Операция “Зомби” - Самаров Сергей Васильевич. Страница 58

– Русалок искать. Говорят, русалки устроили для местных сотрудников публичный дом. Вы не ответили на мой вопрос. Уловили противоречие в собственных размышлениях?

Одновременно с разговором маленький капитан доказал, что он не зря слывет запасливым человеком. Еще на трибуне Виталий вытащил ремни из брюк охранников и отстегнул от пояса наручники. И теперь стянул Сереже руки за спиной наручниками, которые захватил петлей ремня, оставив конец у себя в руке. Ну, натурально ушастого спаниеля ведет охотник.

Сережа не сопротивлялся. Хоть в этом он проявил сообразительность и не предпринял за короткое время плена никакой попытки к бегству. Должно быть, догадался, что это бесполезно. Однако в камышах убежать легче, чем на открытом месте. Особенно имея длинные ноги. И потому сейчас Пулат проявил осторожность.

– Может быть, и так.

Хоть в этом согласился.

– И тем не менее...

Оставил себе открытым обратный ход.

– И тем не менее вы по-прежнему влюблены в своего профессора, – вздохнул Виталий от бесплодности собственных усилий. – Стоп. Приехали. Здесь мы вздремнем пару часов, дожидаясь темноты. Но я буду плохо спать и отвратительно храпеть, если не удовлетворю свое любопытство. Кошки не любят собак за голос. Молодой человек не любит человечество за что-то еще. Мне плевать, за что он не любит его. Но мне интересно, сумеем ли мы заставить уважаемого охранника выложить нам некоторые факты.

Я тем временем вытащил из заднего кармана брюк Сережи пластиковую карточку-ключ от идентификационного замка. Уголок этого ключа слишком соблазнительно торчал, и мне было физически трудно удержаться, словно я профессиональный «щипач». Сам Сережа этого не заметил.

– Я согласен оставить вас здесь поболтать и вплотную заняться выяснением фактов, а я пока займусь разведкой, – предложил я Пулату. – Ты сильно не бей молодого человека. Он еще не потерял моего доверия полностью. А в подтверждение он должен удовлетворить мое неуемное любопытство. Идентификационные замки поставлены, насколько я обратил внимание, на дверях только одного корпуса. Что в этом корпусе?

– Ничего.

За такой нескромный ответ парень получил от Пулата короткий удар напряженным пальцем в ребро верхней части грудной клетки. Это нехитрый, но болезненный удар. Следует только знать место, куда бить.

– А вы хам, молодой человек.

– Я еще раз повторяю вопрос.

– Да ничего там нет. Там оборудование какое-то монтируют. Но еще не закончили. И комната охраны там. И оружейная комната.

– Где еще охрана?

Сережа осторожно глянул на маленького капитана. Тот поднял палец.

– Два человека в административном корпусе.

– Еще?

– Два собственных охранника у Самохина. Эти с нами не контактируют.

– Еще?

– Все. Больше постов нет. Только один человек на пульте. Но он там не нужен. Всегда уйти может.

– Сколько охранников осталось на данный момент в лагере?

– Осталось... Осталось двенадцать человек. Еще шестеро вот-вот должны прилететь с семьей генерала. Их в Жуковском самолет ждет. Но в случае мобилизации еще больше шестидесяти сотрудников возьмутся за оружие. Примерно так. У нас недавно были учения...

– Я пошел, – сказал я.

Виталий кивнул и опустил палец.

– Слезная просьба: не уложи, пожалуйста, там всех сразу. Мне тоже хочется размять мышцы, – сказал он мне в спину.

На ходу я проверил оба пистолета, что захватил с собой, и знаменитый обрез, от которого мне дважды основательно досталось. Вооружен я был соответственным образом, чтобы не бояться встречи с охранниками. Это они сейчас уже должны бояться встречи со мной.

Заросли камыша я покинул после короткой визуальной рекогносцировки местности и, главное, ближайшего к озеру корпуса. Окна зияли пустотой. Только после этого я со спокойным сердцем покинул озеро и вышел под тополя. Здесь я, по крайней мере, не у всех на виду. Но если прятаться, то на это обратит внимание любой случайный человек. И потому я пошел по тропинке в открытую. Сначала направился в сторону трибун. Издали посмотрел, как там столпился народ. Жалко даже, что я не курю. Издали я прекрасно смотрелся бы курящим и отдыхающим после удачного трудового дня. Но народ расходится быстро. Очевидно, игру в волейбол на сегодня отменили.

