Человек-Берсеркер - Саберхаген Фред. Страница 34

– Да, сейчас здесь все отнюдь не похоже на то, что я себе вообразил, исходя из ваших описаний.

– Нет, нет, я чувствую, это то же место. Такое ощущение, что я в доме, в котором бывала, но в другой комнате.

– В доме моего отца много комнат.

Темесвар не очень-то поняла, что хотел сказать Тупелоф. Она глянула на него с удивлением, но тот уже смотрел на приближающегося Маркуса – набор ящиков двигался осторожно по поверхности ленты, похожей на гусеницу. Энергетическое ружье посверкивало в металлических руках. А почему бы и нет? Тупелоф не отдавал приказов оставлять оружие на орбите, хотя видимой нужды в нем явно не было.

– Ну, как, полковник? Какие воспоминания в вас пробудились?

Ответ Маркуса был слышен и по радио, и разнесся в воздухе:

– Никаких. Все, что было во время той миссии, для меня словно подернуто непрозрачной пленкой. Но верно одно: это Тадж, хотя из рассказов Элли я представлял его по-другому.

Элли медленно оглядывалась. Потом она сказала:

– Прошлый раз нас изучали, я уверена. Тогда было странное чувство давления, противостояния или чего-то подобного.

Тупелоф слушал внимательно.

– Вы раньше никогда не упоминали об этом. Противостояния чему, кому?

Маркус тоже приблизился к Тупелофу и начал тестировать прозрачную твердую ленту под его ногами на состав. Элли наконец сказала:

– Вы поймете, что я имею в виду, если все повторится на этот раз. Я не знаю, как это объяснить словами.

– Вы думаете, что должно все повториться?

– У меня чувство, что все сделано специально для нас – воздух, гравитация. Затем... Потом должно быть что-то. Я не знаю, но чувствую. Мы должны подождать.

– Может быть, вспомнить о Последнем Спасителе? – спросил Тупелоф. Ведь Элли служила в Храме.

– Эта мысль ни к чему не ведет.

Вглядываясь в искривленное пространство, Тупелоф увидел некоторый атмосферный эффект – вокруг отдельных участков изогнутых лент было мерцающее радужное сияние. В тех местах, где ленты перекрещивались, возникал эффект рефракции. Когда глаз Тупелофа встречал голубой или зеленый цвет, все выглядело весьма обычно. Но для одного цвета в ящике, знакомом Секретарю, не было подходящего слова.

Иайнари уже двигался навстречу – по тому же маршруту, что и Тупелоф. Ученый тоже нагнулся над лентой, стал проводить ее анализ.

Темесвар помогала Маркусу, затем ей пришла в голову какая-то мысль. Она сделала жест рукой, выразив намерение поговорить с Тупелофом без свидетелей. Тот включил канал двухсторонней связи.

– Когда мы выберемся отсюда, мы полетим домой?

– Во-первых, неизвестно, когда и как мы выберемся отсюда. Во-вторых, у меня есть задание, и я вряд ли могу сбежать со службы.

Она вздохнула:

– Я не знаю, что думает экипаж. Шесть лет – долгий срок. Я, конечно, не буду бунтовать. И Фрэнк с нами, конечно.

И вновь Тупелоф испытал приступ любопытства:

– Я могу понять Маркуса. Для него – это своего рода реванш. Он не признается, что однажды потерпел поражение. Но вы...

– Когда-то я отказалась от сына. Затем встретилась с людьми, которые не знали его, но ценили, – она встретилась глазами с Тупелофом. – Вы сами порой воспринимали его так, будто он – Бог.

– Может быть, – эта мысль приходила к Тупелофу порой во сне.

– Потом я встретила его... – лицо Элли изменилось. Она подняла руку так, как будто давно утраченный Микель бежит к ним по переливчатой жемчужной ленте.

Маркус повернулся к ним, настроил свои линзы. Тупелоф, в свою очередь, настроил лицевое окошечко в скафандре на увеличение.

На расстоянии в несколько километров – было трудно точно сказать, на каком именно – зеленые лохматые точки четко выделялись на фоне изогнутой дорожки в пространстве.

– Я думаю, это – деревья, – сказала Элл и, переключив радио на общую систему контактов.

– Деревья, – тон, с которым Маркус произнес эти слова, свидетельствовал о его недовольстве. Окружение, подобное этому, могло породить даже деревья, но ничего не добавить к разгадке тайны.

