Воронцовский упырь - Рокотов Сергей. Страница 9

Дергач был членом преступной группировки Сергея Заславского, в настоящее время осужденного на десять лет тюрьмы французским судом и отбывающего наказание во Франции. Очень трудно было выяснить, какие именно поручения Сержа выполнял Роман Дергач, но, по всей вероятности, очень сложные. Он не был громилой-исполнителем, он был интеллектуал, возможно, мозг всего дела. Высшее математическое образование, обходительная манера общения, его физическая слабость, невзрачный вид — все это было настолько не присуще обычным бандюгам-рэкетирам, что Константин пришел в недоумение, собирая о нем сведения. К тому же он и сам беседовал с этим человеком и помнит, что испытал чувство, среднее между уважением и опасением. От него веяло каким-то магнетизмом, его серые глаза проникали в душу, и ему отчего-то хотелось подчиняться, делать так, как он говорит. Без сомнения, Роман был очень опасным человеком…

Но в данном деле Константина интересовало другое: какое отношение Роман имеет к двум начинающим горе-бизнесменам — Нине Красильниковой, жене полнейшего ничтожества Вадима Красильникова, и этой Юле, жене старого гриба Серова. Почему Роман дал им денег взаймы, хотя было очевидно, что от таких «бизнесменш» ничего хорошего ждать не приходилось. Связывался Роман с Ниной и Юлей через «шестерку» Женьку, парня довольно хлипкого. Вот на этого Женю и следовало нажать, наверняка он поддастся.

Константин начал потихоньку следить за Женей, за его передвижениями по городу, за людьми, с которыми он встречается. Наблюдение никаких результатов не дало. Вел он себя совершенно спокойно, ездил на своей «Ауди» на какие-то встречи, завершал рабочий день в кабаке, выходил оттуда с молодыми шикарными девками, вез их к себе домой. Савельеву пришла в голову идея. Для особых случаев у него была телка потрясающей внешности по имени Алла. Она уже два года работала на него, втираясь в доверие к нужным людям и получая от них информацию, которую передавала за особое вознаграждение Косте. Он познакомился с ней в ресторане, приятно провел время, они встречались не раз. Потом он разговорил ее и понял, что с ней можно иметь дело не только как с половой партнершей. Она очень располагала к себе, и мужики, переспав с ней один раз, хотели продолжить знакомство. А внешне она была именно во вкусе этого Женьки, судя по тому, что видел Константин: высокая блондинка с потрясающей фигурой, лет двадцати двух.

Хотя она запросто могла сойти и за восемнадцатилетнюю. Но хитра была не по возрасту.

Константин привез Аллу в тот кабак, где уже гудел Женька. Загримированный, он провел ее в зал и посадил неподалеку от столика, где пьянствовал Женька с корешем и двумя девицами. Сам быстро ретировался…

Как он и ожидал, Женька среагировал мгновенно.

Он подсел к Алле, завязал с ней беседу, а уже через час он выводил ее из ресторана и сажал в свою «Ауди»…

На следующий день Константин позвонил Алле и узнал, что Женька остался в полном восторге от нее и предложил продолжить знакомство. Начало было положено.

Еще через пару дней Алле удалось разговорить его.

Пьяный Женька поведал ей, что возраст женщины порой не является помехой для любовных утех, она долго и упорно выводила его на эту тему. Он рассказал ей, что у него была любовница Нина, которой было уже за тридцать, но женщина очень темпераментная и в сексе виртуозная, умела делать такие вещи, которые даже она, Алла, не умеет. Разобиженная Алла стала допытываться, где эта Нина и что уж такое особенное она собой представляет.

Женька сообщил ей, что эта Нина вместе с подругой внезапно куда-то исчезли. Он позвонил ей вечером и предложил встретиться, она сказала, что приедет с подругой. Но они выехали из дома и исчезли.

Потом звонил муж этой подруги Вадим, Женька подъехал к нему, считая, что тот устраивает спектакль, но выяснилось, что Нина действительно исчезла, так как Вадим был в полном шоке, выскочил на мороз в тапках, орал, лез в драку, а потом подъехал старый муж другой женщины вместе с каким-то мужиком, который набросился на него и начал выпытывать, где женщины. Дрался профессионально, видимо, бывший десантник. Женька решил не связываться с кинутыми мужьями и слинял. А женщины так и не появились.

