Сан-Антонио в Шотландии - Дар Фредерик. Страница 5

– Я хочу увидеть это виски.

Альбер кивает, бесшумным шагом идет в салон и возвращается с едва начатой бутылкой «Мак-Геррела». Я снимаю пробку и нюхаю виски. Это хорошее, без примесей.

– Других нет?

– Есть, в погребе... Нам привезли партию на прошлой неделе.

– Кто?

– Национальная компания железных дорог.

– Ладно! Пошли в погреб.

Эти люди понимают все меньше и меньше.

В два часа ночи является полицейский, будит их, они обнаруживают, что хозяин убит, а он, не занимаясь убийством, расспрашивает их о виски... Согласитесь, что для лакеев этого многовато.

Меня по-прежнему ведет длинный Альбер.

Мы проходим в кладовку и спускаемся по каменной лестнице в подвал. В винном погребе со сводчатым потолком свежо, все аккуратно расставлено. Вдоль одной стены лежат почтенные бутылки в ящиках с этикетками. В глубине высятся ящики с шампанским и ликерами.

Альбер замирает, как только что в кабинете, когда увидел, что его хозяин отбросил копыта.

Он смотрит на меня с таким мучительным выражением, будто забыл орфографию своей фамилии.

– Эй, Альбер, у вас что, головокружение?

– Это немыслимо... – говорит он.

– Что?

– Недавно здесь стояли четыре ящика скотча, а сейчас они исчезли!

Я хватаю его за руку:

– Что вы говорите, барон?

– Клянусь, это правда, господин комиссар. Я спускался сюда перед ужином за бутылкой бургундского, и они тут стояли... Вот здесь, видите?

«Здесь» пусто. На квадрате земли выделяются следы, оставленные тяжелыми ящиками, которые волокли.

– Они были открыты?

– Всего один. Месье Оливьери подарил шесть бутылок одному своему другу.

– Месье Пти-Литтре, издателю?

Зенки у шестерки становятся размером с тарелку.

– Откуда вы знаете? – бормочет он.

Я отвечаю ему загадочной улыбкой.

Глава 3

Четыре часа! Старик сидит в своем кабинете в зеленом свете лампы, безукоризненный, чисто выбритый, при галстуке. Он полон внимания.

Я только что сделал ему полный отчет о происшедших событиях, и он задумчив. Есть от чего.

– В общем, – резюмирует он, – этот Оливьери получил бутылки скотча, содержащего героин. Он об этом не знал, поскольку подарил несколько штук своему другу. Возможно, эти бутылки служат для контрабанды наркотиков?

– Это очевидно. Те, кто их получали, должны были затем извлекать героин при помощи химических процессов, которые вам с радостью опишет Фавье. Возможно, выпаривая виски. Или, что также возможно, наркоманы пили виски таким, каким оно было, что усиливало действие наркотика.

– Гениально, – соглашается Лысый, гладя свой кумпол.

Наступает молчание.

– Продолжим наши рассуждения, – решает Старик. – Эти ящики с «приправленным» виски были отправлены Оливьери по ошибке.

– Контрабандисты заметили свою ошибку и захотели ее исправить. Дела для Оливьери обернулись плохо. Они его убили и завладели ящиками.

В общем, дело несложное.

– Эта история относится к компетенции Скотленд-Ярда, – с сожалением вздыхает Старик. – Утром я позвоню старшему инспектору Моррисону.

Я смотрю на него, он на меня, все в самой глубокой тишине. Наконец я начинаю смеяться, как тип, который составил себе состояние, создав фабрику для производства рюкзаков для горбатых.

– Что с вами? – удивляется Безволосый, стараясь сохранить серьезность.

– Я думаю, патрон, что наши мысли параллельны, как два рельса...

– То есть?

Лысый уже улыбается.

– То есть нам обоим хотелось бы ради престижа французской полиции довести расследование этого дела до конца и принести парням из Ярда решение в виде подарка, обвязанного трехцветной ленточкой.

Босс встает, проходит по кабинету и кладет свою изящную руку (не могу назвать ее клешней) на мое мощное плечо.

– Мы друг друга поняли! – говорит он. – Итак?

