Дикий Порт - Серегин Олег. Страница 30

– Как я вас, тварей, люблю! – восторженно сообщил Лакки блистающему в яром величии рритскому командиру. – Это ж словами не передать!

Патрик дернулся, по коже подрал мороз.

И вдруг – отпустило. «Йиррма Ш’райра» еще не получил этой секунды записи, Т’нерхма еще смеялся, и «Миннесоту» по-прежнему уносило навстречу гибели, но Джек излучал в пространство посыл: в присутствии Лакки бояться можно только его.

Никого и ничего больше.

– Киса! – нежно продолжал ужасный Лэнгсон; и вновь делалась заметна едва уловимая схожесть морды ррит с кошачьей, и над этим можно было улыбнуться, даже зная, что тебя вскоре убьют. – Слушай сюда! Ты едримый фелиноид, а я бешеный примат!

Счастливчик радовался по-своему.

Маунг Маунг смотрел на него искоса, светло улыбаясь чужой улыбкой. Из тьмы его взгляда пела пустота. От этого Патрику могло бы стать страшно, не стой между ним и Кхином веселый Лакки.

Вот – командир.

За ним. Да, – за Родину, маму, жену, и во имя Земли.

Но прежде всего – за ним.

В дверях, совершенно загородив проем саженным разворотом плеч, воздвигся Крайс.

– А я злобный гоминид, – с готовностью предложил он вариант, взирая на Лакки почти влюбленно.

– Это ты гоминид, а я примат, – гордо ответствовал Лэнгсон, не оборачиваясь. – Я боевой макак! Макак-агрессор, улучшенная модель. Слышишь, киса, я люблю тебя! Так люблю, что порву нахрен!

– Ну все, – вслух подумал Крайс. – Лакки поперло.

– Я ведь такой! Я убью и съем!

Ррит недоуменно склонил голову набок – видимо, услыхав через переводчик, или просто узрев Джека с первой репликой. Толстая височная коса скользнула по выпуклым пластинам нагрудной брони. Ухо дрогнуло, и затрепетали кости пальцев руки-серьги.

– Иди ко мне! – страстно воззвал Лэнгсон. – Я почешу тебе за ушком!

Ррит недовольно тряхнул гривой, повернулся к кому-то, – и связь оборвалась.

Джек, как завороженный, смотрел в опустевший экран. Маунг думал о своем. Точнее, он не думал вовсе, принимая взявшееся откуда-то знание и следя лишь за тем, чтобы вовремя дышать. Тело отказывалось исполнять даже безусловные рефлексы.

Нет тревоги, нет шелухи страха, только легкая, звонкая ясность и строка Дхаммапады: «Того, кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смотрят на мираж, того не видит царь смерти».

Сансара иллюзорна. Что проще, что естественней замены одного миража на другой?

Лэнгсон стоял перед капитанским экраном, не позволяя бояться, вселяя уверенность, делясь силой, которую стягивал в себя непонятно откуда – из другого измерения, из пустоты… Он был словно вольфрамовая нить в лампе накаливания. Маунг почти физически видел, как в мускулах, нервах, жилах Счастливчика бродит энергия, готовая выйти взрывом.

Но этого недостаточно.

…Неведомая сила стиснула Джеку виски и заставила повернуть голову. Повернуть – и встретиться глазами с первым пилотом.

Там, внутри взгляда Маунг Маунга, было очень тихо и холодно.

За Крайсом уже толпились опоздавшие к концерту, спрашивали, что стряслось. Алек Морески из-за чего-то сцепился с Патриком, и они ругались некрасиво и глупо. Еще секунд десять, прежде чем вспомнят, что нужно общекорабельную боеготовность и врача капитану…

– Я так понял, ходовая сдохла? – больше прогневался, чем спросил Лакки.

Маунг молча кивнул.

– Вы двое! – тут же рявкнул Лэнгсон. – Переход в боевой режим! Вызов бортинженеру, вызов техникам, пусть пляшут с бубном! Чтоб поехало!

О’Доннелл звучно клацнул зубами, и тихо зашипел, прикусив себе щеку изнутри. Маунг с наслаждением подчинился Лакки. Вызвал сенсорную панель, тронул пару светящихся нервов. Зазвучали тихие предупреждения Иренэ. Старший офицер и глазом не моргнул, слыша, как командование кораблем в его присутствии принимает сержант-десантник…

Впрочем, такой ерундой Лакки заниматься не собирался. «Позовите Никас!» – как раз проснулся Морески, и Джек аккуратно продолжил, – «Не надо ее звать».

Возражать ему казалось немыслимым.

– Все равно потом надо будет капитана тащить в медотсек, – совершенно спокойно объяснил Джек. – Так что я отнесу. Крайс, Шон, бегом. Боеготовность.

Погодил немного, пока Крайс сметет собой прочих явившихся, и вышел следом за ним, бережно держа обморочного Карреру.

Наконец, двери в рубку сомкнулись.

Лакки покрутил башкой, перекинул капитана через плечо и вразвалочку побежал по коридору. Толстяк Карреру сползал, да еще копошился, шумно сопя. Жить хотел.

Джек фыркнул.

А недурен был броник на кошачьем командарме, ой недурен. Что ж хуманам свои яйцеголовые таких никак не придумают? Разным экзоскелетам сто лет в обед, конечно, но все дерьмо, с рритским доспехом рядом положить стыдно… Лэнгсон зарился не на блеск, он хорошо представлял себе уровень рритских технологий и знал, какое воздействие на организм дает столь допотопно, на человеческий взгляд, выглядящая броня.

Ррит и без того превосходят людей по всем физическим параметрам, а в этой красоте…

Твари. Кошки драные.

«Они не знают, на что нарвались», – злорадно подумал Джек.

И остановился.

Счастливчик не верил ни в бога, ни в черта, ни в «Миллениум Фалкон». Он знал, что есть Птица: если ее обнять, успокоить и попросить, то она споет тебе жизнь. Но Айфиджениа и так успела замучить себя вконец – страданиями над занюханной Кей-эль-джей, кудахтаньем над коматозным пацаном, еще икс знает какой ерундой, а ей сейчас надо будет объяснять, что рухнула ходовая, что впереди се-ренкхра, и если Ифе не удастся спеть жизнь, то все просто сдохнут.

Героями, более-менее.

Если вдобавок доложить ей про визуальный контакт и вручить помирающего капитана, Птица сойдет с ума от тревоги – это во-первых. А во-вторых, она не сможет оставить его без помощи. Что много хуже. Ладно если только засунет в реанимашку, но если ради этой дубины она схватит гитару – а она может, она его очень уж уважает… майор Никас образцовый офицер, будет действовать как положено, и поставит капитана на ноги.

Чтобы через час его зарезали как свинью.

И хрен бы с ним. Дороже собственной шкуры Лакки только шкурка Ифе. Вместе с черными перышками. «Миннесоте» нужно чудо, а уставшей, перепуганной, изнервничавшейся Птице на чудо может не хватить сил.