Воронцовский упырь - Рокотов Сергей. Страница 10

Короче, стали они с этой Юлей беседовать о всяком разном. Он ее расспрашивает про мужа, про семью.

Муж, отвечает, есть, профессор, пожилой, детей нет, дача есть, квартиру сдают, в роскоши не купаются, но и не голодают… Тут и Нинка, аферистка, вмешалась, она любую ситуацию готова использовать в своих интересах. Мы вот, значит, решили с Юлей открыть магазин парфюмерии и косметики, договорились о поставках из Германии, помещение нужно, ну и, понятно, баксы… Тот долго слушать не стал, спросил коротко: «Сколько?» Она назвала сумму, приличную, между прочим, больше, чем у меня просила… Хитрющая, падла… А он сразу говорит: «Я дам вам эти деньги». Как она только догадалась, что этот человек крутой… Он так скромно одет — дубленочка потертая, пиджачок серенький, но она поняла, что деньги у него есть. И не ошиблась, он такими деньгами ворочает — нам и не снились… Так и говорит, значит: «Дам».

А сам не на нее, а на Юлю смотрит, глаз не отрывает.

Та смутилась, взгляд отводит. «Завтра встретимся, я привезу деньги», — сказал он, а потом предложил проводить дам до дома. Не захотелось ему, чтобы они у меня оставались. "Там меня друзья дожидаются, — сказал он. — Бизнесмены, я с ними в институте учился, вот они теперь разбогатели, на иномарках разъезжают. В гости приехали к другу, а мне плохо стало:

Они согласились подождать внизу. Хорошие люди…"

Лапшу, короче, вешает. Как он им иначе объяснит, что «шестисотый» «мере» его дожидается, навороченный, и еще две иномарки? При его-то внешнем виде…

Спустились, сели в машины и поехали. Я дома остался. А потом они, я так понимаю, стали встречаться.

Мне Нинка рассказывала. Денег он ей дал на следующий же день. А потом эти деньги, знаю от Нинки, муженек-аферюга спер, и опять его кинули с ними…

Знал бы он, чьи деньги просадил, точно бы кондратий его хватил мигом… — рассмеялся Женька. — Но этот человек даже и не спрашивал с нее ничего, дал, и все, не интересовался их бизнесом ни разу. Представляешь? Пятьдесят тыщ баксов дал и не интересовался, куда они пошли. Такой вот странный человек… А ты говоришь, пожилые бабы, старухи… Обалдел он от этой старухи, как ты ее называешь… Сам он этой Юле не звонил, только через меня. А уж чем они там с ним занимались, этого я не знаю, мне не докладывали. А в тот вечер мне позвонила Нинка, как раз сказала, что муж деньги просадил, у них скандал, он пьет, да и она не очень трезва была. Мы, говорит, приедем к тебе и, если можно, чтобы… тот человек тоже был. Я как могу ему приказать? Я им говорю, подъезжайте, но этот человек сам решит, что ему делать. Я ему на мобильный позвонил, говорю, так, мол, и так… Муж деньги спер и просадил, а дамы ко мне путь держат. Насчет денег он даже не отреагировал, будто речь шла о десяти рублях, а насчет приезда оживился. «Приеду. Жди», — сказал. Короче, через пару часов он ко мне заявился.

А за ним такой букетище тащут его «быки», в жизни я такого букета роз в январе не видел. И сумки с шампанским, всякой там рыбой-икрой, овощами-фруктами, соками-водами. Приволокли, стали на стол все это выставлять. А он смотрит на меня, глаза краснеют, губы сжимаются. «Где они?» — сквозь зубы говорит.

Я, поверишь ли, от его взгляда чувствую, что обделаюсь на месте. «Я не виноват, — говорю, — клянусь вам, сами позвонили, сказали — едут. Просили, чтобы вы были. Я сразу вам позвонил. Но они не приехали, я звонил домой к Нине, муж подходит и у меня спрашивает, где жена. Значит, дома нет… Вот три часа прошло, а их нет». Глянул на меня, поутих, поверил. Сел за стол и молчит, прямо в дубленочке своей старенькой так и сидел. «Быки» у двери, тоже молча. Промолчали с час. Никто ни слова не произнес, только звонки телефонные, ну, кореша звонят, телки . На каждый звонок он вздрагивает, на аппарат глядит, словно сожрать его хочет. А все не то, никаких известий Потом говорит: «Звони туда еще». Я звоню, опять муж подходит, орет: «Где Нинка? Скажи ей, чтобы домой ехала!» — «Звони в другое место», — говорит. Я звоню на дачу к старику. Тот заплакал, когда я Юлю спросил.

