Священный меч Будды - Сальгари Эмилио. Страница 13

— Куда девались эти собаки-гребцы? — пробормотал он гневно. — Однако положеньице, нечего сказать! Что теперь делать?… Подождем их!

И с этими словами американец развалился на циновке, набил трубку, закурил ее и стал ждать, нимало не думая о своих спутниках, дожидавшихся его с мучительным нетерпением. Некоторое время он лежал с открытыми глазами, но потом, частью от усталости, частью убаюкиваемый течением, сомкнул веки и заснул глубоким сном.

Его разбудили шум и крики прибрежного населения, занятого уборкой своих лодок.

— Отлично! — пробормотал американец, лениво потягиваясь и закуривая трубку. — Город просыпается, надо надеяться, что гребцы тоже когда-нибудь проснутся.

Солнце быстро вставало, золотя вершины гор, потом верхушки самых высоких крыш, пагоды, пики, террасы, храмы, а затем дома, домики, хижины и плантации.

Из-под каждого навеса, из-под каждой циновки, покрывавшей лодки, украдкой выглядывало бронзовое лицо лодочника, наблюдавшего за погодой; в каждом окне показывалась голова, бритая и желтая, как спелая дыня; в каждой двери — расплющенный нос и пара опущенных книзу усов.

Отовсюду слышались взрывы хохота, веселые восклицания, монотонные ритурнели, плеск весел, скрип блоков, визг поднимаемых флюгарок 20. Некоторые из лодочников отчерпывали воду, другие сталкивали в реку свои лодки, тянули такелаж, поднимали парус, вытаскивали якорь.

Прошло более сорока минут, когда Джеймс увидел Луэ Коа, выходившего из-за утла и раскачивавшегося, как колокол.

— Вот главный разбойник, — сказал он, спрыгнув на берег. — Эй, чертов пьяница! Я тебя жду целых четыре часа.

— А! — воскликнул удивленный китаец. — Так это вы? Я думал, что вы почиваете где-нибудь в гостинице или сидите на корточках перед бочонком шу-шу 21 . Разве вы провели ночь на моей джонке?

— Нет, тысяча чертей! Я пришел сюда сказать тебе, чтобы ты готовил джонку, и повторяю, что я жду тебя целых четыре часа.

— Я играл всю ночь с одним лаваду из Учжоу. Итак, мы едем?

— Еще бы! Тут все жители перебесились и нее дают нам проходу.

— А! — протянул кормчий, ехидно посмеиваясь. — Разве мы отправимся, не запасшись провиантом?

— Ты сам это сделаешь. Вот тебе два таэля, да не забудь взять бочонок сам-шиу. Поворачивайся!

Тот поймал на лету обе монеты и пошел, но не спеша и хохоча как сумасшедший.

— Черт тебя подери! — крикнул ему вслед американец. — А теперь направимся во вчерашний кабачок купить пару бутылок джина. Без этого напитка плохо приходится в этой мерзкой стране, — сказал он самому себе и с этими словами тоже направился в город.

Пройдя около полумили, он добрался до кабачка, огляделся вокруг — не следит ли кто за ним, потрогал револьверы и вошел в кабачок с видом победителя. Кабатчик был совершенно один и сидел за своей стойкой. Увидев американца, он широко раскрыл глаза, и на его лице изобразилось необычайное удивление.

— Друг мой, — сказал Джеймс, смеясь, — чего ты испугался, что делаешь такие большие глаза?

— Ничего, — отвечал тот. — Напротив, меня удивляет твоя смелость.

— Не беспокойся, пожалуйста, о моей смелости. Вот тебе таэль, неси мне десять бутылок джину.

— Десять бутылок! Мой джин стоит дороже.

— Что ты говоришь, собака?

— Что мой джин стоит один мао за бутылку.

— Ты мошенник! — крикнул американец, начинавший горячиться. — К счастью, я богат и заплачу, сколько ты просишь. Торопись!

Китаец почесал себе затылок, но не тронулся с места. Казалось, этот мошенник находился в сильном затруднении.

— Ну? — спросил американец.

— У меня нет джина. Если хотите сам-шиу …

Кабатчик собирался выйти, но американец догнал его в два прыжка. Он видел, как тот сделал знак человеку, неожиданно появившемуся на пороге кабачка.

— Ты готовишь мне западню! — заревел рассвирепевший янки.

— Я? — воскликнул китаец.

Корсан схватил его за шиворот и притащил к двери. Здесь он увидел на другой стороне улицы, как раз напротив кабачка, нескольких китайцев, вооруженных мушкетами и длинными ножами.

