Последняя империя. Книга первая - Сартинов Евгений Петрович. Страница 58

— Это моя жена, Александра, — представил французу даму Сазонтьев. На самом деле он так и не нашел время развестись с Надей и расписаться.

— Вы взяли с собой даже любимую женщину? — удивился репортер.

— Да, — с улыбкой признался Сибиряк. — Умереть вместе — это ведь тоже большое счастье.

— Вы с такой неизбежностью говорите о собственной смерти...

— Это часть моей профессии. Не стоит идти в военные, если трясешься за свою паршивую жизнь.

— Но вернемся к конфликту вокруг Югославии. Возможно ли его разрешение?

— Прежде всего надо прекратить бомбардировки и сесть за стол переговоров. Согласитесь, что, провозгласив отделение Косова от Югославии и присоединение края к Албании, сепаратисты нарушили соглашения девяносто девятого года. Так что никаких возвращений к прежним рубежам не будет. Никакого сербского геноцида в отношении албанцев не было и не будет. Все это измышления крыс из Лэнгли. Пусть кто хочет из албанцев возвращается и живет в мире. Мы согласны даже на ввод миротворцев, но не из стран НАТО. Швейцария, Болгария, Македония — что-нибудь из этого списка.

Разговор продолжался еще минут десять и касался уже только политики.

— Беда европейцев в том, что они только пешки в игре дяди Сэма. Вся Европа может быть уничтожена. А там, за океаном, будут только довольно потирать руки. Вашему президенту, я имею в виду Де Голля, это было понятно еще сорок лет назад.

Реакция на репортаж Бойля, тут же поданный в эфир и ставший сенсацией недели, оказалась неожиданной. Паника в городах и странах, названных Сазонтьевым потенциальными мишенями его ракет, приобрела грандиозный размах. Спокойная уверенность главковерха, незаурядная сила, веющая от фигуры генерала, убедили обывателя в неизбежности военного конфликта. Сотни тысяч людей бросали работу, жилье и сплошным потоком устремлялись во Францию, надеясь на слово главковерха. Самолеты в Австралию летели забитыми под завязку.

Удар по экономике основных стран НАТО был нанесен жуткий. Встали сотни заводов, простаивали гиганты вроде «Филипса» или «Фольксвагена». Зато гостиницы Франции и Швейцарии огребали необыкновенные барыши. Выросли заказы на переоборудование подвалов в персональные бомбоубежища, впервые за много лет жители Европы закупали продукты мешками и ящиками. Цены на консервы выросли в несколько раз.

Сазонтьев внимательно просмотрел репортаж Бойля, хмыкнул и спросил:

— Кто сервировал стол?

Капитан корабля, не поняв интонаций голоса главковерха, переглянулся со старпомом:

— Мичман Никитенко.

— Представить к очередному званию. Никогда не думал, что курицу можно замаскировать под фазана.

Объединенный флот стран НАТО под командованием английского адмирала Уайта встретил эскадру Сазонтьева восточней Шепландских островов. На все призывы остановиться русские коробли отвечали молчанием и упрямо шли вперед. Вытянувшись в линию, корабли английского, американского и немецких флотов преграждали путь российской эскадре. Расстояние неминуемо сокращалось, в бинокли было видно, что крышки всех двадцати контейнеров с крылатыми ракетами открыты, так же как и шахты противокорабельных ракет типа «Москит». На мостике английского тяжелого крейсера «Хок» царило напряженное молчание. Казалось, что еще немного — и произойдет непоправимое.

— Пора открывать огонь, — тихо сказал американский адмирал Вайс, представитель Объединенного командования НАТО на эскадре.

— У меня не было такого приказа, — отозвался англичанин.

— У вас приказ не допустить русских в Северное море.

— Те, кто отдавали этот приказ, не обозначили в нем действий моей эскадры.

— Не смешите меня, адмирал, есть только один метод остановить этого монстра — пустить его на дно.

Уайт не отвечал, в бинокль он всматривался в приближающиеся корабли. Вопреки всем флотским канонам впереди на полной скорости в тридцать два узла шел сам крейсер, за ним, заметно отставая, эсминцы и остальные корабли сопровождения. Пора было открывать огонь, но в этом целеустремленном движении двадцати четырех тысяч тонн стали было что-то завораживающее. Адмирал, набрав в грудь воздух, приготовился отдать роковую команду, но тут вскрикнул дежурный радист:

— Господин адмирал, вас вызывает Сазонтьев.

— Что ему надо?

— Не знаю.

— Звук на громкую связь.

Через секунду из динамиков громкой связи донесся голос Сазонтьева. Со своим характерным, мягким славянским акцентом тот равномерно и размеренно повторял одно и то же:

— Сазонтьев вызывает «Хок», Сазонтьев вызывает «Хок», адмирал Уайт, адмирал Уайт.

— Адмирал Уайт на связи. Что вы хотели нам сказать?

— Слушай, дружище, — судя по голосу, Сазонтьев явно обрадовался ответу. — Вот у меня на столе стоят две бутылки виски, «Гленливен» и «Маккалоун», какой сорт лучше?

— А по какому поводу собираетесь праздновать?

— Как по какому, сегодня же день рождения адмирала Нельсона. Мне бы хотелось отметить этого достойнейшего адмирала не менее достойной выпивкой на английский манер.

Уайт неотрывно смотрел на приближающийся крейсер. Время было упущено, взрыв нашпигованного ядерной начинкой русского корабля означал бы и конец эскадры Уайта. «Петр Великий», не сбавляя скорости, шел точно на немецкий фрегат «Байер». Расстояние сократилось до трехсот метров, крейсер уже не успевал остановиться. И у командира фрегата не выдержали нервы. Под кормой корабля забурлила вода, и «Байер», освобождая проход, двинулся вперед.

— Слабак, — пробормотал Уайт в адрес немецкого капитана.

Корабли разошлись в каких-то тридцати метрах друг от друга. Круто задранный вверх нос крейсера затмил скромно выглянувший из-за туч и линии горизонта ущербный кусочек солнца, и волна от буруна ракетоносца заметно качнула фрегат. Вслед за своим лидером в освободившийся проход втянулись и остальные корабли эскадры. Все это происходило под непрерывным обзором доброй полдюжины телекамер. Никогда еще ни один конфликт не освещался с такими подробностями в эфире реального времени. Корреспондент Си-эн-эн Джон Райт начинал свои репортажи одной и той же фразой: