Оковы страсти - Роджерс Розмари. Страница 8

Алекса все еще не могла четко рассмотреть его, хотя теперь ей удалось заметить, что он довольно смуглый. И хотя его английский был безупречен, она все же уловила слабый акцент. Интересно, джентльмен ли он? Но тогда вряд ли он смог принять ее за настоящую леди. Внезапно она поняла, что, несмотря на тысячи книг, прочитанных ею на разных языках, она еще очень многого не знает. Ну, например… как вести себя в лунную ночь в обществе незнакомого мужчины, и если еще при этом на вас обоих нет никакой одежды?

Алекса начала вдруг безудержно смеяться, возможно, сдали нервы, а может быть, она просто осознала нелепость ситуации, в которой находится. Но он не засмеялся вместе с ней. Его голос звучал так, как будто он говорил сквозь стиснутые зубы:

— Вы находите здесь что-то смешное?

— Я нервничаю! Я всегда смеюсь, когда нервничаю. И все это кажется таким нереальным…

Ей показалось, что он напрягся. Для нападения? Очередной атаки? Алекса замолчала на полуслове и в панике побежала к ступенькам, ведущим к морю. Но он оказался там быстрее, преградив ей путь к спасению. Возмутительно! Она, Алекса Ховард, никогда трусливо не бежала от опасности, и, конечно же, она и теперь не боится! Но почувствовав, что его руки обнимают ее, она не смогла сдержать дрожь, пробежавшую по всему телу.

Как будто они просто продолжали светскую беседу, он наклонился к ней и небрежно спросил:

— Что такое, русалка? О чем ты подумала? И ты думала или рассчитывала?

— Рассчитывала? Что вы имеете в виду?

С негодованием Алекса попыталась скинуть его руку.

— В конце концов, не важно, что вы имеете в виду, главное то, что вы нарушили мое уединение, и вы…

— Неужели?

От его медленного, тягучего голоса она инстинктивно внутренне собралась. А он продолжал с саркастической усмешкой:

— Ну, в таком случае я тоже решил провести сегодняшнюю ночь в уединении. Насколько я знаю, ты не жена губернатора и не жена его адъютанта. На самом деле я вообще не могу представить тебя женой какого-нибудь достойного британского джентльмена, хотя бы потому, что ты решилась пойти искупаться под луной, да еще обнаженной. Это позволяет сделать мне вывод, моя прелестная нимфа, что ты…

— О! — Алекса почувствовала, что краснеет, и была рада, что он не мог заметить этого. Упоминать об этом было недопустимо и недостойно джентльмена. Сидя на одну ступеньку ниже его, она медленно стала опускаться, пока вода не закрыла ее плечи. Наблюдая за ней, он резко засмеялся. Алексе захотелось немедленно вцепиться в него ногтями. Но вместо этого, с усилием взяв себя в руки, она твердо сказала:

— Поскольку я являюсь гостьей королевского дома, я уверена, что вы без разрешения пришли сюда. И если в вас есть хоть капля благородства, вы уйдете отсюда немедленно! На самом деле я думаю, что вы даже не англичанин! Откуда вы? Уверена, у вас нет права находиться здесь, и если у вас достаточно ума, то вы уйдете отсюда, прежде чем…

Алексе не понравился короткий смешок, который заставил ее замолчать на полуслове.

— Прежде чем… что? Ты позовешь охранников, чтобы они увидели тебя в таком виде? Гостья королевского дома? Ты можешь быть любовницей какого-нибудь счастливчика, но только не губернатора, не думаю, что его жена позволит ему такую роскошь. Хотя, может быть, тебя пригласил кто-то из офицеров? Кто-то из стариков, наверное, иначе ты не была бы здесь одна и не стала бы искать утешения в лунном свете и море.

Ее характер наконец вырвался наружу, и Алекса резко ответила:

— Господи! Вот теперь вы определенно доказали, что не только начисто лишены какого-либо воспитания, но еще ужасно безнравственны…

— Оставь в покое распутников и извращенцев…

Его голос звучал довольно спокойно и бесстрастно, что очень удивило Алексу, а затем он продолжил неожиданно грубо и резко:

— Но если я не джентльмен, моя маленькая русалочка, то и ты не леди! Думаю, ты страшная лицемерка!

— Это неправда!

— Да? Тогда почему ты боишься доказать это, маленькая лгунья? Или ты пытаешься обезопасить себя, спрятавшись за высокую стену условностей и смертного греха?