Когда убитых понесли к корпусу у озера, мне пришлось спрятаться за пригорок. Наблюдая со стороны процессию, пока еще не похоронную, а санитарную, я насчитал только десять охранников. Два, вероятно, так и сидят в административном корпусе. Их профессор не отпустит от себя, зная, что рядом прогуливаются спецназовцы.

Появилась шальная мысль. Слишком уж кучно собрались ребята. Я без труда уложу половину из них, прежде чем остальные успеют залечь. Но мысль так мыслью и осталась. Даже рука за пистолетом не потянулась. Когда люди заняты скорбным делом, следует дать им это дело доделать. Конечно, я потерял боевой рационализм почти безвозвратно. Если бы я упустил такой случай во время службы в армии да еще в районе боевых действий, с меня бы спокойно могли все восемь звездочек по одной снять. И я не возразил бы. Сейчас возражаю. Во-первых, я еще не до конца осознал, что нахожусь на чужой территории. А во-вторых, пресловутый взрыв на Котляковском кладбище в Москве создал спецназу ГРУ нелестную рекламу. Сволочи везде найдутся. И в спецназе, и вне его. И причислять себя к этой категории людей я откровенного желания не испытываю.

Ага! Вот и сам уважаемый представитель науки появился. А кто это с ним? Солидный дядька в штанах с генеральскими лампасами. Но уж если ты одел камуфляжку без погон, то и штаны смени. Нет. Этот с лампасами не расстанется никогда. Знаю такой тип генералов. Думаю, он себе на домашнюю пижаму такие же пришил. Может быть, понравилось, пришил и на подштанники.

Подошли к похоронной команде. Любопытствуют.

Генерал по «сотовику» куда-то звонит. И рукой машет, словно собеседник его видит, – направление на тучи показывает. Понятно. Посылает кого-то нас искать. Понял! Это командир того гарнизона, что рядом стоит. Перекрывают дорогу к морским курортам, куда спецназовцы обещали устремиться на отдых. Правильно, пусть солдатики потренируются, а то засиделись. Надо иногда и под дождем побегать. Дождь с грозой вот-вот нас накроет. Генерал такими мерами укрепляет обороноспособность страны, и я, как истый офицер, могу подобные мероприятия только одобрить.

Вот и второй генерал показался. На крыльце стоит и разговаривает с Андрюшей. Что за парень Андрюша? Надеюсь, Легкоступов взял его в обработку. Так, Андрюша воровато оглянулся и отдал что-то генералу. Генерал в гостиницу пошел. Не грех бы с ним побеседовать.

Вообще, говоря честно, любоваться действиями похоронной команды – это не самое мое любимое занятие. И потому я сначала ползком, потом согнувшись, обошел пригорок, обошел административный корпус и вышел к гостинице сзади. Вернее, не вышел, а выбежал, чтобы обогнать генерала.

Подходящее окно нашлось сразу. По такой жаре да еще в условиях, где не каждый второй человек вор-домушник, здесь не закрывают форточек. Я забрался на подоконник, просунул руку, открыл шпингалеты и оказался в комнате-подсобке. Комната достаточно далеко от стола администраторши. И потому я смело надавил на дверь, выдавливая замок. Дверь не поддалась. Бить ногой рискованно. Звук будет излишне громким. Я быстро осмотрел стеллажи и почти сразу нашел саперную лопатку. То что надо! И через десять секунд уже вышел в коридор. И вовремя. Шаги генерала уже слышались за поворотом, около самой лестницы.

Ступая тихо, но быстро, даже и не ступая, а скользя по шершавому полу, я догнал Легкоступова.

– Геннадий Рудольфович! – сказал тихо, спокойно, словно это не я сейчас так торопился.

Он обернулся.

– Вы?

– Нет. Это призрак отца Гамлета, как сказал бы мой друг капитан Пулатов. Вас надолго оставили без присмотра?

– Думаю, минут на десять. Мой «хвост» ушел полюбоваться на дело ваших рук. Он что, в бронежилете в такую жару был – четыре выстрела?