В долине Маленьких Зайчиков - Рытхэу Юрий Сергеевич. Страница 64

– Почему стадо стойбища Локэ по упитанности оленей и выносливости превосходит многие колхозные стада? – спрашивал Праву.

Коравье не сумел ответить на этот вопрос, а Эльгар как-то объяснил:

– Локэ гнал стадо туда, где ни одно копыто не топтало ягель… Здесь, в горах, обдуваемых ветром, мало гнуса, оводов, чистая вода… Не изнурял он оленей бесконечными кочевками…

По вечерам Праву читал книги по оленеводству.

Но ни один учебник, ни одна книга не давали таких увлекательных и красочных описаний оленя и его повадок, как это делал Коравье.

– Не зря ты носишь свое имя, – хвалил его Праву.

– Должно быть, мои родители любили оленей, если захотели, чтобы их сын назывался Духом Оленей, – отвечал Коравье. – Когда твоя жизнь проходит все время в стадах, ты уже начинаешь понимать оленей почти также, как людей.

Постепенно Праву открыл для себя много нового. Например, он понял, что настоящему оленеводу мало только выносливости, способности порой обходиться без пищи, проходить огромные расстояния, выдерживать морозы и пургу… Ему недостаточно знать повадки оленей, нужно, хорошо понимать тундру, уметь уловить надвигающуюся перемену погоды. Оленеводы не надеются на помощь какого-то сверхъестественного существа, а полагаются на точные, веками проверенные знания, переходящие от поколения к поколению, которые и дают им оружие в борьбе с суровой и коварной тундрой. Коравье много рассказывал об этом, и Праву как-то не сдержался и воскликнул:

– Ты, Корав, в своем деле профессор!

Коравье знал значение слова, которым его одарил Праву, и все же ответил сдержанно:

– Когда человек знает свое дело хорошо – какой же это профессор? Он просто честно работает.

Над тундровыми горами ярко сияло солнце. Снег, отполированный до зеркального блеска ветрами, блестел и резал глаза.

Праву распорядился, чтобы в бригаду привезли светозащитные очки. Через день большинство пастухов вернулось без очков. Оказалось, они отдали очки ребятишкам.

– Они же теперь много учатся. Им надо беречь глаза больше, чем нам, – объяснил за всех Рунмын. – Мы можем и такими обойтись. – Он показал деревяшки с узкими прорезями для глаз. Праву видел такие очки в музее этнографии в Ленинграде.

Пришлось еще раз просить прислать очки.

Однажды утром Праву, обходя стадо, обратил внимание на встревоженное состояние оленей. Вскоре послышался собачий лай. Праву взбежал на холмик, служивший наблюдательной площадкой для пастухов. Дежурил Инэнли.

– Кто-то едет, – сообщил пастух, вглядываясь из-под руки в дальний конец долины.

Праву тоже увидел облако снега, быстро приближающееся к стаду. Лай становился громче, и теперь не оставалось сомнений, что это собачья упряжка.

– Они несутся прямо на стадо! – встревожился Инэнли и бросился наперерез упряжке.

Побежал и Праву.

Нарта лежала на боку и бороздила снег. Собаки рвались из постромков: они алчно поглядывали на пасущихся оленей, пена кипела у них на губах и ноздри дрожали. За нартой, намертво вцепившись в дугу, волочился человек.

– Это Вэлоткэн! – крикнул Инэнли и кинулся к собакам. Тяжестью своего тела ему удалось притормозить нарту, и Праву уже не стоило большого труда остановить собак.

Он подошел к неподвижному Володькину. Снег плотно набился в капюшон камлейки Сергея. Рукава закатались к локтям, на голых руках кровоточили глубокие царапины.

Праву хотел поднять Володькина, но тот зашевелился.

– А, это ты, Праву? – слабо пробормотал он и тут же громко выругался: – Проклятые! Чуть не угробили каюра!

Праву помог Володькину поставить нарту. Груз был так тщательно обвязан веревками и ремнями, что с ним ничего не случилось бы, если бы даже нарту мчали крылатые сказочные олени.

– Куда ты едешь? – спросил Праву.

– К вам, – Володькин отряхивался от снега. – Дальше еду в бригаду Нутэвэнтина, везу свежие газеты, почту и продукты.

Володькин принялся развязывать хитроумные узлы.

