Приказано выжить - Семенов Юлиан Семенович. Страница 7

— Да.

— Двустороннюю?

— Да.

— Отдадите мне его адрес?

— Конечно.

— Теперь вот что… Пограничная стража сообщила, что вы пересекали границу не один, но с дамой. Это верно?

— Нет. Неверно. Я перевез через границу не только фрау Кирштайн, но и двух ее детей.

— Кто она?

— Беженка. Ее муж работал у нас на заводах Круппа, специалист по часовой технике, швейцарец… Погиб… Она стояла на дороге, только что кончился налет варваров…

— Каков возраст детей?

— Грудные… Я, увы, плохо разбираюсь в их возрасте… Они очень пищали…

— Где она вышла в Швейцарии?

— В Берне.

— Возле отеля?

— Да.

— Название?

— «Золотая корона»…

Мюллер пожал плечами:

— Почему республиканская Швейцария так любит королевские названия, связанные с атрибутами тиранической власти?

— Я думаю, у нас вскорости названия всех отелей станут, наоборот, избыточно республиканскими… Каждый с обостренным интересом относится к тому, чего лишен сам.

— Хм, вероятно. В Берлине наверняка появятся отели «Русский двор», «Калинка» и «Самовар»…

— А в Мюнхене «Уолдорф Астория» и «Пансильвания», — добавил Штирлиц.

Мюллер кивнул, потянулся устало, спросил:

— А кого вы искали в пансионате «Вирджиния»?

— Вы следили за мной в Швейцарии?

— Я прикрывал вас.

— В таком случае отвечаю: в «Вирджинии» я искал профессора, который контактировал с пастором.

— Почему пастор сам не пошел в «Вирджинию»?

— Потому что я инструктировал его о мерах безопасности. Профессор… я запамятовал его имя… не пришел к пастору на встречу… Весьма информированный человек, представлял какую-то группу в рейхе, глубоко законспирированную… Отчего-то покончил с собой…

Мюллер достал из кармана френча — ленивым, медленным жестом — маленький листочек, положил на стол перед Штирлицем:

— Именно он притащил на нашу конспиративную квартиру эту шифровку. Помните, я показывал ее вам, когда мне пришлось посадить вас в камеру? Любопытно, не правда ли? Шифр точно такой же, как у радистки, очаровательной молодой мамы…

«Если он заставит меня писать левой рукой, будет плохо, — подумал Штирлиц, разглядывая свою шифровку. — Надо заранее подготовить себя к этому. Провал? Случай? Или он ведет игру? Но Борман вряд ли стал бы говорить со мной так, как говорил, сообщи ему Мюллер о своих подозрениях».

— Вы подозреваете меня, группенфюрер?

— В определенной мере.

— И какова эта мера?

— Я подозреваю вас в том, что вы начали свою игру. Эдакая, знаете ли, «минивольфиада»… А почему бы и нет? По-человечески я могу вас понять — в нашем государстве «национальной общности» каждый сейчас думает только о себе.

— А если я действительно веду такую игру? — медленно спросил Штирлиц. — Если я скажу вам, что я играю свою партию, не очень-то полагаясь даже на вас, хотя ваш план уйти в тот миг, когда здесь будет грохотать канонада союзников, представляется мне оптимальным. Ведь вы до сих пор не сказали мне: с кем мы станем уходить? Куда именно? Каким образом? Вы хотите быть хозяином предприятия, но я в ваше предприятие вкладываю не деньги, а жизнь. Поэтому я так трепетно и аккуратно вел себя с пастором.

— И так лихо упрятали куда-то его сестру с ублюдками, что бедный Айсман чуть не повесился? Где она?

— В Швеции.

— Не лгите.

— Тогда не спрашивайте.

— Но если я найду ее, пастор примет меня в вашу компанию?

— Он примет вас в компанию, если вы санкционируете мою с ним работу. Продолжение работы, так точнее.

— В чем она будет заключаться?

— В том, чтобы он, Шлаг, сделался фигурой, представляющей реальные силы в рейхе. Он, а не Шелленберг.

— Вы полагаете, что Даллес решится менять шило на мыло? Думаете, мое имя для него более заманчиво, чем имя Вольфа? Меня никто не вводил в комбинацию, как Вольфа, — ни Гиммлер, ни генеральный штаб, ни дипломаты… Я — фигура устрашения, дураку ясно.