Его голос, вначале звучавший обманчиво спокойно, внезапно превратился в подобие звериного рыка, что испугало Алексу. А затем, прежде чем она смогла о чем-нибудь подумать, сильные руки схватили ее. Он стал целовать ее, пока она вновь не почувствовала себя абсолютно безоружной и беспомощной. На этот раз его поцелуи не были нежными и ласковыми. Он игнорировал все ее слабые попытки уйти от его губ. Это были требовательные и почти грубые поцелуи. Инстинктивно она старалась освободиться от него, но в конце концов с ужасом осознала, что ее тело не желает освобождения.

Алекса вдруг поняла, что совсем не готова к страстным, диким чувствам, переполнявшим ее, которые вытеснили все, что было в ней рационального и практичного. Она услышала свой стон и почувствовала, как все ее тело содрогается от его прикосновений. Здравый смысл, оставшийся где-то далеко, в глубине ее сознания, заставлял Алексу презирать себя за эти новые чувства и ощущения. Что случилось с ней? Что это значит? Как она могла допустить такое? Почему позволила эмоциям взять верх над разумом? Но эти мысли остались где-то в дальнем уголке ее сознания.

Переполненная новыми чувствами и эмоциями, Алекса едва заметила, как они поднялись по ступенькам и упали на мокрую от росы траву.

Луна уже стала опускаться на иссиня-черном небе, прячась за горизонт, очерченный темной линией Индийского океана. Серебряные блики все еще отражались на поверхности бухты, и Алекса могла видеть прыгающие желтые огоньки на корабле, стоявшем неподалеку на якоре. Она смотрела, не видя, потому что в этот момент все ее существо было переполнено чувствами.

Траву давно уже не косили, и она больно царапала кожу Алексы. Его руки, скользящие по ее телу, каким-то дьявольским, непостижимым образом знали, где нужно остановиться, задержаться подольше. Дыхание Алексы участилось, а затем как бы застряло в горле. Она беспомощно подумала: что же она здесь делает с этим незнакомцем и почему позволяет ему такие вольности? Хэриет никогда не предупреждала ее об этом! Никто не предупреждал! Он лежал на боку, прижавшись к ней всем телом. А когда он начал поглаживать ее соски, а затем наклонил свою мокрую темную голову, чтобы поцеловать их, Алекса отметила про себя, что у нее нет ни малейшего желания отодвинуться от него, наверное, луна свела ее с ума. Внезапно испугавшись новых незнакомых чувств, которые переполняли ее, заставляли томиться и извиваться ее тело и хотеть… Хотеть чего? Она испугалась его, испугалась того, что он с ней делал помимо ее воли.

— Нет. — Алекса услышала свой слабый стон. — Не надо больше. Пожалуйста, прекратите!

— И почему это женщины всегда говорят «нет», хотя в действительности хотят сказать «да»?

Он приподнялся на локте, чтобы взглянуть на нее. Его язвительные слова подействовали на нее, как ушат холодной воды.

С быстротой кошки Алекса отскочила и села на траву, пристально глядя на него.

— Я советую вам пойти поискать столь хорошо знакомых вам женщин, которые говорят «нет», подразумевая «да», и с ними провести время так, как вам нравится. А я… я презираю это ваше чувство превосходства и пренебрежения к другим, поэтому вы можете…

Он тоже сел на траву, но, к сожалению, лицо его опять оказалось в тени и Алекса не смогла его рассмотреть. На какое-то мгновение он сжал ее запястья и сказал:

— Послушай… русалка… колдунья… или кто ты там есть на самом деле. Почему мы тратим такую ночь на бессмысленные разговоры и споры? Мы — незнакомцы, встретившиеся случайно волею судьбы, и, возможно, мы никогда не встретимся больше. Так почему бы нам не взять все от этой минуты? Сегодня ночью по некоторым причинам я не мог заснуть и поэтому решил пойти поплавать в бассейне губернатора и здесь встретил тебя. Я хочу заняться с тобой любовью, русалка. Прямо здесь и прямо сейчас.

Он хотел дотронуться до ее лица, но Алекса отпрянула, боясь вновь попасть под чары его рук. В течение прошедшего часа незнакомец обращался с ней слишком фамильярно, лишив ее всякого стыда. Волосы мокрыми прядями свисали ей на лицо, а Алекса пристально и молчаливо смотрела на незнакомца, которому в этот момент она напомнила испуганную олениху. Это почему-то раздражало его. Теперь-то во что она играет? Она уступала, кокетливо дразнила, снова уступала и вдруг… эта странная вспышка гнева. Как смеет она смотреть на него так, как будто он смертельно обидел ее?