Миллиард долларов наличными - Ромов Анатолий Сергеевич. Страница 3

— По крыше?

— Да. Вы умеете лазить по крышам?

— Вроде да.

— Собственно, там и лазить не придется. Надо только забраться на пристройку с задней стороны. Окна моего номера выходят как раз на эту пристройку. Подтянетесь — и вы у меня. Окна будут открыты.

— Хорошо. — Взяв сумку и гитару, Седов вышел из машины. — До вечера.

— Ни пуха ни пера, — сказал Чемиренко.

— К черту… — Седов не обернулся.

До столовой для плавсостава он добрался минут за двадцать с небольшим. Столовая была обычной забегаловкой, не хуже и не лучше других, если не считать стеклянного шкафа со спиртным и сигаретами за спиной кассирши. Когда он вошел, зал был заполнен наполовину.

Взяв поднос, поставил на него салат, бутерброд с сыром, сосиски, налил себе кофе — и, расплатившись у кассы, сел в дальнем углу у окна.

Из окна был виден причал, и он, попивая кофе, от нечего делать попытался разыскать среди ошвартованных у причала сухогрузов и танкеров, прогулочных шаланд, рыбацких лайб и буксиров тот самый дебаркадер, в котором должна быть гостиница «Якорь». Летали чайки, часть из них бродила возле столовской помойки, лакомясь отбросами. Сразу же за помойкой тянулся длинный ряд ларьков, продававших все, от цветов до ювелирных изделий. Чуть поодаль грузчики переносили с большой шаланды на берег картонные ящики. Так и не найдя гостиницу «Якорь», он стал просто разглядывать стоящие у ближнего пирса в шахматном порядке прогулочные «Ракеты» и «Кометы». Одна из «Ракет», только что ошвартовавшаяся, высаживала пассажиров. Скользнув взглядом по растянувшейся вдоль причала толпе курортников, он вдруг услышал резкий звук тормозов. Почти под самым его окном остановился белый двухместный «БМВ» с открытым верхом. Загорелая девушка в коротеньких джинсовых шортиках и белой размахайке, не доходящей до пупка, сидевшая за рулем, взялась одной рукой за спинку сиденья, другой за верх дверцы — и перепрыгнула на причал.

Девушка двинулась в сторону ларьков. Она шла, гордо глядя перед собой, шла как-то по-особому упруго, на вид ей было лет двадцать, может, чуть больше. У нее были стройные ноги, длинные, по моде подвитые светлые волосы, маленький нос и красивые губы. Глаз девушки он рассмотреть не успел, но кажется, глаза были голубыми или что-то вроде этого. Подумал: такой красивой девушки он еще никогда не видел. В ней есть какая-то двойственность. С одной стороны, она похожа на уличную девчонку, бандитку, к которой опасно подходить. И в то же время выглядит королевой.

В свои тридцать он был холост. Вообще-то с девушками по жизни ему не очень везло, и он уверял себя, что во всем виновата его работа. Сколько он себя помнил, все его романы оказывались какими-то случайными, девушки, с которыми он виделся, появлялись будто бы ненароком. Исчезали они точно таким же образом, ненароком, так, что он не успевал даже этого заметить. Но сейчас, разглядывая девушку, идущую к ларькам, он вдруг понял: у него впервые за всю жизнь при виде девушки пересохло горло. Она его завораживала.

Осознав это, сказал сам себе: парень, успокойся. Ты на работе. Да и потом здесь, на юге, полно красавиц, не она первая. К тому же тысяча процентов, что ты никогда ее больше не встретишь. Забудь.

У киоска стояли выставленные наружу ведра, тесно набитые букетами роз, хризантем и гладиолусов. Присев перед ними на корточки, девушка стала внимательно осматривать цветы, изредка трогая их. Наконец, встав, что-то сказала продавцу. Тот кивнул — и исчез в глубине киоска.

Пока его не было, девушка стояла, с досадой поглядывая то на небо, то на причалы. На ногах у нее были белые кроссовки, и она время от времени нетерпеливо постукивала пяткой кроссовки об асфальт.

Наконец появившись, продавец протянул ей огромный букет темно-красных роз. Оглядев цветы, девушка кивнула. Достала из кармана шортиков кошелек, рассчиталась и, взяв букет, вернулась к машине. Положила букет на сиденье, открыла дверцу, села и уехала.