— Но вы в силах организовать такие материалы на людей в штабе армии, что выломаете им руки и понудите их согласиться войти в наше дело… А с ними Даллес сядет за стол, невзирая на досадную неудачу с Вольфом.

— Когда у вас назначена встреча с Шелленбергом?

— Вы уже знаете…

— Его аппарат нами пока что не прослушивается.

— В девятнадцать тридцать.

— Найдите возможность задать ему вопрос: «От кого Сталин мог узнать о переговорах в Берне?»

— А у вас есть такого рода данные?

— Штирлиц, я попросил вас задать Шелленбергу вопрос и выслушать его ответ. Это все…

— Вы убеждены, что я выйду живым из его кабинета?

— Убежден. Я не убежден в том, что вы проснетесь завтра утром в вашем Бабельсберге, вот в чем я по-настоящему не убежден. Именно поэтому я прикрепляю к вам моего шофера… Да, да, шофера, у вас болит кисть правой руки, вам трудно водить машину, скажете об этом Шелленбергу… — Мюллер нажал на одну из кнопок в панели, в дверях тут же появился Шольц. — Где Ганс?

— Ждет.

— Пожалуйста, пригласите его.

Вошел шофер.

— Ганс, с сегодняшнего дня ты станешь нянькой у этого человека, — сказал Мюллер. — Его жизни грозит опасность. Ты будешь ночевать в его доме, на первом этаже, ты никому не откроешь дверь, ни одной живой душе; мой знакомец не имеет права рисковать собою, ты должен быть неразлучен с ним и служить ему так, как служил мне и моему несчастному мальчику. Тебе ясно все?

— Мне ясно, группенфюрер.

4. ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ — I

(ОДЕССа [3])

Идея создания этой тайной организации принадлежала Мюллеру. Он понимал, что спасение эсэсовских кадров после краха рейха будет трудным, практически невозможным делом, если уже сейчас, в марте сорок пятого, не конституциировать предприятие. Лишь если идею утвердят, можно будет финансировать создание надежных путей отхода эсэсовцев в Латинскую Америку, Испанию, Португалию и монархические арабские страны пронацистской ориентации. Покупать через подставных лиц особняки, автомобили, яхты, маленькие отели на побережье Средиземного моря, для того чтобы там стали опорные базы СС; вербовать иностранцев, которые будут работать на организацию; готовить надежную агентуру на границах, в полицейских аппаратах, в железнодорожных, авиационных и океанских компаниях мира.

Мюллер имел осведомителей, тесно связанных с Ватиканом, и знал, что сын Бормана двадцатилетний Алоиз был накануне принятия сана священника, что противоречило духу нацистской морали. Однако он не отступничал, а получил санкцию Гитлера на такого рода шаг; Мюллер предполагал, что рейхсляйтеру удалось мягко убедить фюрера в том, что мальчик «жертвует светской карьерой» для того, чтобы внедриться в круги клерикалов, близких к папе, во имя идеи национал-социализма, но никак не вопреки ей.

И лишь в начале марта до Мюллера дошла информация, которая окончательно убедила его в том, что Борман готовит тайные каналы для перемещения по миру особо верных ему членов НСДАП, полагая, что для этого он сможет использовать связи с некоторыми священниками Ватикана из тамошнего ведомства иностранных дел, которые контактировали с Берлином начиная с тридцать третьего года, когда Гитлер еще только пришел к власти.

Мюллер пытался выяснить, как Борман строит свои потаенные каналы перемещения, но рейхсляйтер умел хранить тайну. Тем не менее Мюллеру удалось получить данные, что ряд функционеров НСДАП, аккредитованных при посольствах в нейтральных странах, ведут активную работу, связанную с возможностью нелегальных перемещений по миру всех тех, кто мог быть объявлен военным преступником.

И тогда он дал понять Борману, что знает много больше.

— Ну и что? — спросил рейхсляйтер, не поднимая на Мюллера глаза. — Допустим, мои люди действительно ведут подобного рода работу. Вы подозреваете кого-то из них в нечестном поведении? В своекорыстии? Они утаивают от меня факты? Лгут?

вернуться

3

ОДЕССа — глубоко законспирированная организация членов СС, функционирующая поныне.