Екатерина I - Сахаров Андрей Николаевич. Страница 61

Тот промолчал, взглянув на своего герцога, сказавшего ему вполголоса, по-немецки:

– Просите господ к нам завтракать.

– Очень жаль, что с матушкой случилась такая неприятность, – медленно произнёс, ни к кому не обращаясь, обескураженный герцог по-немецки и прибавил, взяв за руку Балакирева: – Вы уведомьте меня, если последует облегчение. Я тотчас приду. Я буду вам очень признателен.

Произнося последние слова, его высочество пожал крепко руку верного слуги своей тёщи и удалился со своими спутниками, делая им, по-немецки, лестную оценку достоинств не пустившего их теперь Балакирева.

– Он очень добрый человек и рачительный… и преданный её величеству… – услышал Ваня издали, когда его высочество уже проходил по двору.

Войдя в переднюю и притворив дверь в коридор, Ваня увидел в дверях опочивальни государыню, подзывавшую его к себе.

– Очень умно придумал… куда с ними возиться! До того ли…

– Его высочество приказал мне прийти известить, когда будет лучше вашему величеству, поэтому нужно…

– К вечеру можешь сказать, что лучше.

– Я боюсь, чтобы его высочество не испугал цесаревну. Благоволите послать успокоить.

В это время показался в дверях Макаров, и, прежде чем стоявший к дверям задом Балакирев мог бы остановить его, кабинет-секретарь пошёл к опочивальне, видя её величество.

– Что нужно? – спросила государыня.

– Светлейший, уезжая, приказал представить к утверждению вашего величества указ о раздаче остаточных дворов и свободных гаков тем, кто будет заслуживать верною службою и преданностью…

– Только это?

– Да ещё насчёт собрания…

– Я, сказали уже, больна, поэтому собрание отложить… До выздоровления… Ты сам должен говорить, что не мог меня видеть и я тебя послала к Лизе, чтобы она подписала, а вы меня не беспокойте… Да чтобы Лиза съездила к сестре Аннушке и сказала бы ей, что опасного ничего, только бы меня не тревожили сегодня, никто. – И её величество скрылась.

Макаров поспешил на половину цесаревны Елизаветы Петровны с проектом указа.

Когда он вошёл, великая княжна была не совсем одета и сидела в шлафроке за столом, на котором Авдотья Ивановна Чернышёва раскладывала карты.

Макаров раскланялся и, подавая указ её высочеству, скороговоркою произнёс:

– Её величество просит подписать, и вашему бы высочеству съездить к сестрице и сообщить: чтобы не изволили сегодня беспокоиться ездить к государыне. Лёгкое нездоровье её величества пройдёт сном, а если не дать заснуть – недуг может усилиться.

– Что же такое с мамашей?

– Ночью не изволили почивать и теперь только успокоились.

Авдотья Ивановна уставила глаза на Макарова, но тот сделал ей знак, должно быть условленный, потому что она поняла и шепнула что-то на ухо цесаревне, прибавив:

– Я, если угодно вашему высочеству, могу сходить, тихонько, а вы такая хохотуша, что на вас положиться нельзя, чтобы вы не расхохотались и не разбудили мамашу…

– Если мамаша только заснула, зачем же будить? – серьёзно возразила цесаревна. – О чём указ, Алексей Васильевич?

– О раздаче усердным слугам её величества, государыни родительницы вашей, вотчин и гаков – в поощрение…

– Поощрять – дело доброе, но кого? – принимаясь за перо, как бы про себя говорила цесаревна.

– Да вот хоть бы за усердие наградить угодно было её величеству, к примеру сказать, Авдотью Ивановну. Её величество теперь, по представлению светлейшего князя, уполномочивает Сенат свободные дворы давать без проволочек.

– Да правда ли, что меня имеет в предмете светлейший?! За что бы это? – переспросила со смехом Авдотья Ивановна Макарова.

– Истинно так, ваше превосходительство, я буду иметь честь представить вам лично отписку на дворы, да и гаков несколько, – ответил Макаров, пока цесаревна пробегала указ.

Дочитав до конца и видя подпись светлейшего князя при приложенном представлении, цесаревна ещё раз обратилась к Макарову с вопросом:

– Отчего же не сам светлейший даёт нам указ, а вы?

– Его светлость уехал осматривать крепости по черте граничной и не скоро будет сюда.

– Когда же? – в один голос спросили Макарова цесаревна и генеральша Чернышёва.

– Ночью, на сегодняшний день, – с поклоном ответил кабинет-секретарь, – а мне поручил представить её величеству. Повеление же её величества я имел уже счастие сообщить вашему высочеству.

– Слышала… подписать и мамашу не беспокоить, а ехать к сестре. Изволь… я подписала.

Чернышёва прочитала бумагу, придерживая конец листа, пока подписывала цесаревна. Держа в руке представление Меньшикова, дочитав, она встала с места и, подойдя к Макарову, передала ему, шепнув на ухо:

– Смотри же, занеси перечень. Я сама хочу видеть, сколько назначится.

– Сколько велишь – при тебе и проставлю… только мне не перечь ни в чём…

Авдотья Ивановна ударила по плечу Макарова и сказала вслух, обращаясь к цесаревне:

– Слышите, ваше высочество, мне взятку обещает дать за исходатайствование ему прежней милости государыни.

– А ты, Авдотья Ивановна, за эту услугу заломи с него побольше.

– Я и то, ваше высочество, думала сама, да человек хорош… готов всякому услужить…

– Только не мне… Что я его ни просила – всегда увёртки.

– Никак нет, ваше высочество… я, по искреннейшей рабской преданности, все приказания вашего высочества старался почтительнейше выполнять и содержать в памяти с полною готовностью.

– Да-да, знаем мы твои краснобайства, Алексей Васильич! А сам всё мне пики ставишь… Не за то ли уж, что я норовлю занять твоё место при мамаше? Знаешь, Авдотья Ивановна, я ведь уж себе и указ выходила: чтобы меня за истинного секретаря её величества принимать и почитать и всему написанному мною верить не сумняся.

– Я и сам первый добиваюся подписи вашего высочества, как все теперя видеть могут, – сострил, смеясь, Макаров, и развернул указ с подписью рукою цесаревны: «Екатерина».

– Вишь он какой мошенник… подводит меня! – засмеялась шутница великая княжна, нахмурив бровки. При том, принимая повелительный вид, прибавила: – Господин секретарь, получив наш указ, имеет немедленно уйти распорядиться публикованием оного, а нас не задерживать: выполнять августейшую волю его и нашей государыни-повелительницы…