Воскресший для мщения - Рокотов Сергей. Страница 64
Нет, никак ему не спалось… Он слез с нар и пошел в сортир… Шел и не слышал, как вслед за ним с нижних нар поднялся ещё один зэк… Шел первый час ночи…
…Стоя в туалете, Алексей не расслышал за своей спиной бесшумных шагов. Он почувствовал присутствие человека каким-то шестым чувством, тем самым тревожным чувством, ощущением приближающейся неизвестно откуда, опасности, которое не давало ему спать. В этот момент он закуривал сигарету…
Он резко обернулся и увидел прямо перед собой искаженное перекошенное лицо Нырка. В его руке блеснула острая заточка. Еще бы мгновение, и заточка вонзилась бы в его тело…
Ни секунды ни раздумывая, Алексей ногой выбил заточку из руки Нырка.
Затем ударом кулака в челюсть он сбил киллера с ног. Сразу припомнился злополучный Мойдодыр, но на сей раз мысли у Алексея были совершенно иные. На сей раз не только обороняться хотелось ему, ему надоело бесконечно защищать свою жизнь неизвестно от кого. Бешеная, захлестывающая злоба к этим темным неведомым силам, ополчившимся неизвестно за что против него, охватила его. Ему захотелось смерти киллера. Но ещё больше ему захотелось, чтобы он рассказал ему, кто его подослал. Должно же было когда-то тайное стать явным…
Нырок лежал на спине на полу сортира, а Алексей сидел на нем верхом. «Только бы не зашел не вовремя вертухай», — молил он. — «Сейчас, сейчас я узнаю все…»
Он поднял с пола острую заточку и приставил её к бесцветному выпученному глазу Нырка.
— Говори, кто тебя подослал, кто заказал меня? Говори! — буквально шипел Алексей. Нырок пытался сопротивляться, но железные пальцы танкиста не оставляли ему никаких шансов. К тому же он понимал, что одно движение, и его же собственная заточка лишит его правого глаза. А этого ему никак не хотелось…
Не хотелось, конечно, и колоться. Слишком уж серьезным человеком был тот, кто послал его на это дело, кто заплатил взятку за то, что его направили именно в эту колонию, где сидел Алексей. Но выбора не было. Побарахтавшись немного, Нырок выдавил из себя через силу:
— Паленый.
Сказанное им услышал не один Кондратьев. Рядом с Алексеем стоял так же бесшумно вошедший в туалет Меченый.
— Знаю Паленого, авторитет из Питера, — прохрипел Меченый. Алексей обернулся от неожиданности, Нырок было дернулся его раз, но железные пальцы продолжали давить ему горло.
— Что делать? — спросил совета Меченого Кондратьев.
— Жить хочешь? — вместо ответа спросил Меченый.
Алексей как-то неопределенно пожал плечами, а потом все же утвердительно кивнул головой.
— Мочи его, — шепнул Меченый. — Он тебя в покое не оставит, останется жить — ты труп.
Слова эти услышал Нырок и сделал ещё одну попытку вырваться из тисков. Он дергался и руками и ногами, хватаясь за свою жизнь.
— Мочи, — повторил Меченый. — Сейчас вертухай придет. Тогда тебе крышка…
И Алексей сделал то, чего сам от себя не ожидал. Он резким движением всадил заточку под сердце Нырка. Тот ещё раз дернулся и затих. Удар получился абсолютно верным, второго не потребовалось. Пригодились рукопашные схватки в Афганистане, когда Алексей так же яростно боролся за свою жизнь…
— Клево получилось, — похвалил удар Меченый. — Надо отпечатки пальцев стереть…
Алексей взял платок и стал тщательно стирать с заточки, торчащей в теле Нырка отпечатки своих пальцев.
— Хватит, — прохрипел Меченый. — Порядок. Пошли спать… Завтра побазарим, утро вечера мудренее…
Они вышли из туалета и огляделись по сторонам. На сей раз удача была на стороне Алексея. Никто ничего не видел…
Сердце бешено колотилось у него, когда он ворочался на своих верхних нарах. Снизу он слышал клокочущий кашель Меченого. В таких условиях он никогда не лишал жизни человека, и тем не менее, совесть не мучила его. Не было ему и страшно. А сердце колотилось от ощущения гордости за самого себя. Он не дал себя победить. Он узнал, кто его заказал, хоть это имя и ничего ему не говорило. Но зацепка уже была. А это значило, что он узнает имена тех, кто стоит за Паленым, обязательно узнает…
И вскоре он заснул. А во сне он видел мальчика, маленького голубоглазенького мальчика, бежавшего к нему по зеленой травке и кричавшего: «Папа! Папа приехал!» И с удивлением Алексей понял, что мальчик этот не Митенька… Это кто-то другой… И похож этот мальчик не только на него, но и на кого-то другого…
… Но поспать ему долго не удалось. Проснулся он от шума в бараке.
— Встать! — слышались голоса вертухаев.
«Нашли Нырка», — понял Кондратьев. — «Интересно, что будет на сей раз — повезет мне теперь или будет новый срок, уже за убийство? Если повезет, значит для меня наступила полоса везения».
О том, что Меченый может выдать его, ему даже и в голову не пришло, до того он верил этому тощему, татуированному человеку, проведшему более половины жизни за решеткой.
Заключенных вывели из барака и построили лицом к стене с заложенными за затылок руками. Начался тщательный шмон помещения и личный досмотр.
Стоять в таком положении пришлось долго. Ведь обыскать надо было каждые нары, каждого человека.
Было холодно и темно, лаяли собаки, матерились взбудораженные охранники, хриплым голосом ругался на них начальник лагеря полковник Кавун.
Затекли ноги и руки, но переменить положение никто команды не давал. Пошли обыскивать зэков… Меченого, стоявшего через несколько человек от Алексея, обыскали особенно тщательно. Дошла очередь и до Алексея. Грубые руки обшмонали его сверху донизу… Пошли дальше…
Наконец Кавун дал команду кругом. Зэки повернулись.
— В сортире найден труп Василия Ныркова, прибывшего к нам три дня назад, — сообщил зэкам Кавун. — Он убит заточкой в сердце. Вопрос один — кто что-нибудь видел? Будьте спокойны, убийца будет найден и получит по заслугам. Как и сообщники и те, кто укрывает убийцу. Статьи за недонесение и укрывательство действуют не только на воле, но и здесь…
Шелест удивления пронесся по шеренге замерзших от долгого стояния на ноябрьском холоде зэков. Но никто ничего сообщить Кавуну не мог…
Затем в зону приехал следователь областной прокуратуры. Начались долгие допросы. Вызывали всех, долго беседовали с каждым, но никто ничего не сказал. Никто ничего не видел…