Хребет Мира - Сальваторе Роберт Энтони. Страница 41

— Миканти! — окликнул он, быстро набросав какую-то записку и протягивая ее моряку.

— Не надо! — воспротивился чародей, догадавшись о намерениях капитана и понимая, чего это будет стоить «Морской фее», — Он заслуживает смерти!

— Да кто ты такой, чтобы судить?

— Не я, — возразил Робийярд, — а они. — И он широким жестом показал на толпу.

Дюдермонт только презрительно фыркнул.

— Капитан, нас вынудят покинуть порт Лускана и вряд ли позволят еще раз зайти сюда в ближайшем времени, — сказал Робийярд.

— Они начисто забудут об этом, как только новых заключенных приведут на потеху. Это случится уже завтра. — И он невесело усмехнулся. — Кроме того, ты ведь не любишь Лускан.

Робийярд шумно вздохнул и махнул рукой, а Дюдермонт велел Миканти срочно передать записку судье.

— Поджигай ящик! — закричал Яркхельд, стоя рядом с Вульфгаром на помосте, куда стражники перевели его, чтобы он мог видеть, что делают с его другом.

Варвар не мог не смотреть, как клетку подпалили и испуганный зверек сначала пометался немного, а потом начал вгрызаться в плоть.

Вид друга, терпящего страшную муку, сокрушил стены, которыми Вульфгар отгородился от всего, что творилось вокруг. Варвар вдруг издал такой устрашающий, такой животный рык, что взгляды собравшихся от увлекательнейшего зрелища пытки обратились к нему. Напрягая могучие мускулы, Вульфгар отбросил одного стражника, потом вскинул ногу, и цепь с тяжелым железным шаром, которой он был скован, обвилась вокруг ноги другого. Варвар с силой дернул, и стражник рухнул на помост.

Вульфгар вырывался, а на него навалились около полудюжины стражников, колотя дубинками. Всем на удивление. Вульфгар все-таки вырвался и бросился к дыбе, разметав здоровенных огров, как котят, но все же их было слишком много, и варвар никак не мог добраться до Морика, воющего от боли.

— Уберите ее, уберите! — заходился Морик, которого Яркхельд приказал освободить от кляпа.

Вульфгара повалили лицом вниз. Судья подобрался к нему поближе и хлестнул плетью по голой спине.

— Признаешь вину?! Признаешь?! — кричал, Яркхельд, не переставая полосовать варвару спину.

Вульфгар рычал и бился. Один стражник отлетел в сторону, другому могучий кулак превратил нос в кровавое месиво.

— Уберите ее! — обезумев от боли, визжал Морик.

Толпа ревела. Яркхельд довел ее до исступления.

— Остановитесь! — вдруг раздался голос, каким-то чудом перекрывший вой толпы. — Довольно!

Всеобщее возбуждение уступило место удивлению: люди увидели капитана Дюдермонта, командира «Морской феи». Он выглядел измученным и опирался на палку.

Когда на помост, пробившись между стражниками, вскарабкался Вайлан Миканти, Яркхельд встревожился. Моряк протянул ему записку Дюдермонта.

Судья развернул ее, и пока читал, на лице его поочередно проступали изумление, неверие, наконец, злость. Яркхельд бросил быстрый взгляд на капитана и сделал знак одному из помощников, чтобы орущему Морику снова заткнули рот, а другим велел поднять на ноги избитого Вульфгара.

Варвар, сознавая лишь, что Морик мучится, вырвался из рук стражников. Спотыкаясь о железные ядра и путаясь в цепях, он все же сумел добраться до Морика и смахнуть с него горящий ящик и крысу.

Его снова избили и поставили перед Яркхельдом.

— Что ж, теперь Морику придется только хуже, — тихо прошипел кровожадный старик, после чего с негодованием повернулся к капитану. — Капитан Дюдермонт! — воскликнул он. — Как у пострадавшего и всеми уважаемого человека, у вас есть право подписать такое послание, но надо ли? Не слишком ли поздно?

Невзирая на недовольное ворчание, выкрики и даже угрозы, капитан Дюдермонт протолкался ближе и стал у помоста в гуще жаждущей крови толпы.

— Улики против Крипса Шарки и второго пирата, конечно, были неопровержимы, но утверждение Морика, что их с Вульфгаром обвинили, тогда как двое других получили награду, кажется весьма правдоподобным.