На этот раз он сумел хорошо рассмотреть ее глаза — они были темно-синими.

Допив кофе, взял сумку и гитару. Спустившись на причал, решил, что найти гостиницу «Якорь» он еще успеет, а пока поищет яхт-клуб.

Разыскать яхт-клуб он смог лишь после долгих расспросов. Грузчики, портовые матросы, продавцы в ларьках, к которым он обращался, утверждали, как один, что отлично знают, где яхт-клуб, показывая при этом почему-то в разные стороны.

В конце концов он все же вышел к яхт-клубу. Он был расположен в лагуне, швертботы и яхты всех видов стояли здесь вдоль деревянных причалов и в центре небольшой бухточки. Территория клуба была ограждена высокой, выкрашенной шаровой краской проволочной сеткой; в середине сетки была дверь, представлявшая собой металлическую раму с такой же, как и у ограды, сеткой. Дверь закрывалась на вделанный в нее большой замок.

Некоторое время он стоял, наблюдая за избранными, проходившими на территорию клуба. Избранные открывали замок собственным ключом, проходили в дверь, захлопывая ее затем за собой.

Сразу же за проволочной сеткой на небольшой полоске берега стояли и лежали старые яхты. Часть из них была просто оставлена на земле, что означало: на этих яхтах поставлен крест. Те же яхты, которые еще могли пригодиться, стояли на грубо сбитых деревянных стапелях.

У одной из таких яхт возились три загорелых человека. Двое молодых счищали на корме шпателями старую краску, пожилой мастерскими движениями закрашивал нос. Все трое работали босиком, на них были только шорты и бейсбольные кепочки.

Дождавшись, пока к двери подойдет очередной обладатель ключа, он прошел вслед за ним на территорию. Двинулся к стоящей на стапелях яхте, возле которой шла работа. Остановился.

С минуту он стоял, разглядывая, как пожилой точными движениями, слой за слоем, наносит на металлический борт белила. Поскольку никто из тройки не обращал на него внимания, он сказал:

— Привет.

— Привет… — Пожилой бросил это, не обернувшись и продолжая красить. — Что, браток? Нужно что-нибудь?

— В общем ничего. Дадите покрасить?

Сделав несколько мазков, пожилой опустил краску в ведро. Взял ветошь, вытер руки. Посмотрел на него.

— Шутишь?

— Нет, не шучу.

— Браток, спасибо. Услуги не требуются.

— Я не в смысле услуг. Я просто так хочу покрасить. Для души.

Вытерев тыльной частью ладони лоб, пожилой усмехнулся: — Для души… Я смотрю, ты душевный парень.

— Просто люблю красить.

— Зачем здесь оказался, в яхт-клубе?

— Ищу работу. Вам случайно шкотовые не нужны? Работающие на корме ребята покосились в их сторону, но работы не бросили.

— Шкотовые? — Достав из кармана трубку, человек стал набивать ее табаком. Раскурив, бросил спичку на песок. — Понимаешь в яхтах?

— Вроде.

— Ясное дело. Нет, браток, шкотовые нам не нужны. У меня вон своих двое шкотовых, два сына — один другого лучше.

— Жаль.

Пожилой обошел нос яхты, оценивая свою работу. Вернувшись, спросил:

— Красить-то умеешь?

— Умею.

— Если в самом деле всерьез хочешь покрасить, покажи, как красишь. Если нормально красишь, я заплачу.

— Никакой платы я не возьму. А кисть давайте, поработаю. Можно взять?

Пыхнув трубкой, пожилой кивнул:

— Бери.

Положив сумку и гитару на землю, он снял пуловер и тенниску. Взял из ведра кисть, примерился — и начал работать.

Понаблюдав некоторое время за ним, пожилой взял шпатель и пошел к корме, помогать сыновьям.

В полном молчании они проработали около получаса. Наконец, вернувшись к нему, пожилой сказал:

— Молодец. Сколько я тебе должен?

— Да нисколько не должны. Дайте доделать до штирборта.

— Доделывай, раз уж ты такой.

Когда он закончил и вытер руки, пожилой протянул ему ладонь. Крепко встряхнул:

— Спасибо. Меня зовут Николай Владимирович Радченков. Сыновей — Виктор и Денис.

— Меня — Юрий Седов.

Сыновья, перестав работать, смотрели на них. Радченков поправил бейсболку.