женщинами продали в другое племя, возможно, куда-то в Мексику. После этого уже не было смысла ее искать…