«Вы одурели совсем со своим другом, — фыркнула Алла, кривя красивые губы. — Молодых телочек вам мало, что ли? Пригласили каких-то старух, потом мужья на вас наехали, не думала я, что ты такой дурак…» «Ты понимаешь, дело не в этом, — бормотал пьяный Женька. — Тут другое…» — «Да что другое? — расхохоталась Алла. — Вам только пожилые и дают, пьяные вы вечно, да и денег у вас маловато. Строите из себя крутых, а толку от вас…» — "Болтаешь много! — рассвирепел Женька. Потом выпил еще водки и сказал:

— Тут другое, тебе скажу, ты все равно никого не знаешь. Дело-то не в этой Нинке, дело в другой… Юля ее зовут, муж у нее старик, профессор кислых щей, приехал тогда ночью к Вадиму, — фыркнул Женька. — Умрешь… Шапка такая… Ну деятель… Как она только с ним живет, смотреть на него срамотно…" — «Да и хрен с ним, с этим стариком. Вам-то зачем она?» — "Ею заинтересовался один человек, понимаешь, — вдруг понизил голос Женька, хотя они сидели вдвоем в его холостяцкой, заставленной бутылками и всевозможной аудио — и видеотехникой квартире. — Ну как дело было… Я сидел один, ну, с похмелья. Вдруг звонит Нинка, говорит, я неподалеку с подругой, мы к тебе зайдем ненадолго, поболтаем, да и дело одно есть. Ну мне скучно было, на дела в тот вечер я способен не был, тряс шел жуткий, я и говорю — приходите, полялякаем. И пришли они. Нинка-то так себе на внешность, крашеная, размалеванная, под девочку работает. А вот вторая хороша — высокая, темненькая, глаза такие… Строгая какая-то, печальная. Но хороша… ноги такие, не хуже, чем у тебя. Одета строго, дорого. Но мне-то она ни к чему, с такой трудно, разговор надо какой-то затевать… Нет, это все не по мне, хотя с такой и я бы не прочь. На вид ей лет двадцать восемь, но по глазам видно, что старше она, намного старше.

Нинка эта стала ко мне приставать, чтобы я ей баксы дал взаймы на какое-то дело, муж, мол, свои деньги, на которые она рассчитывала, прособачил на что-то, а она решила магазин открыть. Ну, значит, чтобы я ей помог и деньгами, и «крышей», она знает, что у меня знакомые есть нужные… Я говорю, у меня нет, ей много надо было. Вообще-то у меня баксы такие были, но я не хотел ей давать, ненадежно, не вернет она. Так ради чего — ради ее красоты неописуемой? Таких, как она, за сто баксов запросто можно найти. И ради старой дружбы я тоже такими деньгами рисковать не могу. Да и никто бы ей не дал, авантюристка она, вечно что-то придумает, а потом ни хера у нее не получается. А тут совершенно случайно ко мне зашел один человек.

Нужен я ему был. Он, конечно, по таким, как я, сам не ездит, но случайно оказался в соседнем подъезде, разборка там была. Он позвонил, велел мне мухой лететь в ту квартиру, там людей не хватало. Я рванул, дам оставил одних, а потом этому человеку стало нехорошо, больной он, печень у него. Надо было лекарство принять, полежать. Он и заглянул ко мне, я говорю — не один я. Плевать, говорит. Может быть, врача придется ко мне вызывать. А подруг твоих гони взашей. Зашел, увидел их и… обалдел. Ты представляешь, обалдел от этой самой Юли. Стоит и смотрит, не отрываясь.

А взгляд у него страшный… Все боятся, когда он пристально смотрит. Веришь, сквозь землю готовы провалиться. Красные глаза, зрачки расширены, а губы так плотно сжаты… Боюсь его в такие минуты… Хотя человек вежливый, аккуратный, бывший, говорят, учитель математики. Больше-то о нем никто ничего не знает. Юля эта от его взгляда побледнела, испугалась. А он губы разжал и бормочет что-то себе под нос, вроде как «Ирина», что ли, или «Рина». «Мы пойдем», — зашебуршились дамы, а у самих душа в пятки ушла. «Погодите, — прошептал он. — Не бойтесь меня, мне просто плохо. Я знакомый Жени, я тут был в соседнем подъезде, и мне стало плохо. Я присяду на диван…»

И стал сразу тихий, домашний какой-то, бледный весь, губы кусает, видно, печень достает. Я их оставил, за «Ессентуками» сбегал, он лекарство принял, водички попил, полегчало ему, значит. Но на Юлю он по-прежнему смотрит. Не так только, как вначале, а как-то нежно даже, представляешь. Я обалдел от него — я один раз видел, что он творит… Ну, ладно, это тебе ни к чему, я заболтался уже…