Миллиард долларов наличными - Ромов Анатолий Сергеевич. Страница 8

Ведь за все это время она сказала ему всего несколько ничего не значащих фраз. Тем не менее он продолжает вспоминать каждое ее слово, сказанное, когда они находились на яхте и в машине. И мало того, эти воспоминания доставляют ему чуть ли не удовольствие.

Закрыв на секунду глаза, сказал сам себе: выкинь ее из головы. Выкинь немедленно.

Покончив с кофе, рассчитался с официантом, дав хорошие чаевые. Выходя на улицу, не забыл и швейцара.

Перейдя через мостовую, подошел к ларьку, которым заведовал Шалико. Машины Довганя и его самого видно не было.

Став в укрытие между двумя ларьками, стал бесцельно разглядывать улицу. Через какое-то время заметил: два парня, посмотревшие на него в ресторане, вышли на улицу. Остановившись, стали изо всех сил делать вид, что не обращают на него внимания и заняты беседой.

Это ему не понравилось. Повадки деловых он знал наизусть, а то, как вели себя сейчас эти двое, могло предвещать только одно: разборку. Он им почему-то не понравился. Стоят же они, потому что наверняка ждут подкрепления. Если так, плохо. Никакие разборки ему сейчас не нужны.

Только он подумал об этом, как перед самым его носом с визгом затормозил черный джип «Чероки». Двери открылись, вышли четыре человека, все как один в кожаных куртках.

Краем глаза он увидел: двое, стоявшие до этого у дверей ресторана, тоже двинулись сюда.

Шесть человек. Для того чтобы справиться с ними, ему, даже безоружному, не нужно будет прилагать особых усилий. Но шум в центре города, который наверняка при этом поднимется, может все испортить. Главное, ему неизвестно, какое отношение эти шестеро имеют к Довганю. Может, они из его команды, и все, что сейчас происходит, — подстроено.

Один из вышедших из машины, скуластый, со спадающим на глаза вихром соломенных волос, сделал знак, и вышедшие вместе с ним, а также двое, стоявшие у ресторана, остановились. Подойдя к нему, скуластый внимательно изучил его взглядом. Усмехнулся:

— Привет, голубок.

— Привет.

— Давно в городе?

— Тебе это так важно?

— Мне неважно. Просто хочу знать. Помолчав, Седов сказал:

— Приехал сегодня утром.

Скуластый опустил голову, будто изучая что-то у себя под ногами. Поднял глаза:

— Как по писаному говоришь.

— Что значит, как по писаному?

— То значит, что хочешь дать мне понять: вчера тебя в городе не было.

— Не понял. При чем тут, что меня вчера в городе не было?

— Отлично знаешь, при чем.

— Куня, не мотай волыну! — сказал за спиной скуластого парень в красной куртке. — Берем его в машину и работаем с ним. Я сам буду с ним работать. Я за Грека ему пасть порву.

Подумал: «за Грека». Что это значит? Никакого Грека он не знает. Но настроены эти люди решительно. Похоже, от толкотни не уйти.

Куня, склонив голову набок, изучал его взглядом. Взявшись за борта своей куртки, дернул их, будто оправляя. Сказал мягко:

— Вот что, голубок: я даю тебе шанс признаться сразу.

— Признаться в чем?

— Ты приехал не сегодня утром, а вчера вечером. Нарвался на Леву Грека. И замочил его. И если ты, сучара, не признаешься сейчас в этом, тебя ждет тяжелая смерть.

— А если признаюсь?

— Хороший вопрос… — Достав из-за пояса пистолет, Куня уткнул его Седову в живот. — Если признаешься, облегчу страдания. Застрелю на месте.

Покосившись на пистолет, Седов сказал:

— Слушай, ты осторожней с оружием-то. Руки можно поднять — я достану и покажу тебе билет? Я приехал сегодня утром на втором поезде, девятый вагон, место номер восемнадцать. Ты же наверняка знаешь всех проводниц с этого поезда. Спроси у них, ехал ли я в этом вагоне, они подтвердят. Что же касается Грека, о котором ты говоришь, я никогда его не видел и никогда о нем не слышал.

Куня изучающе смотрел на него.

— Возьми у меня во внутреннем кармане билет, — сказал Седов. — Сам.

— Куня, не слушай его! — крикнул парень в красной куртке. — Он лепит буру.

— Хорошо, посмотрю, — Куня не сводил глаз с Седова. — В каком кармане?

— В левом.

