Жили два друга - Семенихин Геннадий Александрович. Страница 2

Это были взлетающие истребители и бомбардировщики с острыми короткими крыльями, под большим углом отведенными назад. И на каждой подставке серебряная плашка с выгравированной надписью: «Писателю Демину от его читателей-авиаторов», «Николаю Демину от его новых однополчан», «Демину от ветеранов-гвардейцев».

На столе, кроме заклеенного конверта, белел надорванный листок. Крупным указательным пальцем следователь прижал его к мягкому сукну. Бросились в глаза чуть косоватые, старательно и твердо выведенные строки:

Седой угрюмый человек

По жизни прекратил свой бег,

Упал он, словно лошадь

Под непосильной ношей.

А доктор, тот, что из светил,

Над ним склонившись, говорил:

Мол, что он ел и что он пил,

И был ли он хороший.

Оставь рецепты, эскулап,

Они не вяжутся никак

Ни с утренней зарею,

Ни с миром, что мы строим,

Пусть мы не из гранита,

Но мы шагаем в битвы.

И в этих самых битвах

Порой бываем биты.

Человек убрал указательный палец с листка. Он не был знатоком поэзии, но был хорошим следователем.

И, оторвав взгляд от письменного стола, он с сочувствием поглядел на покойника: «Какую же ты нес на себе ношу, Демин, если даже тебе, бывшему фронтовику, она оказалась непосильной?»