— Однако правдоподобна и история, рассказанная Крипсом Шарки, — возразил старик, многозначительно подняв палец, — о том, что имел место заговор, а потому вина ложится на всех.

Толпе, похоже, предположение судьи Яркхельда куда больше пришлось по душе, поскольку не грозило положить конец развлечению.

— А также достоверным представляется сообщение Лягушачьего Джози, в котором он упомянул Морика Бродягу, и Вульфгара, — продолжал старик. — Позвольте напомнить вам, капитан, что варвар даже не стал возражать против обвинений Крипса Шарки!

Дюдермонт посмотрел на Вульфгара, лицо которого снова стало совершенно безучастным.

— Капитан Дюдермонт, вы заявляете, что этот человек невиновен? — громко и раздельно спросил Яркхельд, ткнув пальцем в варвара.

— Я не вправе это делать, — ответил капитан под возмущенные вопли собравшихся. — Я не могу признать человека виновным или невиновным. Но могу только предложить то, о чем я вам написал.

Судья Яркхельд снова пробежал глазами записку и поднял ее вверх, показывая толпе.

— Это поручительство за Вульфгара, — пояснил он. Толпа притихла на мгновение, а потом разразилась злобными воплями. И капитан, и Яркхельд испугались, что сейчас начнется настоящий бунт.

— Это безумие! — рявкнул старик.

— Я почетный гость вашего города, вы сами так сказали, судья Яркхельд, — спокойно ответил Дюдермонт. — Пользуясь своим положением, я обращаюсь к властям города с просьбой простить Вульфгара, а также надеюсь, что вы удовлетворите мою просьбу или обратитесь с запросом к вышестоящим лицам, опять же из уважения к моему положению.

Он высказался вполне определенно, так что юлить Яркхельд не мог. Своим заявлением капитан связал старика по рукам и ногам, оба это понимали, к тому же Дюдермонт действительно был вправе подать такое прошение. Ходатайства не были редкостью, обычно их подавали семьи приговоренных, хоть это было делом нелегким, однако раньше такие бумаги никогда не подавались столь демонстративно. На самом Карнавале Воров, в час торжества Яркхельда!

— Смерть Вульфгару! — выкрикнул в толпе кто-то, и к нему присоединилось множество голосов, а Яркхельд и Дюдермонт одновременно посмотрели на варвара.

Тот равнодушно взглянул на них. Он по-прежнему думал, что смерть принесет с собой желанное облегчение, избавит от мучительных воспоминаний. Но потом он перевел взор на Морика, у которого готовы были сломаться кости, раны на животе кровоточили, а один из палачей уже спешил с новой крысой. Вульфгар понял, что так ничего и не добился.

— Я никоим образом не причастен к нападению, — безразлично заявил он. — Можете убить меня, если не верите. Мне все равно.

— У вас есть все основания, судья Яркхельд, — подхватил Дюдермонт. — Прошу вас, освободите его. Окажите честь почетному гостю Лускана и удовлетворите мое прошение.

Яркхельд некоторое время смотрел в глаза капитану. Старику явно не хотелось уступать, но все же он кивнул стражникам, и те немедленно выпустили варвара из рук. Однако замок на цепях отомкнули лишь после повторного приказания Яркхельда.

— Уведите его, — зло бросил старик, но великан уперся.

— Морик не виновен, — заявил Вульфгар.

— Что?! — воскликнул Яркхельд. — Да уберите же его!

Но Вульфгар продолжал стоять, и помощники судьи не могли сдвинуть его с места.

— Я заявляю, что Морик Бродяга невиновен! — выкрикнул варвар. — Он ничего не сделал, и если вы не прекратите, вы будете лишь потакать своей злобной натуре, а не исполнять правосудие!

— Вы говорите одними и теми же словами, — недовольно прошептал Робийярд капитану, протолкавшись к нему сзади.

— Судья Яркхельд! — крикнул капитан, перекрывая рев толпы.

Старик воззрился на него, уже зная, что за этим последует. Дюдермонт только кивнул. Судья сердито сгреб свои бумаги, резким жестом велел стражникам следовать за ним и стремительно сошел с помоста. Разъяренная толпа стала напирать, но городская стража удержала народ.