Последняя тайна храма - Сассман Пол. Страница 32

– Единственное мое утешение – этот вид, – произнес Мафуз дрожащим голосом, заметив, куда обращен взгляд Халифы. – Все же немного легче умирать, имея такую красоту перед глазами.

Он сменил маску и стал снова жадно вдыхать, как выброшенная на берег рыба. Халифа сделал глоток чаю и потянулся в карман брюк за сигаретами, но, вспомнив строгий наказ домоправительницы, спохватился и сложил руки на коленях. На другом конце сада пчела перелетала с цветка на цветок, усердно собирая пыльцу.

Наконец Мафуз отдышался и отвел маску от лица. Тогда Халифа протянул ему свой отчет.

– Хотел показать вам, сэр.

Мафуз взял скрепленные листы бумаги и, морщась от боли, присел, заняв более удобное положение для чтения. Он читал медленно, перелистывая страницы дрожащими пальцами. Дойдя до последнего абзаца, полковник отложил отчет на помост и откинул голову на подушки.

– Я всегда это подозревал.

Слова прозвучали так тихо, что Халифа подумал, будто ослышался.

– Подозревали?

– Что ее убил Янсен. Всегда подозревал.

Халифа смотрел ему в глаза, застыв от изумления. На лице Мафуза появилось нечто вроде улыбки.

– Не ожидал? – Он повернул голову в сторону реки, где на противоположном берегу стадо неповоротливых водяных буйволов склонилось над водой.

Халифа потер виски, стараясь собраться с мыслями.

– Вы… знали?

– Я не был уверен, – ответил Мафуз, – но все приметы указывали на него. Шляпа, трость, дом рядом с Карнаком… Вот еще и эти лягушачьи ноги. Да, об этом я не слышал…

На краю рта у полковника выступил пузырек слюны, и он смахнул его рукавом джеллабы.

– Я был с ним знаком, с этим Янсеном. Не близко, но достаточно, чтобы получить общее представление. Он, как и я, любил садоводство, мы состояли в одном садоводческом обществе, ходили на общие собрания. Мерзкий тип. Холодный в общении с людьми, зато очень трепетно относившийся к розам. – На губах Мафуза вновь выступила слюна. – Когда я увидел отпечатки на теле Шлегель, услышал рассказ охранника, ну, то, что он говорил о птице или как он это назвал… Короче, все это навело меня на подозрения. Добавь к этому ненависть Янсена к евреям и расположение дома вблизи места преступления… Понятное дело, одних подозрений недостаточно, но я уверен – если бы мы продолжили копать, то взяли бы его.

Голос полковника угас, дыхание участилось.

– Тогда почему? – Последние слова Мафуза совсем сбили Халифу с толку. – Почему вы посадили Джемаля, если подозревали Янсена?

Мафуз устало смотрел на стаю гусей, приводнившихся посреди реки.

– Мне приказали, – сказал он и после короткого молчания добавил: – Аль-Хаким.

Халифу будто накрыло мощной волной. Фарук аль-Хаким вплоть до своей смерти в прошлом году был главой «Джихаз амн аль-Даула» – египетской службы безопасности.

– Я знал, что рано или поздно расплата придет, – захрипел Мафуз. – Такое не проходит бесследно. Вот и дождался. – Он раскашлялся. – Но сейчас легче, чем раньше, когда ожидание расплаты разъедало меня изнутри.

Со стороны Нила раздался протяжный вой гудка – огромная баржа, груженная песчаником, показалась в излучине реки. Только когда она скрылась из виду, Мафуз отдышался и смог продолжать.

– С самого начала мне было ясно, что дело непростое, – сказал он приглушенным, чуть громче шепота, голосом. – Политическое. Ведь совсем незадолго до убийства Шлегель случилась резня в Исмаилии. Забыл уже? Ну, когда девятерых израильтян покрошили в куски. А тут не прошло и месяца, как новое убийство. Серьезные проблемы могли бы возникнуть. И не только с Израилем. Американцы могли бы отказать в кредите, на который мы рассчитывали. Миллионы баксов, понимаешь? Наверху встрепенулись. Им наплевать, кто прав, кто виноват… Главное – чтобы быстро и чисто-гладко. На аль-Хакима тоже, должно быть, хорошенько надавили.