— Видишь? — спросил американец. — Скажи им, чтобы они ушли, или я разобью твою голову о стену.

— Я не знаю этих людей.

— Очисти мне дорогу, говорю тебе!

— Пустите меня! — крикнул кабатчик.

— Очисти мне дорогу! — повторил американец.

— Помогите! Возьмите этого иностранца!

Американец зарычал, как лев, схватил китайца за середину туловища, поднял и выкинул на улицу с такой силой, что только крепкая голова китайца могла выдержать и не разлететься вдребезги. Отделавшись от кабатчика, Корсан повалил столы и стулья, устроив себе из них баррикаду, и спрятался за ними, в то время как человек тридцать или сорок китайцев с оружием в руках столпились перед дверью и оглашали улицу дикими криками и угрозами в адрес американца.

IX. Белые и желтые

Бедный американец только теперь понял, какую страшную ошибку он совершил, отправившись на розыски злополучного джина, вместо того чтобы спешить в гостиницу к ожидавшим его друзьям, а оттуда на джонку. Он готов был отдать половину жизни за то, чтобы выбраться из этой западни. Мысленно он утешал себя тем, что кто-нибудь из его спутников придет ему на помощь, а пока, в ожидании этой помощи, видел перед собой воющую мстительную толпу, потрясавшую мушкетами, пиками, топорами и палками и готовую разорвать его на куски. Среди них особенно бесновался каким-то чудом уцелевший кабатчик, побуждая самых храбрых вломиться внутрь кабачка и разрушить баррикаду.

В продолжение нескольких минут вся эта толпа ревела и вопила, время от времени забрасывая американца целыми грудами камней, от которых вдребезги разлетались сосуды с вином; потом, убедившись, что неприятель не смеет показаться, шесть или семь человек, вооруженных пиками и мечами, приблизились к двери.

При виде их американец тяжело вздохнул.

— Ну, теперь кончено! — прошептал он. — Я попался, как неопытный мышонок в ловушку. Ну да что делать! Побольше храбрости, Джеймс! Надо постараться отделаться от всех этих желтых рож. Смелее!

С этими словами он придвинул поближе к себе стол, зарядил револьвер и направил дуло на дверь.

Семь или восемь китайцев, ободренных прибытием целой шайки носильщиков, решительно вошли в кабачок и приблизились к баррикаде. Но, увидев американца, поднимавшегося им навстречу с револьвером в руках, остановились в нерешимости, а трое или четверо, трепеща за свою шкуру, показали пятки.

— Недурно! — проворчал Корсан. — Эти мерзавцы не очень-то храбры. Не прыгнуть ли мне вперед?

Он подобрался, как тигр, и прыгнул на лавки, крича за десятерых и направляя вперед дула своих револьверов.

Китайцы, толкая один другого, пустились наутек. С улицы раздалось несколько залпов аркебуз, не причинивших никакого вреда осажденному.

— Негодяи! — ревел Корсан. — Погодите, вы еще у меня попляшете!

Спрятавшись за баррикаду, он прицелился в громадного китайца, заряжавшего мушкет возле двери.

— Ступай к Будде в гости! — крикнул американец, спуская курок. Великан упал, испустив крик ужаса и боли. Несколько человек

бросились к нему и вытащили вон, пока другие палили из аркебуз.

Американец снова поднял револьвер, готовясь стрелять, но вдруг остановился.. В эту минуту его осенила блестящая мысль.

— Увидим! — пробормотал он. — Да! Конечно! Я уверен, что так будет отлично.

Он уперся в ближайшую стену, частично защищенную баррикадой, и налег на нее посильнее; при этом он почувствовал, что стена слегка поддается.

— Я спасен, — сказал себе Джеймс. — Одним ударом плеча я ее высажу, а если уж я буду на свободе, то не советую вам за мной следовать, поганые желтые рожи!

Затем он подошел к стене так близко, как только мог, собрал все силы и начал яростно трясти ее, так что она, не выдержав, дала трещину. Вторым ударом он ее совсем выбил и, нимало не заботясь о потолке, который обрушивался, покрывая собой все, что было в кабачке, вылетел вон. Нельзя было терять ни минуты. Нахлобучив на глаза шапку, засунув руки за пояс, где были спрятаны револьверы и bowie-knife, янки бросился на первую открывавшуюся перед ним улицу и помчался со всех ног. Он уже считал себя вне опасности, когда услышал хриплый голос позади: