Приказано выжить - Семенов Юлиан Семенович. Страница 9
— Концерны представили вам соображения в письменном виде?
Мюллер улыбнулся:
— Разве они пойдут на это, рейхсляйтер?
— А почему бы и нет?
— Да потому, что они боятся ваших представителей в правлениях. Если бы они получили санкцию, тогда другое дело — развернутые предложения будут составлены за неделю…
— И потом станут известны союзникам… А те будут приятно удивлены, отчего этим перспективным проектом так интересовался человек по фамилии Мюллер… Все, что происходит, то происходит — так или иначе — к лучшему.
— Ну уж и все, — вздохнул Мюллер. — Не все, рейхсляйтер, хотя в данном случае вы снова правы — я недодумал возможность утечки информации.
— Значит, не всегда ошибается Борман? Иногда и у него бывают не совсем бесполезные мысли? — усмехнулся рейхсляйтер. — Дальше, пожалуйста.
— Что касается числа привлеченных в тайную организацию СС, то я сейчас затрудняюсь назвать точную информацию, но по предварительным подсчетам у меня получается что-то около тридцати тысяч…
— Каков принцип предварительного подсчета?
— Опять-таки, если бы я позволил себе признаться, что этот подсчет был по-настоящему необходим уже пару лет назад, если бы мы взяли за непреложное правило допускать в начале предприятия возможность проигрыша, а не только победу, я бы продумал систему, и, поверьте, это была бы неплохая система… А сейчас мне пришлось пойти по весьма примитивному пути: я начал с того, что вспомнил пару сотен людей из моего аппарата, которые просто-таки обязаны быть спасены… Все руководители моих референтур по русскому, украинскому, польскому, французскому, еврейскому, испанскому секторам, все те, кто осуществлял надзор за промышленностью и банками, те, кто курировал вопросы идеологии, церковь, молодежные организации, те, кто осуществлял руководство работой в концентрационных лагерях, обязаны — если, конечно, вы одобрите мою задумку — начать уже сейчас подготовку к передислокации в заранее подготовленные центры… Опорные базы я берусь наладить в Базеле, Асконе, Милане, Ватикане, Пальма де Мальорке, Барселоне, Мадриде, Лиссабоне, Буэнос-Айресе, Асунсьоне…
Борман посмотрел на карту мира, заметив:
— Вполне конкретная линия… Неплохо…
— Что касается принципа отбора, то здесь, конечно, возможны определенные издержки, опять-таки из-за фактора времени… Далеко не все руководители отделов гестапо — мои люди: Кальтенбруннер часто назначал своих протеже — тех, кому он патронировал… Так что я не могу полагаться на абсолютную компетентность всех моих подчиненных в областях… Но в Гамбурге, Мюнхене, Осло, Ганновере, Любеке, Копенгагене, Фленсбурге, Бремене, Вюрцбурге, Милане, Веймаре, Дрездене у меня сидят вполне надежные люди, я им верю абсолютно, они думают так же, как я. Если разрешите, я поручу именно им составить списки. — Мюллер хмыкнул. — Конечно же устно, никак не фиксируя это в документах… Что касается утверждения кандидатов, то доверьте мне провести предварительный отбор, а уж вы благословите его окончательно. Что касается членов семей будущей организации СС, то они должны быть поначалу убеждены, что кормилец погиб… Только так, хоть и жестоко… Иначе начнут искать… А за их поиском будут наблюдать враги, и это приведет к расшифровке всего дела. Что касается форм связи между будущими региональными группами, то этот вопрос смыкается с вашим вопросом о штабе. Я полагаю, что штаб придется возглавить мне… Если бы вы санкционировали при этом еще одну для меня должность — специальный помощник фюрера НСДАП Бормана по вопросам СС, — тогда предприятию была бы придана та весомость, которая позволит провести всю необходимую работу в максимально короткий срок. Понятно, такого рода должность, — Мюллер улыбнулся, — так же не должна фиксироваться в документах, во всяком случае пока что…
— Вы забыли фамилию моего друга Гиммлера… Его пока еще никто не смещал с должности рейхсфюрера СС…
— Сместят. Надо, чтобы сместили, — спокойно ответил Мюллер. — Вы же понимаете, что одиозность рейхсфюрера не позволит ему жить в подполье… Да и потом…
— Что?
Мюллер пожал плечами, вздохнул.
