Остров Весёлых Робинзонов - Санин Владимир Маркович. Страница 23

КОРОЛЕВА ОСТРОВА ВЕСЕЛЫХ РОБИНЗОНОВ

Катер ожидался после обеда, и в полдень, закончив работу по последним нарядам, все разбрелись по остро­ву. Машенька, Антон и я лениво загорали на берегу. Из­далека доносился сочный баритон Прыг-скока. Раков согласился сделать на обед окрошку, которую Станис­лав Сергеевич страстно любил, но с одним условием. Что ж, окрошка – это удовольствие, а за каждое удо­вольствие нужно платить. И над островом неслась ис­поведь цыганского барона, влюбленного в одну прехо­рошенькую цыганку. Стоя в своем колпаке на кухонном крыльце, Раков аплодировал и требовал петь на «бис».

Из озера выскочил Шницель. Он отряхнулся, обдав нас брызгами, и улегся на теплый песок, блаженно заж­мурив глаза и высунув длинный красный язык. Мы ле­жали молча. Машенька думала о чем-то и улыбалась.

– Хотите, я отгадаю ваши мысли? – предложил Антон. – Вы сейчас думаете о том, что авантюра за­кончилась с большим успехом, чем можно было ожи­дать. Правда?

– Правда! – вырвалось у Машеньки. – Правда! А как вы угадали?

– Очень просто. Сначала вы долго смотрели на причал и вспоминали, как мы прибыли на остров. Потом, когда послышались голоса Ракова и Прыг-ско­ка, думали о былых, связанных с ними неприятностях: в этот момент ваши глаза погрустнели. Затем появилась улыбка: вы начали перебирать в памяти последующие успехи и в заключение размечтались о триумфе, с кото­рым будет встречен в институте ваш доклад. А сейчас вы возмущены тем, что какой-то нахал без разрешения раскладывает по полочкам ваши тайные мысли.

– Самое смешное, что все это абсолютная правда! – Машенька и не пыталась скрыть свое удивление. – Вы, Антон, совсем неплохой физиономист. А теперь я вам отомщу и скажу, что читаю в ваших глазах. Вы…

– Что-то припекло, давайте искупаемся! – Антон торопливо встал и пошел в воду. Мы с Машенькой по­смотрели друг на друга. Машенькины глаза смеялись. Я укоризненно покачал головой.

– Миша, я все время говорю не то, – еле слышно сказала Машенька. – Я болтаю сплошные глупости, я сама виновата, что он меня боится…

Машенька опустила голову. Подошел Антон, бронзо­вый и бодрый. Он подхватил Шницеля и швырнул его в воду. Берег огласился радостным лаем. В восторге, что хо­зяин уделяет ему внимание, Шницель прыгал вокруг, ста­новясь на задние лапы и всем своим видом требуя про­должения игры. Наконец Антон снова сел на свое место.

– Простите, что я вас недослушал, – вызывающе сказал он. – Вы, кажется, хотели продемонстрировать свое ясновидение?

– Друзья, – помолчав, сказала Машенька, чуть улыбаясь, – какого вы мнения о моем поведении в первый день, даже в первый час нашего пребывания на острове?

Я искренне оценил это поведение на пятерку и вы­разил свое восхищение железной выдержкой и мужест­вом, с каким Машенька вышла из невероятно трудного положения.

Антон высказался менее лирично. Он полагал, что десяток собравшихся вместе чертей не могли бы так взбаламутить компанию мирных и тихих людей, как это ухитрилась сделать Машенька. Однако он признал, что в этой достаточно острой ситуации главный врач санатория держала себя с редким самообладанием.

– Вы все ошибаетесь, – спокойно подытожила Ма­шенька. – Я перетрусила, как мышь. Я была почти увере­на, что меня выпорют ремнем, и надеялась только на сча­стливый случай и… на Зайчика. Я сразу заметила, что он…

– Ну! – нетерпеливо потребовал Антон.

– Меня уважает, – закончила Машенька. – А по­чему вы…

Я приложил палец к губам, Машенька запнулась и едва заметно кивнула. Антон, который уткнулся носом в песок и замер в ожидании расплаты за неосторожную реплику, облегченно вздохнул. Машенька продолжала:

– И теперь открою вам один секрет, друзья: если бы в тот момент вы проявили твердость и настояли на не­медленном возвращении, я вынуждена была бы усту­пить. Так приказал Иван Максимович. Потапыч знал все. По первому же моему знаку он готов был отравиться на лодке за катером, и спустя несколько часов вы оказались бы в настоящем санатории. Да, не удивляй­тесь! Это в пяти километрах, на острове Сосновка. Там были приготовлены для вас места, и там вас ждали. Я просто плакала от радости, что вы решили остаться!

– Недурно, – проговорил Антон. – Ослы мы пер­востатейные, ничего не скажешь. Хотя теперь, пожа­луй, с этим не согласится даже Раков. Однако скажите, мадонна: зачем вам лично понадобилась вся эта робин­зонада? Только для того, чтобы научить Прыг-скока доить корову?

– Хотите знать правду? – Машенька смущенно улыбнулась. – Вы – первая моя научная работа, моя тема, понимаете?

– «Олег, не будь ретроградом, в науке каждый идет своим путем!» – процитировал я.

Машенька засмеялась.

– Это я говорила в кабинете, я думала, что вы корреспондент. Ох, как страшно было! Если бы не Иван Максимович, мою тему на ученом совете подня­ли бы на смех. А он поверил и сказал «да». Я побывала в районных поликлиниках и сделала выписки из исто­рий болезни. У многих действительно была сильно рас­шатана нервная система. Кроме Антона, конечно, у ко­торого вместо нервов – капроновые нитки. Я знала, что Лев Иванович страдает сильными головными боля­ми, что бессонница у Ладьи приняла хроническую форму, а Станислав Сергеевич очень раздражителен.

Но я была убеждена, что труд и сон на свежем воздухе лучше любых ванн излечивают нервную систему, и мне было радостно видеть, как крепко спят и наливаются силами мои любимые робинзончики…

– Это я могу подтвердить! – послышался сверху го­лос Шурика. – Мы с Игорем Тарасовичем сейчас бок­сировали, и он так двинул меня в подбородок, что до сих пор звенит в ушах! Поднимайтесь наверх, Раков при­глашает всех к столу. Миша, Антон, целуйте Машеньку, Потапыч сказал, что ей сегодня двадцать пять лет!

Машенька укоризненно посмотрела на Шурика. Мы церемонно пожали ей руку.

– Не устроить ли нам по этому поводу небольшой сабантуй? – предложил я, одеваясь.

– Посмейте только, – сердито сказала Машень­ка. – Подумаешь, событие, каких-то жалких двадцать пять лет.

Антон согласился, что событие, безусловно, не из тех, которые влияют на ход истории, но мое предложение поддержал. Машенька взмолилась, пыталась спорить, но было уже поздно: к нам сомкнутой колонной прибли­жался весь наличный состав коммуны. Слышались при­ветственные клики. Мы не позволили Машеньке убежать и заставили ее испить чашу до дна. Борис произнес речь, в которой высокопарно назвал Машеньку «королевой Острова Веселых Робинзонов» и перечислил ее заслуги. Затем он преподнес августейшей особе искусно вырезан­ную из дерева коровенку с надписью «АЗОКЮЛГ». Игорь Тарасович подарил королеве свою книгу «В поисках ка­менного века», Ксения Авдеевна – вязаную кофточку – продукт трехнедельного труда, а Зайчик – боксерские перчатки. Юрик и Шурик вручили Машеньке отличную авторучку, но Прыг-скок вовремя заметил пропажу и поднял скандал, после чего преподнес авторучку сам.

Едва ли не до слез всех растрогал Шницель. Пес, с которым Антон быстро провел соответствующую ра­боту, жалобно скуля, положил к Машенькиным ногам свое величайшее сокровище – чуть начатую кость. Видя, что сердце у пса буквально обливается кровью, Машенька великодушно возвратила подарок, и Шни­цель, не тратя времени даром, тут же умчался подальше от этого опасного места.

Едва мы уселись за стол, как Борис провозгласил:

– Трепещите, любители сенсаций! Сейчас Зайчик всех нас пошлет в нокаут: у него в колодце охлаждается бутылка шампанского!

Мы зааплодировали, а Машенька благодарно кив­нула чрезвычайно польщенному Зайчику. Спустя мину­ту он уже священнодействовал над заветной бутылкой.

– Стаканы, держите стаканы! – суетясь, кричали Юрик и Шурик. – А то сейчас как брызнет! Ух, как брызнет! Берегись!

– Что такое? – тупо спросил Раков.

– Ну и шутник же вы, Зайчик! – неодобрительно проговорил Прыг-скок.

Не в силах дать оценку этому сверхъестественному факту, Зайчик оторопело смотрел, как Машенькин ста­кан наполняется самым обыкновенным молоком.