«Пропала, — орет, всхлипывает. — Уже третий день ее дома нет…» Тогда этот человек быстро встал, кивнул «быкам», те цветы и продукты забрали, мне только бутылку шампанского оставили на похмелье. Ну а на следующий день, я говорил уже, поехал я к Вадиму этому. А там сцена произошла… Так они и сгинули, эти две дамы, никто не знает, где они…

«Да, интересно излагаешь, — задумалась Алла. — А не порешил ли твой гость этих милых тридцатилетних дам, а сам разыграл, будто не понимает, где они». — "Что ты?! — махнул рукой Женька. — По глазам его вижу, не знает он ничего. Впрочем, я в душу к нему не влезал. Я вообще в эту компашку случайно попал. В институте учился, на юрфаке, выперли за задолженности. А еще в школе боксом занимался, карате, я кандидат в мастера по боксу и коричневый пояс по карате имею, дружок по двору меня пригласил подзаработать, бабки выбить с одних торгашей. И пошло-поехало… Влез туда, подзаработал кое-что, тачку вот купил, потом хатку эту однокомнатную, обрыдло с родителями жить. А понагляделся я за это время — ужас… И убийства, и пытки… Такое творится. А этот человек при мне одного бизнесмена так мучил, смотреть жутко. Хорошо, не до смерти, тот согласился на все условия, хотя сумму ему зарядили крутейшую .

Ox, — вздохнул он тяжело, наливая себе водки, а Алле шампанского. — Сбежать бы от них куда-нибудь, так ведь из-под земли достанут, я много про них знаю…

Вот, думаю, если бы я эту Юлю ему разыскал, он бы мне все что хочешь сделал… Только где ее найти? Человек порой — как иголка в стоге сена, пропал — и нет его. И у нас такое бывало, только я-то знаю, куда люди пропадали… — побледнел он и залпом выпил рюмку водки. — А тут никто не знает…"

Савельев призадумался, выслушав рассказ Аллы.

Судя по всему, Дергач не имеет отношения к исчезновению Нины и Юли. Более того, он взволнован пропажей Юли и хочет ее найти. Ну а Женька и подавно тут ни при чем. Деньги они брали у Романа, больше здесь никто не замешан. Нелепый Вадим вряд ли тоже был способен на какую-то хитрую каверзу… Что же произошло? Нет, Вадима все-таки надо прощупать.

И очень бы интересно побывать на даче у Серова, и обязательно надо встретиться с отцом Юли Павлом Андреевичем, а если понадобится, и с двоюродной сестрой, живущей в Санкт-Петербурге. Кстати, там же живет и сын Серова Петр…

Первым делом он решил съездить к отцу Юли. Он созвонился с ним и вечером подъехал к нему домой.

Пожилой, усталый, высокого роста человек открыл ему дверь малогабаритной «хрущобы».

— Проходите, — мрачно пригласил он Константина.

— Вы в курсе, Павел Андреевич, что дней десять назад Юля исчезла?

— Знаю.

— Вернее, исчезла-то она, собственно, не десять дней назад, а дней семь, потому что первые три дня она была то у подруги Нины Красильниковой, то ездила в Санкт-Петербург к двоюродной сестре.

— К Вальке, что ли? Это стерва та еще, — пробормотал Павел Андреевич, закуривая «беломорину» и напуская смраду в крохотную засаленную кухоньку. — Так она небось до сих пор у нее. Надо туда позвонить…

— Павел Андреевич, за кого вы меня принимаете? — даже обиделся Константин. — Она вернулась оттуда.

— А вы проверяли? — нахмурил густые брови Павел Андреевич.

— Так Красильников же видел ее после приезда.

И я звонил в Петербург и говорил с Валей. Юля была там один день, утром прилетела, вечером улетела. Денег просила взаймы, та не дала.

— Зачем ей деньги? — удивился отец.

— Для Нины. Она заняла деньги, а Вадим все потратил. Юля взялась выручить, поехала в Питер, но Валя ей отказала, вернее, отказал ее муж.

— И правильно сделали, между прочим. Хоть они и скряги страшные, на похороны тетки родной денег пожалели, ну, жены моей покойной, значит. А Нинке этой нечего давать — это самые настоящие проходимцы и жулики. Аферюги они оба, что она, что он. Она по соседству с нами жила, не дай господь никому такого соседства… И зачем Юлька с ней дружит? Вот и додружилась, видать… — вздохнул он — А ко мне на день рождения двадцать восьмого января не приехала, к ней поперлась. К отцу родному пришла бы — целей была б. Я все приготовил, курицу пожарил, салатиков наделал, и помидорчики свои соленые, и огурчики, думал, с дочкой в кои-то веки посидим, так она мужу сказала, что ко мне едет, а сама поехала туда… Так обидно, Константин Дмитриевич… Никому я не нужен…