100 великих женщин - Семашко Ирина Ильинична. Страница 50

Роман Эмили был по достоинству оценен только в начале XX века. Сомерсет Моэм, классик английской литературы, включил «Грозовой перевал» в десятку лучших романов мира. «Манифестом английского гения» назвал книгу критик Р. Фокс. Известный литературовед Ф.-Р. Ливис причислил Эмили Бронте к великим авторам традиционного английского романа, отметив при этом уникальность и неповторимость её дарования. Но всё это произошло позже, при жизни же почести, признание и слава не коснулись имени Эмили Бронте. «Грозовой перевал», опубликованный в 1847 году, остался почти незамеченным, более того, рискнём предположить, что он и вовсе бы оказался забытым, не будь ошеломляющего успеха старшей сестры Шарлотты с её новым романом «Джейн Эйр».

Потерпев неудачу с «Учителем», Шарлотта проявила незаурядную силу духа. В чём, в чём, а в своём литературном предназначении Шарлотта была непоколебимо уверена. В рекордно короткие сроки писательница создала новое произведение, а уже 16 октября 1847 года роман увидел свет. Успех был ошеломляющий: роман был написан с такой страстью, с такой искренностью, что не мог оставить читателя равнодушным. Главным открытием Шарлотты стал образ Джейн. Во многом автобиографичный, неброский, он разительно отличался от картинных романтических героинь того времени. История его создания начиналась в долгие, скучные вечера, когда весь дом в Хауорте отходил ко сну и ровно в девять Патрик Бронте запирал входную дверь. В такие часы сестры читали друг другу написанное за день, обсуждая все перипетии жизни, борьбы и любви своих персонажей. Рассказывают, что однажды Шарлотта заметила: почему героини романов нечеловечески прекрасны. «Но ведь иначе читателя не привлечёшь», — возразили Эмили и Энн. «Вы ошибаетесь, — сказала Шарлотта. — Хотите, моя героиня будет некрасивой внешне, но по-человечески настолько интересной, достойной и привлекательной, что её полюбят?»

Шарлотта знала, о чём говорила, — конечно, о себе, о своём затаённом желании любить, встретить близкого человека. А много ли красавиц ходит по земле, кому сие богатство досталось легко? Много ли этих счастливиц с роковыми глазами и неземными страстями, уверенных в себе и недоступных? Нет, Шарлотта прекрасно знала, с кем она будет делиться собственными чаяниями, к каким обиженным, тоскующим женским сердцам она обращается. И вот, прошло уже больше ста пятидесяти лет, а «Джейн Эйр» по-прежнему волнует читателей.

Биографическую подоплёку имеет и роман Энн «Агнес Грей». Написанный от первого лица, он рассказывает о событиях внешне малозначительных, о том, что пришлось пережить самой писательнице, будучи гувернанткой. В немногих дошедших до нас сведениях о характере и отношении к жизни Энн Бронте, как правило, подчёркивается её кротость, меланхоличность, религиозность. Энн, по-видимому, оставшись в младенчестве сиротой, стала предметом особой заботы домашних, даже суровость Патрика Бронте смягчалась при виде своей младшей дочери. Но в отличие от сестёр Энн была наделена большей стойкостью, практицизмом и трезвым взглядом на жизнь. Таковы и две её книги, которые она успела написать за свою короткую жизнь.

Роман «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» — семейно-психологический. Он построен как раскрытие тайны главной героини Хелен, поселившейся с маленьким сыном Артуром в мрачном, давно покинутом владельцами старинном доме елизаветинских времён. Появление прекрасной незнакомки, назвавшейся миссис Грэхем, привлекает внимание жителей округи. Её одиночество и независимость поведения разжигают интерес к её прошлому. История Хелен и обстоятельства её семейной жизни с Артуром Хандингдоном и положены в основу романа. В отличие от Эмили, Энн тщательно передаёт атмосферу среды, ощущение исторического конкретного времени путём воспроизведения мельчайших деталей быта, звучания речи, строения диалогов Это то неуловимо-определённое, что впоследствии будет воссоздано и передано как «викторианское», например, в таком близком нам по времени произведении, как роман Джона Фаулза «Женщина французского лейтенанта».