– Итак, я совершу поездку в Шотландию, – отвечаю. – Вы этого хотите?

– Да, мой дорогой друг. Но я вам рекомендую действовать с крайней осторожностью. Вы будете там находиться неофициально, совершенно неофициально.

Старик всегда боится скандала. Он любит, чтобы мы совершали наши подвиги тихо и с достоинством.

– Эта необычная контрабанда начинается с завода, где производят это виски, поскольку бутылки, содержащие героин, имеют ненарушенную оригинальную пробку.

– Возможно...

– Съездите туда. Разоблачите преступников, раскройте все ходы и сообщите мне. Наши коллеги с того берега Ла-Манша слишком часто насмехаются над нами.

– Я сделаю все возможное и невозможное.

– Я знаю...

Он придвигает к себе бутылку виски и внимательно всматривается в маленькую белую этикетку, приклеенную с обратной стороны.

– "Мак-Геррел" производит дама, – говорит он. – Некая ХеленДафна Мак-Геррел, проживающая в Майбексайд-Ишикен возле Глазго.

Я записываю имя дамы в записную книжку. Босс уже листает расписание авиарейсов.

– Есть самолет компании «Эр Франс» на Глазго в семь двадцать две. Я велю забронировать вам место.

– Два места, – поправляю я.

Он хмурится, что составляет его единственное физическое упражнение за день.

– Вы собираетесь взять с собой помощника?

– Поскольку я не могу рассчитывать на помощь британской полиции в моем неофициальном задании, а помощь мне может понадобиться, мне нужен напарник.

– Вы правы. Кого вы возьмете?

Мои раздумья длятся недолго.

– Берюрье.

Старик кивает, потом спрашивает с легкой двусмысленной улыбкой:

– Скажите, мой милый, почему вы все время берете себе в помощники инспектора Берюрье? Слава богу, в нашей Службе хватает людей.

Месье Голова-как-задница впервые задает мне этот вопрос, и я смущен.

– Ну, – бормочу, – это трудно объяснить. Видите ли, босс, Берю не особо умен. Он грубиян, выпивоха, драчун, но вместе с тем имеет качества, которые делают из него самого ценного помощника. Во-первых, он предан мне как собака; во-вторых, он добрый, смелый, упрямый. А иногда его хитроватый здравый смысл не хуже гениальности. Кроме того, он мне нравится. Я его поддразниваю, и это успокаивает мои нервы...

Старик поднимает руку:

– О господи, да остановите вы ваш панегирик! Берите с собой Берюрье. Я велю забронировать два места.

– Мне бы хотелось иметь машину по прибытии в Глазго, – говорю.

– Я это улажу. Билеты и валюту вам доставят в аэропорт.

– Хорошо.

Пожав друг другу руки, мы расстаемся.

Заря начинает разбрасывать искры солнца, когда я покидаю контору. Смотрю на часы. Мне осталось три часа, чтобы съездить собрать чемодан и заехать за Берю.

Доезжаю до Сен-Клу. Дверь дома открыта, что внезапно напоминает мне, что я приютил у себя киску. Черт возьми! Хорош я хозяин. Привожу девицу домой, бросаю в тот момент, когда уже собрался сыграть с ней в почтальона и прачку, и в четыре утра собираюсь вытащить ее из постели и выбросить на мокрую парижскую мостовую...

Так не делают.

Поднимаюсь в спальню. Ирэн, ровно дыша, спит блаженным сном, натянув одеяло до подбородка.

У меня не хватает мужества ее разбудить. Я вынимаю из шкафа два костюма и смокинг, опустошаю ящик комода, чтобы взять самое лучшее белье. Прежде чем убежать, пишу записку для провинциалочки:

Кратко, сильно, красноречиво, и сказано все, что хотел сказать. Это первый раз, когда Сан-Антонио, приведя к себе бабу, сматывается, не организовав ей космическое путешествие на борту его корабля с твердотопливным двигателем. Не надо об этом думать, иначе...

Я уезжаю. Курс – дом Берю.

Когда я останавливаюсь возле дома Толстяка, консьержка в бумазейном халате и с волосами, обвязанными платком, волочит по тротуару мусорный контейнер.