Подняв левую руку, Куня, усмехаясь, отогнул борт его куртки. Поскольку на оружии он уже не концентрировался, Седов, рубанув одной рукой по запястью, а второй по шее, перехватил пистолет и отошел на один шаг назад, Привалившись к стенке ларька, Куня медленно сполз на землю. Пятеро, стоящие за ним, ошарашенно смотрели на Седова. Он покачал головой:

— Ребятки, я не хочу ссориться. Грека, о котором вы говорите, я не трогал. В городе я с утра, это легко проверить. Разойдемся по-хорошему.

— А вот это, Юра, ты зря, — услышал он голос Довганя. — По-хорошему мы расходиться не будем.

Выйдя из-за ларька, Ганя схватил полу красной куртки парня, стоящего впереди всех, притянул к себе. Сказал свистящим шепотом:

— Сука, Арбуз, ты затеял терку?

Арбуз молчал. Не отпуская его, Глеб посмотрел на остальных:

— Где сейчас Левон? Ему никто не ответил.

— Суки… — Посмотрел на Седова. — Юра, пушка твоя?

— Нет. Этого… — Седов покосился на лежащего на земле Куню.

— Обыщи их. Если есть оружие, отбери.

Подойдя к четверке, Седов быстро обыскал их. У одного оказался «глок», у второго — «беретта», еще у двоих он изъял складные ножи. Посмотрел на Ганю:

— Куда все это деть?

— Спрячь пока в карман, — сказал Довгань. — Пошли, сука рваная…

Подтащив Арбуза к стоявшей поблизости будке телефона-автомата, заволок туда. Снял трубку, опустил монету, набрал номер. Сказал:

— Левон, привет, это я. Надо поговорить. Нет, ничего серьезного. Просто твои орлы пытаются наехать на моих. А мне это не нравится. Их шестеро, один, Куня, во время терки немножко вырубился. Я стою с Арбузом. Хочешь с ним поговорить? — Усмехнувшись, дал трубку Арбузу: — Держи.

— Да? — сказал Арбуз. — Да нет, Левон, ты же знаешь. Все заварилось из-за Грека. Да мы не знали, что он из Ганиной команды. Клянусь. Ладно. Ладно. — Передал трубку Довганю: — Вас.

— Левон, такие дела так просто не оставляют, — сказал в трубку Ганя. — Я хочу подъехать, прямо сейчас. И прояснить картину. Подъеду со своим человеком и с Арбузом, ты не против? Хорошо, скажи ему.

Взяв трубку, парень сказал только одно слово:

— Ладно.

Выйдя из будки, Арбуз сел на заднее сиденье в «Мерседес», стоящий у тротуара. Аллы, как заметил Седов, в машине уже не было.

Довгань, усевшись за руль, зло выругался. Устроившись рядом с ним, Седов облегченно вздохнул. Главное, что не было толкотни на улице. Остальное — разговоры, терки, толковища и прочую дипломатию, принятую у деловых, — уладить будет легче.

Дав полный газ, Довгань через пару кварталов под визг тормозов свернул в одну из улиц. Машину он остановил у старинного особняка. Здание стояло в глубине палисадника, отделенного от тротуара высокой чугунной решеткой.

Выйдя из «Мерседеса», Довгань, Седов и Арбуз подошли к закрытым на засов воротам. Прогуливавшийся по палисаднику парень в тенниске и джинсах, с сотовым телефоном в руке, приблизившись, поднес телефон к уху. Набрав номер, сказал негромко:

— Они приехали. Арбуз, Ганя и с ним еще один. Хорошо. Отодвинув засов, открыл ворота. Пропустив их, снова закрыл. Посмотрел на Довганя:

— Ганя, извини — оружие есть?

— Своего нет. Только ваше.

— То есть?

Довгань посмотрел на Седова. Процедил сквозь зубы:

— Отдай ему.

Седов передал парню три пистолета и два ножа. Хмыкнув, парень рассовал оружие по карманам. Кивнул:

— Пошли.

Проведя их в дом, подошел к одной из дверей. Постучав, сказал:

— Левон, они здесь. Из-за двери раздалось:

— Пусть входят.

Открыв дверь, парень показал глазами: входите. Войдя вместе с Довганем и Арбузом в комнату, обставленную, как кабинет, Седов увидел сидящего за столом в мягком кожаном кресле человека с восточными чертами лица, светловолосого, голубоглазого, лет примерно около сорока. Когда они вошли, человек, не глядя на них, крутил лежащую перед ним на столе зажигалку. После того как сопровождавший их закрыл дверь, хозяин кабинета, по-прежнему ни на кого не глядя, кивнул: