Синдзю - Роулэнд Лора Джо. Страница 43

Сано обиделся:

— Какое отношение к случившемуся имеют мои недостатки? Меня уволили не потому, что я работал плохо. Наоборот, я работал чересчур хорошо. Я раскрыл убийство, которое судья Огю хочет замять. — Он всплеснул руками. — Как вы можете ожидать от меня лояльности к человеку, который настолько коррумпирован, что приговорил к смерти невиновного, лишь бы навсегда оставить все в тайне? — Он уже кричал, не заботясь о том, оскорбит его поведение Кацурагаву или нет. Желание защитить себя от собственных и чужих обвинений тянуло за язык. — Вы же не станете отрицать, что здесь дело нечисто?

— Сано-сан. — Кацурагава остановился и обернулся к протеже. На губах играла снисходительная улыбка. — Именно это я и имел в виду, говоря о недостатке у вас сообразительности. Конечно, здесь имеет место укрывательство! Если бы вы соответствовали занимаемой должности, то давно поняли бы, почему это необходимо.

— Что?!

Не обращая внимания на изумленный возглас, Кацурагава продолжил:

— Как по-вашему, что произойдет, если станет известно об убийстве Юкико? А если выяснится, что ее убил кто-то из ближайшего окружения или даже член семьи правителя Ниу? А если сёгун придаст смерти весь клан и конфискует его земли в качестве наказания за преступление? Не знаете? Я вам скажу. Тысячи и тысячи ронинов возьмутся за оружие, чтобы отомстить за своего господина. Союзники Ниу и другие даймё, которым надоело девяностолетнее правление Токугава, поднимут мятеж, им только дай повод. Сложите все это. Что получается? — Он близко наклонился к Сано, и тот различил поры на смуглой коже. — Кровопролитие. Еще пять веков войн. Вам это нужно? Или вас просто заело любопытство? Тогда рассудите. Неужели смерть трех людишек, из которых один был форменным кретином, стоит покоя и мира в стране?

В объяснении Кацурагавы звучала страшная логика. Но в чем-то он был не прав. Прежде всего Сано не верилось, что Огю руководствовался только заботой о государстве.

— Почему же этого мне не объяснил судья Огю?

— Возможно, он полагал, вы сами понимаете. — Кацурагава пошел дальше.

Сано последовал за ним.

— Вы в самом деле считаете так, как рассказали? И судья Огю? Разве нельзя позволить убийце, если он из семьи Ниу, совершить сеппуку? Родные не будут наказаны, даймё не взбунтуются, клан Токугава не пострадает.

Кацурагава медлил с ответом, Сано сказал:

— Пожалуйста, подумайте над моими словами. Если найдете в них смысл, то не используете ли свое влияние, чтобы вновь открыть расследование?

Кацурагава бросил на Сано взгляд, в котором отразились и сожаление по поводу наивности подопечного, и гнев на его вызывающее поведение. Сано понял бесплодность попыток искать помощи у Кацурагавы. Патрон, Огю и прочие официальные лица связаны сложной паутиной обязательств, порвать ее нет никакой надежды.

— Сано-сан, я готов найти вам другую должность. Может, даже лучшую, чем та, которую вы только что потеряли. У меня обширные связи. — Кацурагава шевельнул пальцем, показав, насколько ему легко осчастливить бывшего ёрики. — И еще. Я слышал, отец хочет вас женить. С удовольствием предложу вам свои услуги в качестве посредника и гаранта.

Выгодная служба, завидная невеста. Сано получал шанс повысить социальный статус и в какой-то мере восстановить достоинство. Такая перспектива очень даже сгладила бы досаду отца. К сожалению, предложение Кацурагавы сильно смахивало на подкуп.

— Вы поможете мне при условии, что я прекращу расследование?

Губы Кацурагавы скривились.

— Ну хорошо. Да.

— Я не могу этого сделать.

— Почему?

— Духи Цунэхико и Райдэна против.

Кацурагава застыл на полушаге.

— Вы что, глупец, Сано Исиро? — Он взял Сано за плечи и крепко встряхнул. — Вы не соображаете, что делаете с собой, с отцом? Кроме того, для вас теперь с расследованиями покончено. Вы больше не ёрики. Никто не обязан отвечать на ваши вопросы и выполнять ваши приказы. А попробуете вести следствие в частном порядке — вас арестуют и строго накажут за вмешательство в государственные дела. Все кончено, Сано-сан. Бросьте это!

