Стервами не рождаются - Седлова Валентина. Страница 36

— Ничего конкретного. Или наоборот — слишком много причин.

— Тогда давай по порядку. Если хочешь, конечно, об этом говорить.

— Говорить не хочу, но молчать — еще хуже получается.

— Тогда вперед, я слушаю!

— Хочу все и сразу. Закончить наконец продажу всех этих дач, гаражей, квартир. Хочу свою квартиру, отдельную и неприступную. И мужа хочу. Вот.

— Да, мыслить масштабно ты уже научилась. Это радует — далеко пойдешь. Ну что ж, давай начнем с самого простого. С продажи свалившегося на тебя наследства. Насколько я знаю — гараж с машиной ты уже реализовала, причем весьма выгодно. Между прочим, только ты могла придумать организовать телефонный аукцион между всеми желающими купить гараж. И ведь взяла самую высокую цену! Так что здесь я тобой просто восхищаюсь и преклоняюсь перед твоими талантами. Значит, и за всем остальным дело не станет. Теперь что касается отдельной квартиры. Ты же сама понимаешь, что это только вопрос времени. Одно вытекает из другого: продашь свою недвижимость — купишь то, что хочешь. А то, что ты ее продашь, и сделаешь все, как надо, мы уже обсудили, смотри пункт первый. Так? Так. Теперь по поводу мужа. Мужья получаются из друзей мужского пола, а у тебя здесь — сплошной пробел. Нет, Костика с Васей я здесь даже в расчет не беру. Они со всех сторон для этого дела неподходящий контингент. Так что не сиди дома, выходи в люди. И знакомься со всеми, кто тебе хоть как-то глянулся. Выбрать всегда успеешь, главное — было бы из кого выбирать.

— Ой, Юлька, когда ты так говоришь, то кажется, что все просто, как дважды два. А на деле у меня здесь полный затор. Не умею я с мужчинами знакомиться, хоть ты тресни!

— Кто бы мне это говорил! Если бы я с тобой по барам не шастала, я бы может быть еще и поверила. Флиртовать и кокетничать умеешь, а знакомиться, значит, нет?

— Так это же не всерьез, так, шутка. А я хочу…

— … чтобы все, как у больших, — закончила за нее фразу Юлька. — Слушай, радость моя, а тебе не кажется, что ты слишком разделяешь одно от другого?

— Не знаю, может ты и права. Только я привыкла, что меня выбирают, а не я выбираю. И переделать себя не могу. Ты не думай, я пробовала, на самом деле пробовала.

— Ну так за чем дело стало! Просто позволь кому-нибудь тебя выбрать! Сколько раз наблюдала: какой-нибудь резвый мужчинка к тебе разве что ни на белом коне подъезжает, а ты сразу официоз в голос и вся из себя такая неприступная, что мама дорогая! Конечно, он бедолага от тебя начинает шарахаться. А ты и довольна, что отшила хлопца. Хотя в принципе и неплохой кадр был, попробовать стоило бы. А по квартирам к нам какие клиенты приходят! И холостые, и при средствах. От тебя только чуть-чуть требуется, чтобы они к твоим ногам ковриками легли. Да что я тебе все это говорю, сама же все прекрасно знаешь!

— Боюсь я как-то на работе амуры разводить. Что еще наши обо мне подумают? И вообще, такое впечатление, словно любовью в витрине магазина занимаешься: все на виду. А выслушивать подробности своего романа в десятом пересказе где-нибудь в нашей курилке…

— Впервые слышу, чтобы тебя так заботило мнение других. По-моему, ты давно уже взрослая девочка, и вправе решать, как тебе поступить. Хотя, если тебя так напрягает рабочая обстановка… Слушай, давай я мужа попрошу, он тебе, так сказать, негласно кого-нибудь из своих приятелей или коллег сосватает? У него там не только престарелые дядьки работают, есть и молодой контингент.

— Сама же говорила, что из специальных знакомств мало что хорошего выходит. Да и я, как представлю, что меня с кем-то знакомят… Получается, что я какая-то ущербная, ничего сама не могу сделать, да еще и в таком вопросе. И что самое ужасное — тот, с кем меня знакомить будут, об этом как бы в курсе. Так что спасибо, но наверное все же не стоит.

— Замкнутый круг какой-то получается. Слушай, а ты своим фитнессом еще занимаешься?

— Да, конечно, а что?

— А тренер у тебя имеется?

— Само собой. Без тренера мне лениво себя истязать.

— И как он тебе?

