Мои друзья - Рябинин Борис Степанович. Страница 54

В Домбайской долине, у подножия пика Суфруджу, приютился домик метеорологической станции. Вокруг – высокие, блистающие под ярким солнцем снежные хребты Кавказских гор.

Позднее Домбайскую долину стали посещать туристы. Здесь были построены туристские базы, сооружен высокогорный каток. А в то время, к которому относится наш рассказ, названное место слыло глухим, безлюдным. Стиснутая горами цветущая долина казалась заброшенной, забытой, и лишь уютный домик метеостанции под красной черепичной крышей оживлял этот дикий, нетронутый пейзаж.

Каждые три дня от домика в долину спускалась рыженькая собачка с жесткой курчавой шерстью. В пристегнутом к ошейнику портдепешнике она несла очередную метеорологическую сводку на ближайший радиопункт.

Перепрыгивая с камня на камень, бодро неслась собака вниз по тропинке. Расстояние до радиопункта, равное двухдневному переходу для пешеходов, она преодолевала единым духом.

Горы суровы и неприветливы; лавины, обвалы не давали здесь селиться человеку, и только рыжая Джемми соединяла заброшенную в горах метеорологическую станцию с остальным миром.

Четвероногого почтальона хорошо знали на пункте радиосвязи. Джемми являлась всегда точно, как по расписанию, и только немного опавшие бока да устало опущенный хвост напоминали о том, что эрдельтерьер опять пробежал шестьдесят километров.

Радисты радушно приветствовали собаку. Они угощали ее бутербродами с ветчиной, ставили перед мохнатой гостьей плошку с разведенным сгущенным молоком. Переночевав и набравшись новых сил, рано утром Джемми возвращалась к подножию пика Суфруджу. Туда она несла свежую почту для метеоролога.

И так – все лето. Поздно осенью, когда в горах бушует пурга и с крутых ледяных склонов катятся лавины» снега, метеоролог, хозяин Джемми, покидал домик у подножия пика и возвращался в город. Зиму он проводил за изучением и обработкой материалов, добытых за лето. А рыжий почтальон отдыхал до весны, до нового похода в горы.

Джемми выросла в военном питомнике, в компании таких же, как она, рыжих курчавых щенят.

Когда щенята подросли, их начали учить. Джемми готовили в связисты. Учеба была долгой и серьезной…

– Она была из вашего питомника? – довольно невежливо прервал я рассказ Алексея Викторовича.

– А какое это имеет значение? Но если вам хочется так думать – пожалуйста. Важно, что она была эрдельтерьером.

Неожиданно Алексей Викторович сам обратился ко мне с вопросом:

– Вам, конечно, приходилось видеть животных в цирке?

– Да, – ответил я недоумевая.

– И вы никогда не задумывались, чем отличается цирковая дрессировка от нашей, не подумали, что наша дрессировка значительно сложнее?

Я молчал; немного подождав, он продолжал:

– Нам могут возразить, что сделать собаку хорошим связистом – не такое уж сложное дело. Эка невидаль перенести донесение от одного человека к другому! Ведь в цирке звери делают еще не то… Но тот, кто так думает, сильно ошибается.

Чему, к примеру, учил своих животных Дуров? [20] Наблюдая за своими зверями, он замечал их характерные движения, повадки, присущие им от самого рождения, а потом использовал все это в цирковой программе. Природные наклонности зверей он соединял (путем выработки условного рефлекса) с какой-либо командой, жестом или другим сигналом и превращал, таким образом, естественные для них поступки и действия в занятный цирковой фокус.

Так, например, Дуров заметил, что морские львы на свободе любят забавляться различными мелкими предметами. Они подбрасывают их своими тупыми носами и ловко жонглируют ими. Дуров дал ручным морским львам мячи, и звери стали играть ими (даже с большой охотой, так как за каждую игру им бросали рыбку). Получился номер, при виде которого тысячи людей в цирке с восторгом хлопают в ладоши.

Мы вовсе не собираемся умалять заслуги Дурова и его коллег в цирковом искусстве; у них есть свои трудности и сложности, в частности при работе с хищниками; но справедливость требует сказать, что служебная дрессировка в ряде случаев значительно сложнее, требует более продолжительной отработки, чем та, которую мы видим на цирковой арене, хотя, быть может, внешне и не столь эффектна.

Цирковое животное всегда работает в одной обстановке; служебная собака зачастую вынуждена действовать без хозяина, на расстоянии, в самых разнообразных условиях. Взять дрессировщика лошадей. У него вся работа построена на шамберьере [21] : без шамберьера не идет ни одно представление при публике; а служебная собака – всегда на дистанции, и – никакого хлыста! Да хлыстом ее просто не достанешь…

Дрессировка служебных собак намного сложней той, которой подвергаются и охотничьи собаки. Первая задача обучения охотничьей собаки – развить у нее ловчие инстинкты; у служебной – наоборот, инстинкты зачастую подавляются.

Когда розыскная собака идет по следу, она не имеет права сойти с него, хотя бы дичь сама лезла ей в пасть! То же – и санитарная, связная и вообще любая, применяемая в служебных целях.

…Как происходило обучение Джемми? Джемми только разыгралась, расшалилась, ей хочется прыгать и резвиться вместе с другими молодыми собаками, но резкое «сидеть!» обрывает игру. Приходится садиться. А если перед носом прошмыгнет мышь? Все равно сиди и не смей даже оглядываться в ту сторону, куда скрылась зверушка. Все инстинкты требуют: бежать, ловить– а ты сиди!

Но это только начало. Главная дрессировка была в поле, когда Джемми освоила все подготовительные «науки».

За Джемми ходили два человека, кормили ее, чистили помещение, в котором она жила, расчесывали жесткую курчавую шерсть, водили на прогулку. Собака платила обоим равной привязанностью. Оба они стали заниматься с нею.

В поле один отходил и звал за собой Джемми. Другой, встав на одно колено, взмахивал рукой в сторону ушедшего и командовал: «Пост!» Джемми срывалась с места и стремглав мчалась ко второму, где ее непременно ждали ласковое похлопывание и кусочек лакомства. Раз от раза расстояние увеличивалось Постепенно оно дошло до полутора километров, и Джемми нередко совсем не видела того, к кому бежала. Но инстинкт и острое чутье помогали ей безошибочно выбрать направление и найти ушедшего.