Тайна лорда Моргана - Романова Галина Львовна. Страница 78

Нам повезло. До самого утра мы не встретили никого, за исключением привидений, нескольких домовиков в компании брауни и двух кошек, которые жили в библиотеке, охраняя ее от мышей. Прилежный Ученик возникал несколько раз — докладывал, кто вставал в туалет. Берегиня внимательно выслушивала его доклады, потом поинтересовалась, кто вставал в прошлые две ночи, сопоставила что-то в уме, но с нами своими выводами не поделилась.

С утра нового дня я чувствовал себя невыспавшимся, сонным и безразличным ко всему. Мне редко случалось не спать ночью — новогоднее бдение на Йоль не в счет. Тем более что во время празднования можно при желании уйти пораньше и вздремнуть, но патрулирование закончилось в шесть утра, а в полшестого я обычно вставал, чтобы накормить обитателей живого уголка. Я всегда любил эти рассветные часы — я по природе «жаворонок», — но в это утро был готов возненавидеть свою работу.

На первом уроке у седьмого класса я задал самостоятельную работу по фэйри и просидел на кафедре, клюя носом. На втором уроке я немного пришел в себя, но все равно ученики заметили, что я не в своей тарелке. Это были четверокурсники. Они воспользовались моментом и принялись шептаться, перекидываться записками и списывать друг у друга и из учебников правильные ответы. Пришлось пригрозить, что выгоню народ из класса, а у нас в школе наказание за это строгое и следует немедленно — тот, кого удалили из аудитории, после уроков остается в ней еще на три часа и занимается по предмету дополнительно. Я в таких случаях давал в руки провинившемуся ученику метлу и совок и гнал на уборку клеток. Пару раз вынесут мусор за грифонами — сразу сделаются как шелковые.

Однако наказаниями делу не поможешь. Я едва дождался большой перемены и поспешил в башню, где находился медпункт и классы для занятий целительной магией, чтобы попросить у Невеи Виевны чего-нибудь возбуждающего. Впереди меня ждали еще два занятия, и я не хотел клевать носом еще и на них.

До башни Невеи добираться было сложнее, чем до любой другой. В нее вели сразу три лестницы, но заканчивались они на трех разных уровнях башни, не сообщавшихся между собой. Надо было сперва подняться на третий уровень башни, через боковую лесенку спуститься на пятый этаж, оттуда — на второй уровень башни, с него — на четвертый этаж, но в другое крыло, а уже оттуда прямиком к медпункту. Будучи нежитью, Невея могла почувствовать, если кто-то пришел к ней за помощью, поэтому я знал, что она обязательно встретит меня на месте.

Я поднялся на пятый этаж и приостановился, размышляя. Дело в том, что кроме вышеупомянутого обычного пути существовал еще и путь короткий — по винтовой лестнице. Он был неудобнее, так как приходилось пробираться по узкой лесенке в полной темноте, держась за каменные стены, покрытые мхом и плесенью. Зато экономилось минут десять чистого времени.

«Легких путей мы не ищем», — сказал я себе и направился к винтовой лесенке. Но не дошел до нее двух шагов и замер как вкопанный.

Совсем рядом послышались голоса. И, хотя я успел изучить большую часть лестниц, мне понадобилось почти две минуты, чтобы понять, ОТКУДА исходят эти голоса, а уже потом узнать их.

На каждом этаже открывалось восемь больших и шесть малых лестниц, ведущих на соседние этажи. Было и по две-три тайных — к одной из них я направлялся. Голоса исходили из-под ближайшей большой лестницы, а вернее, из-под тесной подлестничной каморки, где обычно завхоз устраивал свои кладовочки для инвентаря. Наш завхоз, кстати сказать, существо загадочное. Мы все знали, что он есть, даже иногда видели, но вот сказать, кто это, никто не мог. Он надеялся на глаза очень редко и только для того, чтобы вручить кому-либо инструменты или доложить о неполадках. Под этой лестницей, насколько я знал, у него кладовки не было.

Лестница была широкая, каменная, с мощными лепными перилами в виде вставших на дыбы единорогов. В отличие от остальных лестниц пятого этажа, она на нем и НАЧИНАЛАСЬ, как бы выныривая из-за колонны, в которой скрывалась потайная лестница, ведущая прямиком к медпункту. В узкой щели между колонной, стеной и лестницей царила кромешная тьма. Я поставил ногу на нижнюю ступеньку — отсюда голоса звучали явственнее.

— Не надо плакать, — обманчиво-мягко прозвучал хриплый голос, в котором слышалось презрение. — Этим меня не разжалобишь.

— Но я… я правда ничего не знаю, — ответил дрожащий детский голос. — Поверьте мне…

— Есть факты. Факты — вещь упрямая… Такие же, как ты.

— Я ничего не знаю. Пожалуйста…

— Мне ведь и так известно почти все, — в мягком голосе зазвучала угроза. — Мне нужно только подтверждение — «да» или «нет». Да или нет?

— Я не знаю, о чем вы говорите…

— Не вынуждай меня применять силу.

Послышалось шипение и детский вскрик:

— Пожалуйста, отпустите! Мне больно!

— Будет еще больнее! Скажешь или нет? —

Я не знаю!

— Это не ответ! Ты знаешь все!

— Нет! — в детском голосе слышались слезы.

— Да!

Шлепок. Словно от пощечины. Я вздрогнул.

— Это… это вам так не пройдет, — уже рванувшись под лестницу, я был остановлен странными, недетскими интонациями, прозвучавшими в голосе мальчишки.

Вот это другой разговор, — мне показалось, что мучитель ребенка улыбается. — Так да или нет? Я жду!

— Нет!.. Нет! Пожалуйста! Не надо! Я…

Я не выдержал и бросился под лестницу.

Тьмы там не было. Горела крошечная зеленая лучина, и в ее неверном свете я увидел прижавшегося к стене напуганного, бледного до синевы Даниила Мельхиора, а над ним, со стилетами в руках, зелейника Черного Вэла. Волосы у мальчишки были взлохмачены, на щеке темнело пятно. Оба заговорщика чуть не вскрикнули, увидев меня.

— Что тут происходит? — спросил я.

Черный Вэл опустил стилеты. При свете лучины худое горбоносое лицо его было таким зловещим, что мне стало жутко. Казалось, передо мной сама воплощенная злость.

— Мы беседовали, — проскрипел он недовольно. — Вы нам помешали.

— Я слышал детский крик…

— Вам показалось. Идите своей дорогой, Максимилиан. У вас была трудная ночь. Советую вам отдохнуть.