Операция “Зомби” - Самаров Сергей Васильевич. Страница 2

Выехали за город.

– Куда в Москву-то? – спросил водила, с остервенением давя на акселератор.

– На Хорошевку... К зданию ГРУ.

– Служилый? – поинтересовался верзила.

Виталий не сразу ответил, потому что совмещал в голове сразу несколько впечатлений, соизмеряя время, расстояние и местоположение объектов.

– Навроде того, – сказал он, когда наконец понял, что момент подходящий.

Рядом не было машин, впереди не было поворота, парни по обе стороны от него сидели в одинаковых удобных позах. И Пулат момент не упустил – резко откинул в стороны и вверх сразу обе руки, совершив одновременный отброс кисти назад. В таком положении к резкости плечевого удара плюсуется дополнительная резкость движения кисти. И внешне совсем неприметное и неэффектное движение за счет двойной резкости превышает эффективностью удар милицейской дубинки. А если добавить к этому неожиданность атаки и филигранную отработанную точность – аккуратно костяшками по подбородку, то становится понятной моментальная «отключка» противников. Виталий все же доказал верзиле и его напарнику, едва уступающему первому комплекцией, что не в росте счастье. И тут же из-под пиджака на свет появилась удавка – струна, закрепленная в две ручки от детской скакалки. Петля тугим и упругим предупреждением легла на шею водителю.

– Тормозите аккуратно, без суеты, – вежливо посоветовал Виталий. – Смотрите, чтобы мне не пришлось нечаянно струну натянуть...

Водитель оказался не менее сообразительным, чем жадным, и быстро сбросил газ. Виталий тем временем, не сильно натягивая удавку, перебросил обе ручки в левую руку, а правой стал обыскивать соседей. И переложил к себе за брючный ремень два пистолета. Затем туда же с трудом впихнул пистолет водителя – к сожалению, отставной капитан, хотя никогда и не страдал отсутствием аппетита, так и не обзавелся брюшком, которое можно было бы втянуть.

– Принять вправо и остановиться, – скомандовал он голосом милицейского громкоговорителя.

Команда была выполнена сразу. Трудно со струной на шее не выполнить такую команду.

– Предупреждаю: стреляю я даже лучше, чем бью. Не советую суетиться. Выходите из машины, обходите со стороны капота, открываете дверцу и вытаскиваете первого. Я вам помогу. – Пулат всегда старался соблюдать обычную для себя вежливость, даже в операциях на территории других стран, где люди, с которыми приходилось разговаривать, ни слова не понимали по-русски. Так его мама с папой воспитывали. И потому обращение на «вы» даже к детям стало непременным атрибутом его личности.

Он осторожно убрал удавку с напряженной в страхе и в ожидании рывка шеи водителя. Шея сильно вспотела и покрылась красными пятнами, словно кто-то со вкусом плевал в нее «царской водкой». Произошло это, естественно, не столько от жары, сколько от трудного ожидания. Говоря честно, страх сам капитан никогда не осуждал. Он отлично знал, что это такое, знал, что страх обязательно приходит к каждому в соответствующий момент, но одни могут победить его усилием воли или иными качествами характера, а другие не могут. А те, кто на наглости прет вперед, не ведая страха, через пару минут с таким же остервенением летят в панике в обратную сторону и еще кудахчут при этом, как курица, мечтая и других запугать, чтобы потом самим не было стыдно. Плюс меняется на минус, как в электрических двигателях, и величина паники полностью соответствует предыдущей величине наглости.

Водила послушно выполнил приказ. Обошел машину со стороны капота, не выпадая из поля зрения Виталия, открыл дверцу, кряхтя от недостатка силенок, вытащил верзилу. Пулатов активно подтолкнул последнего, помогая ему попросту вывалиться. Тут же чуть пошевелился, приходя в себя, тот, кто всю дорогу молча сидел слева, за что и получил дополнительный жесткий удар в затылок. Повторный нокаут чреват для молчаливого попутчика последствиями в будущей мозговой деятельности. Но такой удар не жестокость, а необходимость. Своего рода техника безопасности, которую капитан предпочитал соблюдать, чтобы самому не оказаться в неприятном положении.

