Западня - Sabatini Rafael. Страница 13

Генерал отложил письмо и выжидающе посмотрел на государственного секретаря, который ответил ему взглядом, полным смятения. Еще никогда за всю свою политическую карьеру этот умудренный в дипломатии человек не чувствовал себя таким ошеломленным, как теперь, его просто сокрушили откровенность и прямота этого энергичного человека.

Дон Мигел был отнюдь не глуп и мог в полной мере оценить военный талант британского главнокомандующего, плоды которого ему уже приходилось видеть. Он знал, что уход армии Жюно [Жюно Андош (1771-1813) — французский военачальник, участник Итальянской и Египетской кампаний. В 1807 г. во главе корпуса вступил в Португалию. За отличие во время этого похода получил генеральское звание и титул герцога д'Абрантес (в честь взятого им португальского города Абрантиш). Впоследствии командовал корпусом в войне с Россией (в том числе и в Бородинской битве). За неудачные действия был отстранен Наполеоном от командования и назначен правителем провинции Иллирия, где покончил с собой в приступе безумия] из Лиссабона в позапрошлом году явился результатом, главным образом, боевых действуй сэра Артура Уэлсли — он тогда еще не был лордом Веллингтоном — до того, как его сменили на посту главнокомандующего той первой экспедиции, и дон Мигел чувствовал, что, если бы не это смещение, французам пришлось бы гораздо хуже. Он был свидетелем великолепно проведенной кампании 1809 года, битве на Дору с последующими жестокими боями, закончившимися вытеснением за португальскую границу расстроенных частей прежде столь великолепной армии Сульта. Страна была во второй раз избавлена от могучего захватчика. И дон Мигел понимал, что без войск под командованием этого человека, который должен остаться в Португалии и пользоваться полной свободой действий, нет никакой надежды остановить третье французское вторжение, для которого Массена [Массена Андре (1756-1817) — один из наиболее выдающихся французских военачальников времен Великой революции и наполеоновских войн, маршал Франции, герцог Риволи, князь Эсслингенский (1810). Наполеон называл его «любимое дитя победы». Службу он начал еще в 1775 г., но ко времени революции уже ушел в отставку. В революционной армии отличился при осаде Тулона (1793), при Риволи (1797) и Лоди (1796), с 1798 г. командовал Гельветской армией республики, с ноября 1799 г. — Итальянской. В 1805 г. был награжден большой звездой ордена Почетного легиона. Особый героизм проявил в ходе Австрийской кампании 1809 г. в битвах при Эсслингене и Вагра-ме. В 1810 г. командовал наполеоновской Португальской армией. В 1811 г. был отправлен в отставку. Еще раз под наполеоновские знамена был призван в 1813 г., когда в течение нескольких месяцев командовал 8-й дивизией и был губернатором Тулона. После реставрации Бурбонов был восстановлен на службе, в 1815 г. стал пэром Франции. Однако, когда Людовик XVIII пытался заставить Массена судить Нея, маршал с негодованием отказался] — один из самых талантливых маршалов императора — собирал теперь дивизии на севере. В случае исполнения Веллингтоном его угрозы и увода армии французы неудержимо двинутся по стране, захватывая и разоряя ее, и независимость португальцев падет в пыль под каблуки их жестокого императора.

Все это дон Мигел Форжеш представил очень живо. Нужно отдать ему должное, он был честным человеком, и на какое-то мгновение его охватил страх: как бы неразумная политика правительства в конце концов не завела страну в пропасть. Но государственному чиновнику его ранга не пристало высказывать вслух подобные опасения, несмотря на вроде бы солидность своего положения, он был всего-навсего слугой своего правительства, его рупором.

— Это, — наконец произнес дон Мигел нетвердо, — ультиматум?

— Да, — с готовностью подтвердил О'Мой.

Вздохнув, Форжеш тряхнул головой и выпрямился с видом человека, принявшего важное решение. Он понимал, что должен выбирать, и сделал этот выбор достойно.

— Возможно, это и к лучшему, — сказал он.

— Что именно — то, что лорд Веллингтон уходит? — воскликнул О'Мой.

— То, что лорд Веллингтон объявил о своем намерении уйти, — пояснил Форжеш. И, сказав так много, уже совершенно сбросил маску официальности, как ставшую совершенно ненужной. Теперь он говорил от своего имени, а не от имени совета: — Конечно, этого совет ни за что не допустит. Защита страны была вверена лорду Веллингтону принцем-регентом, следовательно, долг каждого португальца — любой ценой добиваться, чтобы он оставался на этом посту.

О'Мой был озадачен. Он совершенно не представлял, чем вызвана эта неожиданная перемена в позиции португальского дипломата.

— Но, ваше превосходительство понимает, каковы должны быть условия, при которых его светлость останется?

— Вполне. И мне надо поспешить, чтобы ознакомить с ними совет. А кроме того, я могу передать моему правительству — так ведь? — и огласить ваши заверения в том, что офицер, виновный в налете на женский монастырь в Таворе, будет расстрелян, когда его найдут.

Внимательно всмотревшись в лицо О'Моя, дон Мигел увидел, как моргнули и посуровели его чистые голубые глаза, а на румяные щеки легла едва заметная тень. Ничего не зная о родственных связях между генералом и разыскиваемым офицером, но видя явные признаки его колебания, дон Мигел истолковал их неправильно.

— Не должно быть никаких уверток, генерал! — воскликнул он. — Позвольте мне говорить с вами не как государственному секретарю регентского совета, а как португальскому патриоту, ставящему благополучие своей страны выше любых других соображений. Вы предъявили ваш ультиматум. Возможно, он резок, возможно, суров — меня это мало тревожит. Интересы и эмоции принципала Созы или любой другой личности не могут перевесить, когда на другую чашу весов брошены интересы нации. Пусть уж потерпит один человек, но не будет страдать вся страна. Поэтому я не спорю с вами по поводу того, в чем прав и в чем не прав лорд Веллингтон в его ультиматуме — это другой вопрос. Милорд требует удаления из правительства принципала Созы, угрожая в противном случае своим уходом. Блюдя национальные интересы, правительство может прийти только к одному решению. Я с вами откровенен, генерал. Я сам стою за интересы нации и все свое влияние в совете употребляю для их защиты. Но, если вы знаете принципала Созу, то должны понимать, что он не сдаст своих позиций без борьбы. Он имеет влиятельных друзей — патриарх Лиссабона и часть высшей знати будут на его стороне. И я очень бы хотел предостеречь вас от того, чтобы предоставлять ему дополнительное оружие. Он многозначительно помолчал. Но О'Мой, как-то вдруг посеревший и осунувшийся, ждал продолжения.