Ничто не вечно под луной - Романова Галина Владимировна. Страница 20

Она широко улыбнулась Скоропупову, еще раз поблагодарив небеса, пославшие ей спасение от одиночества в его лице, и, сев в машину, быстренько умчалась в больницу к Ивану.

Прошлый разговор с ним, когда он вводил ее в курс происходящего у конкурентов, должен иметь продолжение. Видя, как утомила его встреча с супругой, побывавшей у него перед ее визитом, Алевтина не стала слишком детально расспрашивать Ивана. Хотя многое ей показалось странноватым. Зачем, например, ставить во главе фирмы человека, отягощенного лишь неукротимыми амбициями, если под рукой имеется наиумнейший, наиталантливейший человек? Узнав о нем подробнее, Аля пришла к выводу, что дикой удачливости Виктора Ивановича Шаталова есть объяснение. Имея в своей команде такого человека, можно было смело заключать любые сделки и создавать любые конгломераты, будучи заранее уверенным в успехе. А вот самолюбивый Гена Широухов заслуживал особого внимания...

Погруженная в размышления, Алевтина быстро доехала до больничных ворот. Отогнала машину на стоянку. Взяла с заднего сиденья пакет с фруктами и поспешила к подъезду.

Больница эта была возведена совсем недавно и в основном на средства местных бизнесменов. Алевтина, заручившись договором на будущую поставку лекарственных препаратов своего комбината, была особенно щедрой.

Место для строительства выбрали вдалеке от оживленных дорог, оберегая покой будущих пациентов. Конечно же, лечение здесь было не каждому по карману, но уж если кто изыскивал средства, то результат превосходил все ожидания. И дело было не столько в оснащенности новейшим оборудованием и быстром реагировании на передовые технологии, а скорее в медперсонале. Здесь уже никто не отшвырнет твою туфлю шваброй и не запустит в лицо историей болезни. Наимилейшие улыбки, сочувственные взгляды и масса других приятных сердцу вещей, которые покупаются за деньги...

Иван лежал в отдельной палате на третьем этаже. Подняться туда можно было как в лифте, так и по боковой лестнице, служившей одновременно и черным ходом. Идти пешком сегодня ей не захотелось, поэтому, прислонившись к стене, Аля остановилась у одного из трех лифтов, которые, словно сговорившись, одновременно ползли вверх. Она перехватила поудобнее пакет и от нечего делать принялась разглядывать лица таких же, как и она, замерших в ожидании людей. Когда это ей надоело, Алевтина начала мерить шагами холл, время от времени поглядывая на зияющий зев черного хода. Там тоже не было пусто. Кто-то поднимался с полными пакетами, кто-то спускался вниз. И вот, когда она уж было совсем собралась совершить подъем пешком, дверца одного из лифтов приветливо распахнулась.

– Наконец-то, – разом выдохнуло десятка полтора человек, и все немедля ринулись туда.

Алевтина была, наверное, одной из немногих, кто иронично поглядывал на бесполезные попытки втиснуться в тесную кабину. И как награда за ее терпение открылась дверь следующего лифта. Аля поспешила к нему. Ее сразу притиснули к самой стене, едва не вырвав из рук пакет. Она немного поорудовала локтями, устраиваясь поудобнее, и, привстав на цыпочки, посмотрела поверх голов.

Господи! Неужели ей действительно придется послушаться доводов рассудка и все же обратиться к психиатру? Ну почему ей сейчас везде мерещатся призраки? То кошмарные сны, то ощущение, что за ней кто-то крадется. Вот и сейчас...

Она отчаянно тряхнула головой, зажмурила глаза и, когда их открыла, вздохнула с облегчением. Конечно же, это не он. Откуда, скажите, здесь взяться Сеньке, если он звонил ей с вокзала, когда объявили посадку на его поезд? А подобных рыжеволосых и конопатых в России пруд пруди. И нечего будить в себе тревожные предчувствия, когда для этого нет никаких оснований.

Но вопреки мысленным увещеваниям сердце отвратительно заныло, и, когда, выбравшись из лифта и свернув в нужный ей коридор, Алевтина увидела у палаты Ивана сгрудившихся в кучу медработников, ее ноги внезапно сделались ватными.