Дальнейшее Виталий предвидел, как обязан это предвидеть каждый опытный спецназовец, и потому подготовился к событиям еще дома, что, в принципе, и заставило его надеть в жаркую погоду костюм и рукавами пиджака скрыть простейшую хитрость. Водила еще поддерживал верзилу, когда Пулатов оказался в самой невыгодной для себя ситуации – выбирался из машины. И, умышленно провоцируя и ускоряя события, наблюдал за противником только боковым зрением. Интуиция не подвела. Именно этим моментом водила захотел воспользоваться, что, впрочем, сделал бы на его месте, только иначе, и сам капитан. Брошенный верзила бесцеремонно полетел носом в кюветную сухую пыль, водила сделал корпусом разворот и постарался угодить капитану подъемом ноги куда-то в область уха. Но Виталий свои уши уважал сильно, считая их красивыми, потому среагировал быстрее и действовать начал раньше, чем противник осознал встречную атаку. Впрочем, это была даже и не атака. Просто резкое движение вперед и жестко выставленное для блока предплечье. Там, на предплечье, скрыты рукавом пиджака две стяжки из эластичного бинта, а между ними алюминиевый уголок. Кость голени со всего размаха угодила в ребро уголка. Боль от собственного старательного и мощного удара была, очевидно, такой, что у парня не хватило сил даже на крик. Он только рот раскрыл, обнажая зубы, к которым стоматолог с отбойным молотком рвется, и пытаясь взвыть. Но дыхание перехватило, и парень упал в пыль, схватившись за ногу. И тонко застонать смог только через минуту.

– Я же просил вас не суетиться, – сказал капитан укоризненно, словно ребенка отчитывал за непослушание. – Какой вы, право, неразумный...

Но долго беседовать, честно говоря, тоже не стоило. Проходящие мимо машины могут и остановиться. И нет желания, как нет и времени, объясняться с любопытными. Или, не дай-то бог, с милицией. Ведь реально – Пулатов сам напал на людей, взявшихся подвезти его до Москвы. Это уже кровавая и дурно пахнущая уголовщина, не слишком подходящая к лицу отставному многократному орденоносцу. И потому Виталий тут же достал из-под пиджака заранее приготовленные куски тонкой, врезающейся при напряжении в руки веревки, быстро и профессионально обезопасил себя от возможного нападения, и усадил связанных парней в салон на заднее сиденье. Причем дополнительно привязал их друг к другу. Три богатыря – не три богатыря, но хотя бы трехглавый Змей Горыныч получился натурально.

Водителю же, простив ему очевидную неосторожность, пришлось даже помочь дойти до дверцы. Штанина парня уже пропиталась кровью. Виталий отлично понял, что в голени у него открытый перелом. Это всегда серьезно, но это плата за привычку носить пистолеты. Кто их носит, слишком на оружие надеется и потому не всегда в состоянии показать свои боевые качества без оружия.

– Вам удобно? – заботливо и почти наивно поинтересовался Пулат у трехглавого монстра. И добавил очень серьезно: – Если что, скажите, я с удовольствием прекращу ваши мучения.

Форсированный двигатель позволил машине быстро проглотить километры. К счастью для сотрудников ГИБДД, никто не попытался остановить машину на въезде в Москву. И в самой Москве Виталий умудрился ни в одну пробку не угодить. Подъехав к зданию управления, он с автомобильной стоянки позвонил с «сотовика» водилы, экономя собственные оплаченные минуты. Догадался, что хозяину телефон не скоро понадобится.

– Слушаю, полковник Мочилов.

– Товарищ полковник, это Пулатов. Прибыл в ваше распоряжение вместе с транспортным средством, про которое рассказывал.

– То есть?..

– То есть я стою у въезда во двор.

– А эти?.. Из машины...

– Они любезно согласились с вами побеседовать.

– Вы не перегнули палку? А если они вообще ни при чем? А если вы ошиблись?

– У каждого с собой по стволу. Было...

– А если это сотрудники Конторы?

– Харями не вышли.

– Не знаю, не знаю... – Полковник сомневался, не решаясь взять на себя ответственность за происшествие. – Я не могу выписать вам пропуск. Мало ли что... Сейчас сам выйду.