— Нет.

Вырвавшись из рук Кацурагавы, Сано испытал пьянящее чувство свободы. Отрезвил страх. Влиятельный покровитель был абсолютно необходим для каждого самурая, желавшего подняться по служебной лестнице.

«Что я натворил!» — подумал Сано.

— Значит, вы глупец, — констатировал Кацурагава и потер ладони, словно уничтожая остатки обязательств перед Сано и его семьей.

Он пошел прочь. Не пройдя и десяти шагов, обернулся.

— Знаете, почему мы с судьей Огю решили, что из вас получится хороший ёрики? Потому что положились на вашу неопытность и гипертрофированное чувство долга. Мы были уверены, что вы окажетесь безвредной игрушкой в наших руках. Мы ошиблись. — Кацурагава рассмеялся. — Но только не сейчас. Ваша смехотворная настойчивость равносильна самоубийству.

Сано добрался до дома родителей к вечеру. Спешившись, он помог носильщикам сгрузить у ворот баулы с вещами из гостиницы и расплатился. Носильщики ушли. Сано постоял в сгущающихся сумерках. Настроение было под стать.

Как самурай он всегда знал, что может наступить такое время, когда придется совершить сеппуку, чтобы избежать или загладить бесчестье. Теперь оно пришло. Только ритуальное самоубийство восстановит честь его имени и семьи. Однако Сано вынужден погодить со смертью. Его жизнь не принадлежит ему, пока он не отомстил за смерть Цунэхико, не оправдал Райдэна и не добился справедливости для Юкико, Нориёси и Глицинии.

Сано через силу привязал лошадь к стойке и подтащил баулы к дому. Разувшись, отодвинул дверь в главную комнату. Вонзить кинжал себе в живот было бы легче. Комната оказалась пуста. Сано перевел дух и вошел.

Дверь в спальню была открыта. Сано увидел мать. Она стояла спиной к сыну, в опущенных плечах читалось отчаяние.

Сано бросился в комнату. Отец лежал на матрасе. Глаза закрыты. Тело сотрясает тихий рокочущий кашель. Сердце Сано сдавил страх. Отец никогда так рано не укладывался спать. Плошки, тазики, тряпки, склянки с лекарствами — все указывало на то, что отец в постели весь день, а то и дольше.

— Ото-сан! — позвал Сано.

— Исиро. — Мать напряженно улыбнулась. — Какая неожиданность. Мы не ждали тебя.

Сано обнял ее — мать показалась маленькой и хрупкой, словно ослабла от болезни мужа — и опустился на колени перед постелью.

Отец очнулся. Медленно открыл глаза. Хмурая морщина появилась между бровей. Потом лицо разгладилось, видно, движение мышц утомило старика.

— Сын мой, — едва слышно прошептал отец. — Почему ты приехал? Разве можно так часто отлучаться со службы?

«Как ему сказать, — подумал Сано, — что я лишился должности и покровителя? Нет, промолчу. Скажу, когда — или если? — старик окрепнет».

Иссохшая рука отца высунулась из-под одеяла и тронула руку сына.

— Иди. — Отец слегка толкнул Сано. — Не пренебрегай обязанностями.

— Ото-сан. — Сано запнулся. Бескомпромиссная честность, присущая отцу, не давала солгать. — Мне очень жаль, но я должен сказать тебе что-то плохое.

И Сано рассказал обо всем, начиная с расследования по делу о синдзю и кончая Кацурагавой Сюндаем. Закончив говорить, он приготовился выслушать сетования отца.

Против ожидания отец не сказал ничего. Только медленно прикрыл глаза. Сано успел заметил, что слабый свет в глазах старика потускнел.

— Ото-сан. — Молчаливый укор встревожил Сано гораздо меньше, чем понимание того, что он, быть может, лишил отца последнего шанса на выздоровление. — Пожалуйста, простите меня. Не сдавайтесь болезни!

Он положил ладонь на руку отца. Рука вздрогнула. Сано расценил это как отречение. Для старика он больше не существует. Сано пожалел, что не совершил сеппуку. Отец предпочел бы, чтобы сын умер, но не оказался опозоренным.

— Ото-сан!

Мать потянула Сано за рукав, побуждая встать.

— Пусть отец отдохнет. Не хочешь ли помыться перед ужином?

Сано встал и пошел от глаз, от улыбки, умоляющих его вести себя так, будто мир не рухнул в одночасье.