— Договаривайте, пожалуйста, — сердито сказал Борман, — это невежливо — обрывать мысль на полуслове.
— Он — ваш враг, рейхсляйтер, зачем же брать его в расчет? Его надо выводить из расчета.
— А Кальтенбруннер? — задумчиво спросил Борман. — Почему бы ему не стать фюрером организации, а вам — его начальником штаба и заместителем?
— Потому что я не верю Кальтенбруннеру, — ответил Мюллер.
— У вас есть к этому основания?
— Есть.
— Изложите.
Мюллер покачал головой:
— Не стану, рейхсляйтер. Пожалуйста, простите меня, но я не стану этого делать… Я никогда не был доносчиком, увольте… Вы сами можете убедиться в правоте моих слов, проверив Кальтенбруннера…
— Каким образом? — деловито осведомился Борман.
— А вы попросите его поработать с Канарисом…
Борман удивился:
— Почему именно с Канарисом?
Мюллер ответил жестко:
— Я сказал вам то, что счел возможным сказать, рейхсляйтер…
Борман пожал плечами, снова поднялся, походил по кабинету, потом спросил:
— Как вы намерены назвать нашу тайную организацию офицеров СС?
— По первым буквам: ОДЕССа… И огромное вам спасибо за то, что вы назвали ОДЕССу нашей организацией…
— Разворачивайте работу, Мюллер… И как следует продумайте, чтобы трасса нашей ОДЕССы начиналась из Берлина, отсюда, из рейхсканцелярии… Оборудуйте запасные штабы этой трассы здесь, в Берлине, потому что грядут уличные бои, да, да, именно так… Подвалы, метрополитен, подземные коммуникации — все это обязано стать знакомо вам так, чтобы вы ориентировались в этом лабиринте, как поп в Ветхом Завете…
5. ДУШНОЕ ОЩУЩЕНИЕ КОЛЬЦА
А почему бы вам самому не пустить себе пулю в лоб, штандартенфюрер? — спросил Шелленберг, положив свою мягкую, женственную руку на плечо Штирлица. — Гарантирую отменные похороны.
Я — логик, — ответил Штирлиц. — Люди моей породы боятся переторопить события: шлепнешься, а через час выяснится, что ты нужен живым…
Мне-то как раз вы значительно более выгодны мертвым.
Чтобы было на кого свалить провал переговоров Вольфа с Даллесом?
Шелленберг вздохнул:
Конечно… Ну, выкладывайте, о чем говорили с Мюллером…
Об операции в Швейцарии.
Признайтесь честно: на чем он взял вас?
На знании. Он знает больше меня. Он знает все.
Если бы он знал все, вы бы висели на дыбе, а меня бы держали в одной камере с Канарисом. Он знает только то, что ему полагается знать. А вот мне снова нужен ваш поп… И кто-то еще, через кого мы будем гнать дезинформацию вашему новому покровителю Мюллеру. Вас интересует, почему я говорю с вами так открыто, несмотря на то что вы провалили дело?
Не я.
А кто?
Мы. Все мы. А в первую очередь Вольф.
Вы думаете, что говорите?
Думаю, думаю, постоянно думаю… Так почему же вы продолжаете быть со мной откровенным, несмотря на то что я провалил дело?
Потому что вы отдаете себе отчет: связывать себя с Мюллером накрепко — безумие. Мы, разведка, можем вынырнуть. Он, гестапо, — обречен на то, чтобы утонуть… Вы действительно уже побывали у него?
Да.
Он вызвал вас? Не поставив меня в известность?
Вы же все прекрасно знаете, бригадефюрер… Я думаю, офицер пограничной стражи на нашем «окне» возле Базеля, где я переправлял пастора Шлага, был перевербован Мюллером, как-никак это «окно» было вашим личным, по материалам гестапо оно не проходило… Через этого офицера Мюллер вышел на пастора. За стариком пустили «хвост», в Швейцарии пока еще сильны позиции баварца; в объекте интереса пастора оказался — согласно нашему с вами плану — Даллес. Тот вывел его на Вольфа; молодая нация, разведку только-только ставят, опыта мало — засветились. Поскольку пастор числится за мной, Мюллер загнал меня в угол. Он не сказал мне и сотой доли того, что знает. Но он знает все. И об этом нашем разговоре я обязан буду ему доложить… Будь прокляты волчьи законы нашей фирмы, но не я ее основал.