— Нормальный мужик, лет тридцать, не больше. Накачанный весь из себя, спортивный до невозможности. Наши дамочки на нем гроздями висят.

— А на тебя он внимание обращает?

— Не больше, чем просто на клиентку. А если и задерживается рядом со мной чуть дольше, чем обычно, так именно только потому, что я на него никаких видов не имею. Отдыхает он рядом со мной от женского внимания. Так что даже не думай, что я на него глаз положу.

— А если он сам на тебя западет?

— Юлька, ну ты сама посуди: зачем мне нужен человек, которому одновременно строят глазки десятки женщин, и многие из них, заметь себе, весьма привлекательные особы? А я, как практика показала, в чем-то очень даже ревнивая. Сказать, может быть, и не скажу ничего, и отношения выяснять не стану, но внутри у меня целая революция развернется. Так зачем же мне себе нервы трепать?

— Да, твои доводы как ни странно убедительны. Значит, тренер отпадает.

— Слушай, Юлька. Брось ты это дохлое занятие, все равно ничего путного не выйдет. Пусть все идет, как идет. Суждено мне нормального парня найти — значит, так и случится. А не суждено… Что ж, подожду, когда мое время настанет.

— Эх, Маринка! Мне бы твое спокойствие и мудрость в твоем бы возрасте… Чем дальше тебя знаю, тем все сильнее восхищаюсь. Наградил же Бог такую милую девушку такими мозгами!

— Ой, да ладно, совсем меня засмущала. Я даже покраснела, кажется.

— Что ладно, что ладно! На самом же деле так! И как только этот проходимец Димка тебя углядел? Ведь если бы не он, мы бы так и не познакомились!

— Кстати, не знаешь, как у него дела?

— Вроде бы все в порядке. То есть как обычно: работает, пьет и мотается по лесам. Тебе приветы передает, в поход приглашает.

— Ох, не до походов мне сейчас. Хотя растянуться на травке, в тенечке… И выспаться бы!

— Так за чем дело стало? Может и примешь его приглашение? Смотаетесь куда-нибудь вдвоем, отдохнешь немного и впрягайся снова в свои дела со свежей головой.

— И рада бы, да не могу. И дел невпроворот, — ты же знаешь, я их бросить сейчас не могу, и…

— Давай, договаривай!

— Не знаю, как сказать. Не хочу я к нему возвращаться. Даже на чуть-чуть. Мне с Димой было так здорово, как ни с кем другим. Было и закончилось. Боюсь заново все бередить. Пусть лучше останется где-то там в прошлом, мне так спокойнее.

— Что ж, дело твое. Кстати, ночевать у меня останешься? Мы бы тогда еще чуть-чуть посплетничали.

— Если не выгонишь. А то неудобно как-то у Васьки с Костей роль подсвечника исполнять. Они сейчас вообще друг от друга ни на шаг не отходят, а какими взглядами обмениваются…

— Будешь себе квартиру искать?

— Да, завтра же и начну, как только на работе появлюсь. Пора уже и одной пожить. Хватит по друзьям кочевать.

Сказано — сделано, и уже через три дня Марина переехала от Костика с Васей в квартиру в пяти минутах ходьбы от работы. Ребята для видимости попытались ее удержать, но как-то вяло, из чего Маринка сделала вывод, что она поступила верно. И главное вовремя, пока еще не успела набить им оскомину и испортить дружеские отношения.

Все лето прошло в хлопотах по продаже отцовского наследства, так что только к середине октября она почувствовала себе более-менее свободно. Мать с сестрой теперь ютились в маленькой квартире где-то в районе Митино, продержавшись всего полтора месяца под одной крышей с темпераментными южанами, которым «доброе» агентство недвижимости сдало половину квартиры Марининых родителей. Вычислить, что именно Маринины «уши» торчат из этого дела было, конечно, несложно, но на всякий случай о том, что Марина работает именно в данном агентстве в присутствии ее мамаши и сестры не упоминалось, а она сама заблаговременно скрывалась из их поля зрения. Встречаться с ними ей по понятным причинам абсолютно не хотелось, тем более, что по отзывам Юльки клиентами они были более чем скандальными. Марина подозревала, и не без основания, что все прошло относительно гладко исключительно из-за того, что она действовала более чем оперативно, и не дала своим противникам ни единой возможности успеть хоть как-то нарушить ее планы. Еще бы: она и сама уже вполне сносно разбиралась в законодательстве, но против Тамары ее родственники были просто слабаки. По ее совету составлялись такие заявления, такие документы, что любой инстанции оставалось только развести руками и удовлетворить просьбу истца. То есть Марины.