– Елизавета Андреевна прислала светозащитные очки, – говорил он. – Не разбились бы… Бутылка для Нутэвэнтина… Фотоаппарат с набором оптики. Хочу поснимать.

Про аппарат Праву ничего не мог сказать, но то, что Нутэвэнтин не раз в душе выругает Володькина, об этом говорили осколки бутылки. Уцелели три пары очков, остальные превратились в массу цветного стекла и пластмассовых заушников.

Володькин рылся в куче груза, отбирая более или менее целые вещи, и сокрушался:

– Откуда мне знать, что собаки так любят кидаться на оленей? Разве можно сдержать остолом нарту? Бешеные стали!..

Собачью упряжку оттащили к тракторному домику и там рассадили псов на металлической цепи. Инэнли притащил задранного волками оленя. Володькин нарубил корм и вышел бросить его собакам.

Праву разжигал печурку, чтобы согреть неожиданному гостю чай. Вдруг послышался истошный вопль. Одним прыжком Праву выскочил наружу и увидел беднягу Володькина среди собак, которые вырывали из-под него куски мерзлой оленины. Раскидав собак, Праву вызволил незадачливого каюра.

– Ну и псы! – ругался Володькин. – Пожрали все мясо и набросились на меня, свалили с ног. Хорошо, что не съели.

– Собак надо кормить издали, лучше всего с возвышения, – объяснил Праву.

За чаепитием от кружки к кружке Володькин все больше мрачнел.

Праву, поглядывая на него, думал о том, что Сергею ни за что благополучно не добраться до бригады Нутэвэнтина. Либо выпадет из нарты и замерзнет в тундре, либо его действительно сожрут собаки, если он не добудет корму.

– Завтра дальше поедешь? – спросил Праву.

– Что делать? – развел руками Володькин. – Надо так надо. Продукты же не пострадали.

Володькин сказал это таким тоном, что стало ясно: будь у него мало-мальски веские причины не ехать, он с удовольствием бы это сделал.

– Сегодня я ехал вдоль автомобильной дороги, – рассказывал Володькин, – и остолом махал шоферам. Между прочим, обгонял даже некоторые машины.

– Неужели? – недоверчиво протянул Коравье.

– Бульдозеры, например, – скромно сказал Сергей.

– А кто отправил тебя в тундру? – спросил Кэлетэгин.

– Сам Ринтытегин, – с гордостью ответил Володькин. – Он сказал: поезжай, Сергей, в тундру, испытай, можешь ли ты быть настоящим человеком.

В другое время Володькин, не задумываясь, сознался бы, что ему боязно одному ехать дальше. Теперь это сделать нелегко: слишком расхвастался…

Праву видел, как мучился Володькин. Когда легли спать, Сергей долго не засыпал, ворочался на скрипучих нарах, вздыхал.

«Как же быть с ним?.. – размышлял Праву. – И обидеть его не хочется и в то. же время пустить одного в тундру опасно…»

Праву заснул уже под утро. Его разбудила какая-то возня. Сергей Володькин с угрюмым видом собирал пожитки.

За чаем Праву завел разговор о том, что хорошо бы перегнать стадо на крутые склоны гор, где ветер сдирает снежный пласт и оленям легче добывать корм.

– Здесь нас ничто не держит, – согласился Коравье. – Мы все стравили. Если согласны другие пастухи – можно хоть завтра ехать. Трактор в порядке.

– Ты говоришь так, будто машина уже под твоей ответственностью, – обиженно заметил Кэлетэгин.

– Я не хотел этого, – виновато заверил его Коравье. – Но разве не так?

– Машина готова, – подтвердил Кэлетэгин. – Значит, скоро встречусь со своим прежним бригадиром Нутэвэнтином. Он как раз там кочует.

– В таком случае я поеду на собаках следом за вами! – обрадовался Володькин.

– Какой смысл? – возразил Праву. – Мы можем сами доставить продукты, а ты возвращайся в Торвагыргын.

Как ни притворялся Володькин, что огорчен таким поворотом дела, но радость пересиливала. Он солидно, неторопливо собирался в обратный путь и все же довольно быстро был готов.

Сев на облегченную нарту, он молодцевато крикнул на собак:

– Тагам! Гок!

Упряжка рванулась и понеслась по долине, взметая за собой отяжелевший от солнца, быстро оседающий снег.