Казалось бы: ничего нет необычного в том, что лечащий врач и три медсестры что-то бурно обсуждают у самых дверей его палаты? Обычное дело – устраивать консилиум после обхода, и неважно – где это будет происходить.

Но сейчас Аля думала иначе. Остановившимися глазами она смотрела вперед, пытаясь сфокусировать взгляд на расплывающихся фигурах в белом. Те более чем оживленно размахивали руками, вполголоса переругивались и бросали по сторонам взгляды украдкой.

– Что-то случилось? – спросила Алевтина, все же найдя в себе силы подойти поближе.

Тишина, воцарившаяся после ее вопроса, была более чем красноречивой.

– Что-то случилось... – ответила она себе еле слышно. – Он жив?

Лечащий врач опомнился первым. Судорожно дернув головой, он изобразил кисловатую улыбку и виноватым речитативом пробормотал:

– Понимаете... В его возрасте инфаркт... Никто не мог предположить, что такое случится...

– Так что именно случилось?! – ей пришлось немного повысить голос, дабы сподвигнуть отчаянно трусившего эскулапа на откровение. – Он жив?!

– К сожалению... – Доктор развел руками, и по его губам вновь скользнула конвульсивная улыбка. – Медицинская сестра зашла буквально через три минуты после вызова, но было уже поздно. Он скончался...

Выставив вперед трясущуюся руку, Аля оттолкнула стоящего на ее пути врача и ворвалась в палату. Полумрак не сразу позволил ей разглядеть его. Иван не любил яркого солнца, бившего в окна до полудня, поэтому жалюзи были приспущены. Лицо уже кто-то накрыл простыней, но вот про руки забыли. Они безвольно лежали вдоль туловища с судорожно сжатыми в кулаки пальцами.

– Я могу взглянуть на него? – шепотом спросила она у кого-то, шумно дышащего ей в затылок.

– Да-да, конечно, – пискнула молоденькая сестра, приставленная к палате Ивана.

Аля медленно подошла к кровати и отвернула край простыни. Она ожидала увидеть все, что угодно, но только не выражение беспросветной злобы на застывшем лице. Боли – да. Освобождения от мук – быть может. Но только не злобы. Губы его были плотно сжаты. Глаза сомкнуты так, будто он зажмурился от яркого света. Подбородок неестественно выдвинут вперед.

Такое выражение лица появлялось у Ивана всякий раз, когда он испытывал растерянность и раздражение перед тем, с чем справиться был не в силах.

– Он не хотел умирать, – Аля всхлипнула, возвращая край простыни на место. – Я знаю это... Он был страшно зол на что-то или на кого-то...

Она резко обернулась и вперила немигающий взгляд в переносицу побелевшей как полотно медсестры.

– Где вы были?! Почему вас не было рядом, когда он скончался?! Я разговаривала с ним вчера. Он был бодр. Не скажу, чтобы весел, но и не озабочен. Все было в норме. Понимаете?! Что могло произойти?! Кто-нибудь посещал его сегодня?!

Молоденькая девушка попятилась и судорожно сглотнула:

– Понимаете... Вчера у него с женой был крупный разговор...

– Я это знаю. Я была у него после ее визита. Это совсем не то, от чего умирают!

– Но она потом вернулась... – Девушка облизала розовым язычком пересохшие губы и продолжила: – Она подслушивала ваш разговор. А вечером, поздно уже было, она вернулась. Она кричала, кому-то угрожала. Может быть, даже вам, потому что я отчетливо слышала «сука». Простите...

– А утром? Что было утром?! – перебила ее Алевтина, упрямо стоящая на своем: не мог Иван уйти из жизни из-за Лидки. Пусть та и осквернила его чувство, но он был слишком умным человеком, чтобы впадать в отчаяние из-за этого. – Кто-нибудь посещал его?!

– Я видела лишь рыжеволосого парня, – сошла на шепот медсестра. – Я шла с уколами по коридору, когда он выходил от него.

– Так... Вы заглядывали в палату?

– Да, конечно! Я еще спросила, не нужно ли ему чего? А он махнул вот так рукой, – девушка попыталась воспроизвести жест покойного. – И отвернулся к окну...

– А потом?

– Потом я вернулась на пост. Позвонила маме. И уже заканчивала с ней разговор, когда раздался звонок из его палаты. Я положила трубку и пошла туда.