Сезон охоты на падчериц - Саморукова Наталья. Страница 53

— Нет, мне офигительно хорошо, — успокоила я бывшего любимого мужчину и неловко поднялась на ноги. Перца на полу не было больше ни крупинки, я могла спотыкаться, падать сколько душе угодно.

— Слушай, ну я не так планировал знакомство. Елки зеленые, с вами не соскучишься! Ну черт-те что!

— Ладно уж, знакомь, хотя мы, в общем, знакомы.

— Да я хотел представить Леночку в новом качестве.

— Неужели?

— Да, ну хорошо, раз так все скомкалось, то буду краток. Лена — моя дочь. С ее мамой у меня в молодости был роман, а потом мы расстались, а спустя двадцать лет выяснилось, что она от меня родила вот эту девицу. Вот! Все.

— Господи, — ахнула Санька, — какой ты, Лешка, старый!

— Можно подумать! — вдруг выдала Леночка. — Всего-то сорок два года, для мужчины совсем не возраст! Вы, между прочим, старше выглядите!

Взрослая дочка непутевого папы гордо прошествовала в гостиную и, усевшись на диван, элегантно закинула ножку на ножку. Весь ее вид говорил о том, что палец ей в рот совать не стоит. Да и вообще, кого-то она мне смутно напоминала.

— Сатана! — На пороге стояла Дорофея Степановна, одной рукой она тыкала в сторону Теодора, другой истово крестилась. — От вас все зло! Нечистая квартира!

— Вы о чем? — спросил ее ошалевший Лешка.

Оказалось, что женщину ввели в заблуждение следы. Свиненка раз в день непременно выводили на прогулку, и, бегая по усыпанным снегом клумбам, он оставлял отпечатки своих копытцев. Дотошно внимательная и маниакально подозрительная баба, конечно, не могла пройти мимо такой аномалии. Почти месяц она была уверена, что в доме поселился черт.

— Иногда это не самый худший вариант, — загадочно заявила Леночка.

ЭПИЛОГ

Прошло два месяца. Наступила весна. Я сидела в офисе, пытаясь не взорваться от раздражения. Второй час подряд видавшая виды дама с пергидрольными волосами втолковывала мне, какой мерзавец ее муж. Она крыла супруга такими словами, что даже стойкая к засухе и холодам герань на подоконнике грустно склонила листья. Так и хотелось спросить даму, какого черта в таком случае она не бросит мерзавца? Зачем ей приспичило устраивать за ним слежку, выводить его на чистую воду, собирая доказательства неверности? Не устраивает — вали на все четыре стороны. Или прости, или забудь, иначе век счастья не видать. Не в правилах профессиональной этики было грубить клиентам, но я была уже близка к тому, чтобы не просто послать дамочку, но еще и вылить ей на спину чай, а еще лучше насыпать в него яду и выпить самой, чтобы уже не слушать весь этот злобный бред.

— Вам когда-нибудь изменял муж? — пытала она меня. — У вас вообще есть муж? Как женщина, вы должны меня понять, понять мою душу.

На этой неделе это была пятая по счету обезумевшая баба. По весне они все как с цепи сорвались. За окном звенела первая в этом году капель, сосульки плакали, роняя слезы на карниз, солнышко смеялось. Люди дурели от гормональных бурь и вездесущего запаха мимозы.

— Нет, — сказала я ей, — муж мне пока не изменял. Наверное. А знаете, почему я не собираюсь этого выяснять?

Сказала и покраснела, вспомнив наши с Санькой бдения у Лешкиного офиса.

— Почему? — вскинулась дама.

— А мне на фиг не надо. Меньше знаешь, крепче спишь.

— Да я совсем не сплю, я не могу спать! Я не могу ни секунды оставаться в покое. — Дама махала руками, постоянно теребила край шифонового шарфика и даже временами нервно почесывалась.

— Хотите совет? Представьте перец…

Через пять минут она осторожно уходила прочь, ступая с грацией сытой кошки.

На сегодня я решила закруглиться. Гришка бегал по магазинам, скупая пеленки для своей новорожденной дочки. Лизавета взяла отгул. Некому было оценить мое рабочее рвение. С утра звонил Семен Альбертович с приглашением выпить кружку пива в ближайшем баре. Он активно восстанавливал пошатнувшуюся репутацию фирмы и, между прочим, звал меня на работу. Почему бы нет? — иногда думала я, но что-то меня удерживало от окончательного решения. Потапов часто зазывал меня на огонек и советовался по некоторым вопросам, чем я невероятно гордилась. Теперь-то мы с Гришкой были квиты — у меня тоже появилась вторая профессиональная стезя.

За эти два месяца многое успело произойти, что отчасти сгладило события января. Алеша, он же Тигр, исчез из больницы в неизвестном направлении. Через два дня после его пропажи неизвестные злоумышленники подожгли штаб-квартиру одной профашистской организации. Наш гонконгский знакомый Ваня, он же Рыбак, дал самые подробные показания в отношении школы. Единственное, чего он не захотел открывать, — это имена выпускников. Сослался на то, что всех их он знает исключительно по прозвищам, а внешние приметы позабыл.

Леночка изводила меня придирками и жесткой критикой. Она была категорически недовольна мной и все пыталась наставить меня на путь истинный. Мне было трудно принять ее в качестве падчерицы, но я изо всех сил старалась.

Марго благополучно сходила под венец и, свив в рекордно короткие сроки семейное гнездышко, забрала Теодора, которого я уже успела полюбить и по которому иногда скучала. Впрочем, я всегда могла нагрянуть к нему в гости. Это был плюс и это был минус — тетушка жила теперь в одном подъезде с нами.

Лешка больше не пытался играть со мной в секреты и по непонятной причине стал сильно умиляться при виде младенцев. Видимо, наконец-то полюбил детей.

Санька уехала в Италию и писала оттуда искрометные письма, в каждой строчке по килотонне счастья.

Бриллианты оказались настоящими, но я не трогала их, бог знает на что надеясь. В любом случае это были такие колоссальные деньги, с которыми я не знала, что и делать. Камешки преспокойно лежали не в банковском сейфе, а на дне маленького аквариума.

Все было, но чего-то мне все равно не хватало. Вечерами я иногда впадала в тягучую меланхолию, часами смотрела в окно, и все мне казалось, что в кронах старых лип прячутся чьи-то очень знакомые тени.

— Ну что, девка, уважишь старика? Тяпнем пивка?

— Тяпнем, Семен Альбертович.

— Тогда через десять минут жду. У меня к тебе деловое предложение есть.

— Опять? Ладно, обсудим, — сказала я и, положив трубку, потянулась к компьютеру, чтобы отключиться от Сети. В окошке электронной почты маячило новое письмо. Я подумала, что открою его завтра, но все-таки не утерпела и кликнула конвертик.

“Последняя ночь в Рио-де-Жанейро” — стояло в заголовке письма. И далее шел длинный перечень продуктов: “На два килограмма парной телятины возьмите пять долек чеснока, по двести граммов сырокопченой колбасы, грудинки, салями, пять косточек свежих абрикосов, пятнадцать горошин душистого перца…”