Взгляд Тупелофа был направлен по ленте-дороге, на которой росло то, что было похоже на деревья. Затем его взгляд устремился дальше. То, что он увидел, вызвало у него крик изумления. Секретарь сначала даже не поверил своим глазам. Ему захотелось даже чтобы кто-то еще посмотрел туда. Но все были заняты чем-то еще и не видели, поэтому после паузы Тупелоф произнес:

– Мне кажется, там люди. Они идут в нашу сторону.

Иайнари оторвался от тестов. Без сомнения, он подумал, глядя на Тупелофа, что у того начались галлюцинации. Но Фрэнк Маркус подтвердил, что увиденное не мираж:

– Я вижу их. Это действительно люди. Их около двадцати. Все они без скафандров. Такое впечатление, что они идут в обычной одежде.

– Сэр, мы навели на них телескоп, – в наушниках у Тупелофа раздался голос его помощника, оставшегося на КАРЛСЕНЕ. – Они без сомнения земляне. Данные визуального наблюдения введены в компьютер – двое уже опознаны, – они – члены экипажа “Гонфалона”.

Тупелоф вспомнил, что “Гонфалон” – название одного из исследовательских кораблей, посланных в Тадж, о судьбе которого до сих пор ничего не было известно.

Тупелоф не мог потом вспомнить, кто отдал приказ людям с ДЖОАН КАРЛСЕН пойти навстречу. Может быть, он сам?

Вместе со всеми, он пошел навстречу людям. Серая лента послушно ложилась под ноги, гравитация удерживала их на крутых виражах.

В наушниках вновь раздался голос помощника:

– Сэр, они явно не очень рады видеть вас. У них довольно больной вид. Сэр, в середине группы робот...

Скафандр Тупелофа, а также скафандры других издали сигнал тревоги, извещающий о близком расположении берсеркеров.

– Назад, на корабль, быстро...

Прежде чем Тупелоф договорил свой приказ, он понял, что в нем уже нет необходимости. И еще он понял – уже поздно.

Силовые течения несли его в центр Таджа. Микель обнаружил это довольно быстро. Он точно не знал, что ищет.

Хорошо было бы приблизиться к Таджу, осмотреть зону, не входя в нее. Осмотреть более подробно зону этих серых лент, застывших в необычной форме в космосе. Может быть у него возникнет желание улететь от Таджа как можно дальше? А может быть, и нет.

Используя память Координатора, Микель почувствовал, что перед ним новая разновидность чего-то хорошо знакомого. Именно это он видел с помощью “Ланселота”, когда впервые надел костюм. Микель вспомнил, что один из техников упоминал тогда название “Тадж”. Сейчас он это вспомнил с необыкновенной ясностью. И вспомнил еще, что на Земле знали очень мало об этой зоне.

Зато Тупелоф, а, может быть, и берсеркеры знали, что Тадж связан с появлением Микеля на свет.

После успешного завершения своей миссии в безжизненном небе Элиайн, Микель взял курс на Коре. С самого начала его встретили космические бури, тяжелые течения. Радиационные потоки сопровождали его. Высились облачные громады различных форм материи, истекающие прямо из центра Коре.

Материя разнилась – от солнечной плазмы до неистощимых фонтанов жидкости, которая, как известно, обычно существует в галактических протоках.

Микель плыл вперед, переходя из стандартного полета в эс-плюс и обратно. Скорость – на максимуме. А вокруг Микеля громоздились все более сложные и плотные формы.

Пока он удалился от Черного Созвездия всего лишь на несколько сотен световых лет, этого мало. До центра Коры еще далеко.

Но тут возник Тадж. Намного раньше, чем Микель ожидал его увидеть.

Снаружи Тадж напоминал огромный геодезический сгусток. Его размеры было трудно определить, но Микель помнил, что Тадж намного больше обычной звезды.

Только что Тадж был перед ним, затем – без особого перехода – оказался со всех сторон.

Микель мог перемещаться весьма свободно, но выхода из клетки этих лент не было видно. Никакого следа той геодезической структуры, которую он видел снаружи. Здесь был центр искажения Коре.

Густой, влажный воздух распространялся в пространстве, простираясь столь далеко, сколь это мог ощутить “Ланселот”. Но дело было не в воздухе, который был буквально пропитан радиосообщениями, застрявшими в нем – старые и сравнительно недавние, голосами, кодами, неведомыми людьми. Но дело было не в голосах.