Час испытаний - Ростовцев Эдуард Исаакович. Страница 20

Галка медленно шла обратно по немощеной пыльной улице, сосредоточенно глядя себе под ноги. Самые невероятные мысли лезли в голову. Не доверяют? Решили обойтись без нее? Одна. Без связи, без задания. Кто же она теперь? Барышня из итальянской комендатуры, девица, продавшая совесть за холуйский паек?..

Молодой человек в франтовском белом костюме и соломенной шляпе, заломленной набекрень, обогнал ее.

— Иди за мной.

Галке показалось, что она ослышалась. Молодой человек шел впереди, небрежно помахивая самшитовой тросточкой. Что-то знакомое было в его твердой, уверенной походке. Галка пошла за ним. Сердце ее прерывисто билось. Казалось, либо оно остановится, либо выпрыгнет из груди. С моря в застоявшуюся липкую духоту вечера ворвался свежий ветер. Он стряхнул пыль с поблекших листьев акаций, загремел рваными листами железа на крыше искалеченного снарядами дома, взлохматил волосы. Ветер принес сырой запах рыбы и тяжелые капли дождя.

Молодой человек в белом костюме ни разу не обернулся. Вот он свернул за угол и перешел через дорогу на другую сторону улицы. Галка не выпускала его из виду. И когда он скрылся в подъезде неказистого двухэтажного дома, она, не раздумывая, последовала за ним.

В полумраке неопрятного, пропахшего сыростью подъезд она сразу споткнулась о какую-то преграду и чуть не упала.

— Осторожно, — услышала она тихий голос. — Тут ступеньки.

Доверясь, она пошла на этот голос дальше — в темноту. Кто-то невидимый взял ее за руку. Через несколько шагов она услышала шорох отодвигаемого засова. Приоткрылась низкая дверь, и в глаза хлынул голубоватый свет угасавшего дня. Сразу за дверью начинался замусоренный, утыканный засохшими кустами бурьяна пустырь.

— Тучи прошли стороной, — как-то обыденно сказал Галкин провожатый. — Опять дождь миновал. А не мешало бы. Все кругом сохнет.

И вдруг Галка узнала его. Это был тот самый парень, который предупредил ее об аресте Зинаиды Григорьевны. Только сейчас в нем не было ничего блатного: вместе с косой челкой с его лица исчезла нагловатая улыбка, а зеленые, чуть прищуренные глаза приветливо смотрели на Галку.

— Растерялась?

Галка хотела обидеться, но неожиданно для себя кивнула головой.

— Нельзя было иначе. Ты могла «хвост» привести. Надо было проверить, не увязался ли кто за тобой. Ну, говори, зачем пришла.

— Я должна видеть кого-нибудь из подпольного комитета. На море у фашистов появилось новое оружие.

— Передай донесение со мной.

— Донесения никакого нет. Это надо рассказать.

— Расскажи мне.

— Ты не запомнишь всего.

Парень помедлил, а затем решительно махнул самшитовой тросточкой.

— Идем.

Они быстро пересекли пустырь, пролезли в дыру какого-то забора и, оглядевшись, вышли на незнакомую Галке улицу. До наступления комендантского часа оставалось двадцать—двадцать пять минут. Они находились в немецком секторе города, где Галкин пропуск был недействителен. Но связной не торопился. Не спросив разрешения, он взял Галку об руку.

Они уже прошли несколько кварталов, когда провожатый неожиданно обнял Галку. Девушка отшатнулась и сильно толкнула парня.

— Тише ты, сумасшедшая. Патруль идет, — шепнул он и, притянув ее к себе, сказал каким-то ужасно глупым голосом: — Стелла, умоляю, не сердись.

Галка услышала за спиной тяжелый стук подкованных сапог. К ним подошли два немецких солдата. Старший — крепыш с пышными вильгельмовскими усами — сказал, четко выговаривая русские слова:

— Вы должны быстро спешить домой. Сейчас не есть время для прогулки.

— Мы уже уходим, господа офицеры, — заверил патрулей Галкин спутник и, воспользовавшись моментом, чмокнул девушку в щеку.

Когда солдаты повернули за угол, Галка дала связному подзатыльник.

— За что? — искренне удивился тот.

— За нахальство.

— Это же в целях конспирации!

— Ну вот что, конспиратор, веди меня, куда ведешь.

— Мы уже пришли. — Он кивнул на парадное большого дома, около которого они стояли.

— Так чего ты мне голову морочишь? — разозлилась Галка.

— А ты хотела, чтобы я при солдатах дорогу показывал?

На темной скрипучей лестнице он вдруг остановился.

— Сам не пойму, чего я тебя привел сюда. Поверил. А разве можно верить женщинам!

— Хватит! — попыталась осадить его Галка.

— Что значит — хватит? Другая оценила бы мой, скажем прямо, благородный поступок. Поцеловала бы…

— Другая и поцелует.

Парень сокрушенно вздохнул.

— Первый раз встречаю такую женщину. Не женщина, а какая-то долговременная огневая точка. — И, помолчав, сказал уже деловито: — Идем.

Он повел ее по бесконечным лестничным переходам, скрипучим верандам, нависшим над черной пропастью двора, узким, загроможденным какими-то ящиками коридорам. Наконец он царапнул ключом замочную скважину и открыл невидимую дверь.

Галка осталась одна в кромешной темноте длинного коридора. Какая-то необычная притаившаяся тишина стыла в ушах. Но ей не было страшно. Исчезло то ужасное, гнетущее чувство одиночества, которое полчаса назад испугало ее. Она снова была среди своих.

— Входи, — услышала Галка знакомый шепот.

Свет двадцатипятисвечевой лампочки показался ей ослепительным. В небольшой комнате, единственное окно которой было завешено камуфлированной накидкой, стояла массивная кровать с многочисленными, сложенными горкой подушками. В углу — и это сразу бросилось в глаза — висела икона с коптящей лампадкой. Стол, массивные стулья, приземистый пухлый комод, покрытый накрахмаленной салфеткой, на стене, слева от входа, рядом с лубочными картинками, — пожелтевшие портреты сытых унтер-офицеров и фельдфебелей царской службы. Вся эта убогая мещанская обстановка никак не вязалась в Галкином представлении с конспиративной квартирой.

— Ох, и попало мне за то, что привел тебя, — шепнул связной, показывая глазами на портьеру, скрывавшую вход в соседнюю комнату. И. тяжело вздохнув, добавил: — Вот так всегда страдаю из-за своего деликатного отношения к интересным женщинам.

В ту же минуту Галка отшатнулась: в комнату вошел немолодой коренастый полицейский с окладистой, седеющей бородой и пышными закрученными усами.