Богатых убивают чаще - Рогожин Михаил. Страница 46

— Все так серьезно? — заволновался Стенькин. Волохов молча кивнул.

— Спасибо, Гена, за доверие.

— Схему тоже спрячешь. И не дай бог кто — нибудь прознает об этом. Убьют, не раздумывая. Соображаешь?

— Для тебя готов. Не дурак же. С офисом не подведи.

— Завтра мой управляющий займется этим. Встань возле дверей, чтобы никто не вошел.

Стенькин сорвался к дверям. Приоткрыв их, выглянул, затем плотно закрыл и довольно прошептал:

— Никого.

Выждав несколько минут, Волохов встал на стул. Оказавшись на уровне висящих часов, отвел их от стены в сторону. За часами скрывалась дверца сейфа. Набрал код, открыл сейф, достал оттуда тонкую кожаную папку с медными уголками. Захлопнул дверцу, вернул часы на место и спрыгнул со стула. Затем сложил вчетверо лист ватмана, спрятал его в ту же папку и протянул Стенькину.

— Прячь. И береги пуще собственной жизни.

Папка исчезла в недрах кожаной сумки. Стенькин, проверив замки, повертел ее, желая убедиться, что нигде нет прорех и дыр.

— Надега. Только дай знать, и «Московские новости» моментально напечатают. Без всякой утечки информации.

— Надеюсь, — кивнул Волохов и устало опустился на стул. После того, как папка перекочевала к Стенькину, тело налилось тяжестью, словно он проделал долгий тяжелый путь. В душе возникла апатия. Вялым жестом налил себе водку, выпил, не закусывая, безразлично взглянул на Стенькина.

— Что? Сердце?! — забеспокоился тот.

— Хуже… Пустота. Какое — то нехорошее предчувствие. Слишком запутались отношения. Нехорошо это.

— Да брось! Ерунда! Сейчас у всех так. Утешения Стенькина казались еще тошнотворней собственных мыслей. Волохов махнул рукой.

— Иди.

Стенькин нырнул в дубленку, натянул шапку с болтавшимися ушами и повесил сумку на плечо.

— Так не забудь про офис.

— Иди.

Закрыв за собой дверь конференц — зала, Стенькин столкнулся с официантом, жестом предложившим следовать за ним. Они вошли в кастелянскую комнату, где на стеллажах лежали чистые скатерти и салфетки. Стенькин, порывшись в сумке, достал пистолет и положил его на стол

— Заряжен? — спросил официант.

— Полная обойма. Начнешь ровно через час. Давай сверим время. Ровно в три я устрою легкое ДТП. Смотри, не начни раньше, иначе смажешь мое алиби.

— Не бзди, — проворчал тот. — Где деньги?

Стенькин, достав из сумки пухлую пачку долларов, перехваченную резинкой, бросил на стол, вслед за ней появился загранпаспорт с вложенным в него билетом «Аэрофлота».

— Рейс в Прагу в восемнадцать десять. Не опоздай. В противном случае, никаких гарантий.

Официант принялся пересчитывать деньги.

— Максим… — пристыдил его Стенькин, — у нас не обсчитывают.

— Ладно, — нехотя согласился тот.

Они вышли из комнаты, стараясь не шуметь, молча прошли по вестибюлю, пожали друг другу руки, и Стенькин вышел на улицу.

Дождавшись, когда часы в конференц — зале пробьют три раза, Максим взял пистолет, набросил на него белую крахмальную салфетку и открыл дверь. Волохов сидел с закрытыми глазами, пребывая в глубокой задумчивости. Он то ли не услышал шаги официанта, то ли не отреагировал.

Не теряя времени, Максим подошел к столу с остатками трапезы. Волохов не шелохнулся.

— Банщик, ты спишь? — тихо спросил официант.

Волохов приоткрыл глаза, и тут прозвучал выстрел. Пуля попала ему прямо в переносицу. Голова глухо ударилась о стенку. По матово — белой стене заструились алые ручейки. Максим накрыл салфеткой его лицо и направился к выходу.

В дверях возникла фигура управляющего. Он прибежал на звук выстрела.

— Что с шефом? — спросил упавшим голосом, стремясь заглянуть за спину Максима.

— Застрелился, — приближаясь, усмехнулся тот.

— Как?!

— А так, — Максим вскинул руку с пистолетом и выстрелил почти в упор.

Управляющий рухнул как подкошенный. Переступив через труп, Максим направился в кухню, где, лежа на кушетке в ожидании заказов, дремал повар. Официант не стал входить, а начал стрельбу с порога. Повар, подскочив, хотел укрыться за плитой, но вскоре растянулся на сверкающем чистотой кафельном полу. Последняя пуля угодила в голову, разом положив конец бурной агонии.

Максим вернулся в конференц — зал. Носком ботинка ударил несколько раз бездыханное тело управляющего. Убедившись, что перед ним труп, пошел переодеваться, чтобы через несколько минут как ни в чем не бывало покинуть бизнес — клуб навсегда.

Глава 28

Приливы отчаяния сменялись у Евгения короткими периодами успокоения. Он вдруг начинал верить, что случившееся не так трагично, и пытался уловить какую — нибудь призрачную надежду на спасение. Воспаленное воображение рисовало красочные картины его освобождения. Главная роль в них отводилась непременно Кире. Навязчивая идея преследовала его и во сне, и наяву. Придавала силы, заставляла жить. Первое время Евгений редко покидал свою комнату — камеру. Целыми днями сидел перед телевизором и жадно просматривал все политические и новостные передачи. Особенно его потрясло сообщение об освобождении Петелина — двойника. На экране возникла фотография Евгения, сделанная на кладбище. Закадровый голос напомнил, что Евгений Архипович Петелин после убийства Артема Давыдова был избран председателем правления «Крон — банка», но стал сначала жертвой теракта, а потом и вооруженного похищения. «В настоящий момент, — бодро заверил диктор, — господин Петелин освобожден благодаря усилиям службы безопасности банка и проходит реабилитационный курс в частной клинике».

— Неужели он лежит в той же палате?! — воскликнул Евгений и сорвался на глухие рыдания. Представить, как Кира ухаживает за его двойником, как он чувствует тепло ее рук, внимательное сочувствие ее удивительных глаз, как наслаждается искрен — ними интонациями ее голоса, было страшнее любых пыток. Впервые Евгений почувствовал в душе обжигающую ненависть к Дану, Смеяну и всем, причастным к случившимся с ним несчастьям. Захотелось свернуть шею каждому из них. Никогда ранее не подверженный приступам жестокости, Евгений готов был крушить все на своем пути. Он с остервенением бросал в дверь пустые бутылки из — под виски, пока отлетевшим осколком не поранил себе лицо. Вид собственной крови немного успокоил. Приняв душ и обработав рану, постарался забыться новой дозой спиртного. Однако мысли о Кире, ласкающей двойника, душили, вызывая спазмы в горле. Одиночество становилось невыносимым, и Евгений, наскоро приведя себя в порядок, отправился в бар, чтобы хоть с кем — нибудь переброситься словом.

У стойки сидел пожилой мужчина с волевым крупным лицом, мясистым носом и совершенно лысым блестящим черепом. Одет он был, как и Евгений, в такую же желто — коричневую клетчатую фланелевую рубашку, но брюки были не велюровые, а из крупного черного вельвета. Перед ним стояло блюдо с устрицами, которых он машинально глотал, то и дело прикладываясь к огромному фужеру с шампанским.

Евгений подошел в надежде увидеть бармена. Но за стойкой никого не было.

— Самообслуживание, — проурчал мужчина. Подобного выбора напитков Евгению еще не приходилось видеть. Кроме всевозможных бутылок, существовал буфет, электроплита, микроволновка, а также холодильная установка, забитая деликатесами.

— Чего там, присоединяйся, — кивнул на блюдо с устрицами мужчина.

— Благодарю вас, но я это не ем, — соврал Евгений, понятия не имевший о вкусе устриц.

— Зря. Они очень хорошо влияют на потенцию, — проговорил мужчина и выдавил лимон на очередного моллюска.

— Зато выпью с удовольствием!

Евгений привычно взялся за «Red Label», решив закусывать фисташками.

— Освоился в нашем раю? — прозвучал естественный вопрос.

— Пока тяжко… — признался Евгений.

— Ты — Евгений Петелин, а я — Николай Рябушкин. За это и выпьем, — предложил мужчина.

— Рад знакомству, — оживился Евгений.

— Мне все равно. Я тут сторожил. Многих повидал. И как видишь, пережил. Догадываешься почему?