После ошеломляющей славы «Джейн Эйр» в Лондоне распространился слух, будто предприимчивый Керрер Белл продал все три романа в Америку вкупе с правами на ещё не написанное произведение. Когда обеспокоенный издатель Джордж Смит деликатно поднял этот вопрос в письме к своим авторам, то сестры решили наконец раскрыть подлинные имена. Было решено, что в Лондон отправятся Шарлотта и Энн, так как Эмили наотрез отказалась покидать Хауорт. Смит встретил сестёр недоверчиво. Увидев в руках Шарлотты своё письмо, он довольно резко пожелал узнать, каким образом оно к ним попало. Но его суровость вскоре сменилась неподдельным интересом и симпатией к сёстрам-писательницам — интересом особенно мучительным для застенчивой, закомплексованной Шарлотты. Обаятельный внимательный Джордж понравился влюбчивой, романтичной девушке.

Между тем приезд в Лондон, открытие литературному сообществу имён сестёр Бронте, яркие впечатления большого города после многолетнего пустынного Йоркшира стали последними маленькими радостями, доставшимися на долю наших героинь. В сентябре 1848 года от белой горячки скончался Брэнуэлл, и с его смерти началась череда событий, которые превратили Хауорт, по горькому замечанию Шарлотты, в «долину теней». На похоронах брата простудилась Эмили, но безнадёжно больная, она не желала признавать факта собственной слабости: слышать не хотела о врачах и лекарствах, каждое утро по-прежнему вставала раньше всех, гуляла по милым сердцу окрестностям. Её бил озноб, она непрерывно кашляла и отхаркивала кровью, но не дай Бог было её кому-нибудь пожалеть. «Она выглядит очень-очень исхудавшей, — с тревогой писала Шарлотта подруге. — Но бесполезно расспрашивать её, ответа не последует. Ещё бессмысленней рекомендовать лекарства, она их категорически не принимает».

Утром 18 декабря 1848 года Эмили поднялась как обычно, а после завтрака взялась за шитьё, и только по прерывистому дыханию, мертвенной бледности и особому блеску глаз было заметно, что она с трудом держится на ногах. В полдень всё-таки послали за врачом, через два часа Эмили не стало.

На полгода пережила любимую сестру Энн. Из последних сил девушка сражалась с чахоткой и за несколько дней до смерти попросила Шарлотту отвезти её на морской курорт в Скарборо — Энн верила в выздоровление. Но путешествие отняло её последние силы. Поняв, что умирает, Энн уговаривала оцепеневшую от горя старшую сестру: «Мужайся, Шарлотта, мужайся».

Страшным было возвращение Шарлотты в Хауорт. Трудно даже себе представить состояние писательницы, потерявшей за год троих самых близких для неё людей, трудно понять, как смогла она существовать в этих тёмных, мрачных стенах, в одиночестве и тоске. «Я чувствовала молчание дома, пустоту комнат. Я вспомнила, где, в каких узких и тёмных обителях нашли приют те трое, чтобы больше никогда не ступать по земле… Пришло то мучительное состояние, которое надо претерпеть, от которого нельзя уклониться. Я покорилась ему, проведя скорбные вечер, и ночь, и печальное утро». Нервное напряжение привело к тяжёлой болезни Шарлотты. Патрик Бронте, который был так убит смертью единственного сына, что, по-видимому, не ощутил горя последующих смертей, теперь не на шутку встревожился. Под угрозой была жизнь последней дочери, литературный успех которой до некоторой степени утолил горечь несбывшихся надежд, связанных с Брэнуэллом.

Вскоре после завершения «Джейн Эйр» воодушевлённая успехом Шарлотта начала писать новый роман «Шерли» и почти закончила его вторую часть до смерти брата, но домашние беды и болезнь надолго приостановили работу. С огромным трудом, большим усилием воли возвращается Шарлотта к жизни, к письменному столу, к листу бумаги. Теперь она, отлично сознавая бедность собственного личного опыта, понимает, что её спасение в воображении. Снова и снова на помощь приходит испытанный приём сестёр Бронте — если жизнь бедна внешними событиями, если она становится невыносимой, можно сбежать «на острова» фантазии, занять силы у богатства внутреннего мира.