Тайна лорда Моргана - Романова Галина Львовна. Страница 76

Сегодня вечером первая группа «патрульных» должна была выйти в коридоры школы. Договорились, что наибольшее внимание уделят жилым этажам — ведь злоумышленник живет именно там. Заранее предупредят привидений, чтобы они поднимали тревогу в отсутствие патрульных, а также расставили охранные заклинания.

После ужина я сидел у себя, раздумывая, чем бы занять вечер. Выбор у меня был — живой уголок или только что присланные на мое имя журналы по криптозоологии. Можно было также написать письмо Графам — со дня праздника Йоль я не давал о себе вестей. Дама Алиса будет очень рада…

Примерно в это время послышалось царапанье в дверь.

— Максимилиан, — осторожный шепот заставил меня вздрогнуть, — к вам можно?

Это был голос Лыбеди. Учительница танцев вплыла в мою комнатку легкая и невесомая, как облако, в бело-голубом наряде, отороченном неимоверным количеством рюшей и оборок, и принесла с собой аромат жасмина. Судя по ее внешнему виду, она собиралась на бал, а не в ночной патруль.

— Вы еще не спите, Максимилиан? — проворковала она, грациозно обходя кресло, с которого я только что вскочил.

— Нет-нет. Еще рано. До отбоя почти два часа…

— Два часа, — промурлыкала она. — Есть время.

Лыбедь огляделась, и я почувствовал себя неуютно. Хотя и поддерживал порядок, мне вдруг показалось, что в комнате слишком много вещей. Книги и журналы валялись повсюду. Поверх них можно было встретить бытовые мелочи от расчески до бритвы, а постель я заправлял от случая к случаю. Кроме того, здесь еще оставалась часть вещей и мебели прежней владелицы комнатки.

— Вы здесь живете? — Лыбедь потянулась так томно, что я невольно сжал кулаки. — Милое местечко. Мне тут нравится!.. А как вы находите мое платье?

Привлекая к себе внимание, Лыбедь крутнулась на месте и обнаружила ноги такой длины и формы, что у меня от волнения пересохло в горле. А учительница танцев плюхнулась в кресло, взметнув подол, и снизу вверх стрельнула в меня глазками:

— Может быть, предложите даме бокал?

— Я не пью. — Под ее насмешливым взглядом я почувствовал себя ребенком.

— Что, совсем?

— Ну, только если на банкете.

— Жаль… — Лыбедь огляделась, явно подыскивая тему для разговора, и вдруг вскочила.

— Вы невозможный человек, Максимилиан! — воскликнула она. — К вам в гости пришла дама, а вы… Ох, Максимилиан, если бы вы только знали!.. Ну почему вы такой черствый? Что вам стоило сегодня утром немного настоять на своем? Скажите откровенно, неужели вам хочется тащиться в это патрулирование да еще с Берегиней? Старуха помешана на боях. Вот увидите — она нацепит на вас сразу две кольчуги, шлем, прочую амуницию, даст в каждую руку по топору и заставит стоять на часах. Спурий с Лилитой будут озабочены только тем, как бы найти уголок поуютнее, чтобы помиловаться лишний раз, ну а даму Труду можно не принимать в расчет. В мире простых смертных она была бы вахтершей или старой техничкой. Эта компания не для вас! — Лыбедь схватила мою руку и прижала к пышной груди. То, что грудь пышная и мягкая, чувствовалось сквозь кружева, и у меня закружилась голова.

— Знаете что, переходите в нашу группу! — вдруг воскликнула Лыбедь с таким видом, словно эта идея посетила ее только что. — С нами вам не будет скучно, вот увидите. Мессир Леонард и Невея заранее учуют, если кто-то появится поблизости, а мы с вами…

— Есть еще леди Ульфрида, — напомнил я.

— О, она нам не помешает! Когда-то, наверное, тоже была молодой… Скажу откровенно — по мне, так пусть она была бы завучем, а не дама Геррейд. Единственным завучем!.. Так вы придете, Максимилиан?

— Не знаю. — Я попытался высвободить руку, но не тут-то было. — Я подумаю.

— Сбор через два часа в учительской. Я вас буду очень ждать, Максимилиан! Вы не пожалеете, — с придыханием произнесла Лыбедь и придвинулась ко мне. На меня пахнуло жасмином. Голова закружилась еще сильнее. Еще немного — и я бы поддался соблазнительнице, но тут рядом послышался шорох.

Мы обернулись и окаменели. В дверях стояла Вероника. Девушка была в комбинезончике — видимо, пришла работать в живой уголок. Расширенными глазами она пожирала нас, почти державших друг друга в объятиях.

Первой опомнилась Лыбедь.

— Это что такое? — воскликнула она, отпуская мою руку. — Тебя разве не учили хорошим манерам? Во-первых, когда входишь, надо стучать и уже потом спрашивать разрешения войти. И смирно ждать снаружи, когда разрешение будет даровано. А во-вторых, к учителям вообще нельзя заходить в их комнаты. Если что-то нужно, отправляйся в учительскую и спроси там. А насчет прочего — дождись уроков. Что ты здесь делаешь?

— Я… Я пришла в живой уголок и…

— Вот и отправляйся в живой уголок! Стой! — встрепенулась Лыбедь, когда Вероника попятилась. — А извиняться за тебя кто будет?

Девушка обратила на меня беспомощный взгляд. Она не просила поддержки — ей даже не нужно было доказательств того, что любить меня нельзя. Она просто молча укоряла…

— Вероника, — попытался я прийти ей на помощь, — ты бы в самом деле…

— Я стучала, — прошептала девушка еле слышно.

— Что-что?

— Я стучала! — повторила она громче. — А вот вы…

Стремительно развернувшись, она бегом бросилась прочь.

— Ну и дерзкие сейчас дети, — фыркнула Лыбедь, — с ума можно сойти! Ну, я с нею разберусь!..

— Не надо, — возразил я. — Девушка не виновата в том, что я не запираю двери. Кроме того, я сам разрешил ей приходить в живой уголок в свободное время. Я не думал, что она решит прийти именно сейчас! И мне кажется, что это событие не следует выносить на широкое обсуждение. Ведь тогда встанет вопрос — а что вы делали в моей комнате?

— Я? — трагически вскинула брови Лыбедь. — Я пришла, чтобы попросить вас подежурить с нашей группой.

— А девушка пришла, чтобы поработать в живом уголке, и, поскольку живой уголок заперт, решила зайти ко мне и взять ключ, — парировал я. — В самом деле, мы же взрослые люди и не станем поднимать шум из-за мелочей!

Но Лыбедь еще долго возмущалась, и я с трудом понимал, почему. Неужели она так расстроилась из-за того, что Вероника нас спугнула? Или ее больше возмутило то, что я встал на сторону девушки? Как бы то ни было, но несколько минут спустя она покинула мою комнату, все еще рассерженная.