Он прервался, чтобы снова отдышаться. Халифа постукивал пальцами по коленям, напрягая все нервные клетки и стараясь не упустить ничего важного из рассказа Мафуза. Случайная оплошность правосудия, за которую он прежде принимал процесс Шлегель, оборачивалась сложной и запутанной интригой с участим высших государственных чиновников.

– Но если вы были уверены, что убил Янсен, – медленно, как бы вслух выстраивая логическую цепочку, заговорил Халифа, – то почему же аль-Хаким потребовал найти кого-то другого?

– Понятия не имею, – беспомощно махнул рукой Мафуз. – Для меня самого это до сих пор загадка. Аль-Хаким запретил трогать Янсена. Сказал, что это еще больше обозлит евреев. Никаких дальнейших объяснений. Найди, говорит, кого-нибудь другого. Вот мы и взяли Джемаля. И с тех пор моя карьера пошла в гору, – задыхаясь без дополнительного кислорода, продолжил Мафуз. – Повысили в должности, имя замелькало в газетах, Мубарак прислал поздравительную телеграмму. Но какой ценой… Я не про Джемаля, он конченый пройдоха. Свое заслужил сполна – обсуждать даже нечего. А вот жена и дети…

Полковник осекся, с трудом приподнял руку и провел ею по лицу. Халифе вспомнилась странная встреча с женой Джемаля в Карнакском храме. «По почте. Без подписи и обратного адреса. Никаких слов. Просто три тысячи египетских фунтов, стофунтовыми купюрами».

– Это вы посылали им деньги? – спросил он тихо. Мафуз перевел на инспектора удивленный взгляд, затем в изнеможении откинулся на подушку.

– Самое малое, чем я мог возместить свою вину. Так они хоть выжили, дети ходили в школу. И все равно это ничто по сравнению…

Халифа встал и прошел к краю причала, рассматривая косяк нильских окуней, проплывавших под его ногами.

– Хассани тоже был в курсе?

Мафуз отрицательно покачал головой:

– Тогда нет. Я рассказал ему, когда Джемаль повесился. Он старался защитить меня. Так что не суди его слишком строго.

– А папка с делом? Она пропала из архива.

– Хассани сжег ее. Мы решили, что так будет лучше. Чтобы прошлое не висело тяжким бременем. Но прошлое может в любой момент напомнить о себе, – с горькой усмешкой произнес Мафуз. – Никуда от него не деться. Оно как пиявка сосет из тебя кровь. Жизнь превращается в кошмар. Оно преследует тебя по пятам, Халифа, и ты не можешь от него избавиться.

Он сделал слабое движение рукой в сторону чая, дав понять, что у него пересохло в горле. Халифа подал ему чашку, однако Мафуз был слишком слаб, чтобы удержать ее самостоятельно. Инспектору пришлось помогать ему, терпеливо стоя рядом, пока тщедушный старик, чуть привстав на лежаке, хлебал остывший чай.

– Я был хорошим полицейским, – сказал Мафуз чуть слышно, завалившись обратно на подушки, словно тряпичная кукла. – За сорок лет службы я раскрыл столько дел, сколько тебе и не снилось. Грабители Асуанского экспресса, гезирские киллеры, Гиргиз-вади… Слыхал о таком? Гиргиз аль-Газзар, бутнейский [36] мясник… Всех их я взял. Только одного упустил…

Мафуз сдавал на глазах. Пытаясь остановить очередной приступ удушья, он подтянул ко рту маску и сделал несколько глубоких вдохов, корчась, будто от острой боли.

– Возобнови дело, – пробормотал полковник, откладывая маску. – Ты же за этим пришел, да? Я поговорю с Хассани, если надо – еще с кем-нибудь. Конечно, результат уже ничего не изменит: аль-Хаким мертв, Джемаль мертв, Янсен тоже мертв. Но узнать истину необходимо.

Излома послышались шаги, и на лужайку вышла домоправительница с небольшим хирургическим подносом.

– Не падайте духом! – пожелал напоследок Халифа. Мафуз раскашлялся.

– Со мной все кончено. Через пару недель я буду в могиле. Зато я умру с чувством, что перед смертью сделал нечто доброе.

Он надвинул маску, вдохнул полной грудью и сильно схватил Халифу за руку.

– Отыщи правду. Халифа, – прошептал он. – Ради меня, ради жены Джемаля, ради самого Аллаха – отыщи! Хотя будь осторожен – Янсен был очень опасным человеком, со связями на самом верху. В этом деле полно грязи. Я защищу тебя как смогу. Но и сам будь осторожен.