Ум хорошо… - Сергеев Борис Федорович. Страница 22

Незадолго до затопления территории скала и храмы Абу-Симбела были подвергнуты особенно тщательным исследованиям. Только они пролили свет на уникальное чудо древнеегипетских жрецов. Оказалось, что при строительстве храма был осуществлен строгий расчет, и луч солнца только два раза в году мог, проникнув в святилище, осветить фигуру Рамсеса.

Солнце, появляющееся утром из-за соседних холмов, первыми своими лучами освещает фриз, и обезьяны приветствуют наступление нового дня. Поднявшись чуть выше, оно бросает лучи на Ра-Горакти, а затем на колоссов у входа. В дверь храма солнечные лучи обычно не заглядывают. Трон и ноги Рамсеса, сидящего слева от входа, а также свод двери преграждают ему дорогу. Лишь в течение одного месяца весною и одного осенью солнечные лучи могут перешагнуть за порог храма, с каждым днем проникая все глубже и глубже, пока наконец не наступают дни, когда первый утренний луч светила, выглянувшего из-за горизонта, освещает Рамсеса или одного из сидящих подле него солнечных богов. Только повелитель подземного мира Птах, как ему и полагается, всегда остается в тени. Солнце весьма пунктуальное светило, и сухой египетский климат обеспечивал демонстрацию чуда практически ежегодно.

Анфилада залов Абу-Симбела, видимо, одно из первых сооружений человека, предназначенных для непродолжительных демонстраций зрительных изображений с точно рассчитанным временем экспозиции. Кратковременность чуда, а также соответствующее психическое состояние верующих, обеспеченное процедурой многочасовой подготовки, гарантировало: зрители увидят именно то, что хотели им показать жрецы.

Соответствующий современный прибор, предназначенный для изучения интимных механизмов зрения, носит название тахитаскопа. В переводе с греческого языка это означает – скоросмотрение. Действие прибора основано на том, что он на заранее заданное время открывает створки, позволяя испытуемому строго отмеренное время рассматривать предъявленные для опознания картинки. В широких пределах варьируя время на изучение изображения, экспериментатор имеет возможность исследовать процессы зрительного опознания.

Зрение – не мгновенный процесс. Чтобы рассмотреть рисунок и понять, что он изображает, нужно известное время. И чем сложнее изображение, чем труднее в нем разобраться, например из-за плохой освещенности, тем больше времени требуется наблюдателю для полноценного опознания.

Издавна считалось, что в зрительных функциях на паритетных началах участвуют оба полушария. Это не совсем так, хотя в обычных условиях заметить какие-то различия в их деятельности не удается. При повреждении зрительных областей одного из них зрение у человека практически не изменяется, от больных не поступает жалоб на его ухудшение и врачи явных отклонений от нормы не обнаруживают.

Однако в действительности полушария и в этом отношении неравноценны. Они по-разному подходят к процессу опознания изображений, но это можно заметить, лишь когда человек попадает в сложную обстановку и его глаза трудятся в особенно неблагоприятных условиях. Один из наиболее действенных способов, позволяющих не просто затруднить зрительное опознание, но и количественно оценить степень этого затруднения, – сокращение до минимума времени, отпущенного испытуемому на знакомство с изображением.

Во время опыта тахитаскоп на короткий период, всего на 0,1–1,0 миллисекунды или на полсекунды открывает шторки, скрывающие картинку. Если испытуемый за полсекунды не успел понять, что на ней изображено, картинку показывают снова, теперь уже в течение целой секунды. В следующий раз картинка предъявляется на полторы секунды. Экспериментатор увеличивает время опознания, пока испытуемый не определит, что пришлось ему столько раз рассматривать.

Здоровый человек, анализируя двумя полушариями зрительную информацию за 0,1 миллисекунды, вообще ничего не увидит. Нужно продлить экспозицию до 0,2–0,3 миллисекунды, чтобы испытуемый смог увидеть простую вспышку света. Рассматривая картинку 0,4–0,5 миллисекунды, можно заметить, что было что-то нарисовано, но что именно, определить даже приблизительно еще не удается. 0,7–1,0 миллисекунды достаточно для того, чтобы кое-что понять. Взглянув на кастрюлю, чайник или глобус, испытуемый обычно сообщает, что «было что-то круглое» или «что-то вытянутое», если ему показывали лопату, нож или карандаш. Необходимо продлить экспозицию до 1,3–1,5 миллисекунды, чтобы испытуемый мог сказать об изображении что-то определенное, отнести увиденный предмет к какому-то классу, к одежде, посуде, овощам или животным. Точное однозначное опознание возможно после внимательного изучения изображения в течение 1,8–2,5 миллисекунды.

Итак, запомним: когда мы «смотрим» на мир двумя полушариями, опознание изображения происходит у нас в определенной последовательности. Сначала мы убеждаемся, что есть какое-то изображение, при увеличении времени в самых общих чертах определяем конфигурацию предмета, затем относим его к определенной категории вещей и наконец, высмотрев наиболее значимые признаки изображения, делаем окончательное заключение об увиденном. Таков модус совместной работы. По отдельности наши двойняшки действуют иначе.

Одноглазый зритель

Нормальным здоровым людям для опознания знакомых предметов вполне достаточно полсекунды. Однако если на рисунке отсутствуют какие-то важные детали предмета: носик у чайника, хобот у слона, дуги у троллейбуса, ручки у кастрюльки, то любой из нас будет испытывать известные затруднения. Скорее всего придется два-три раза взглянуть на странную картинку, чтобы иметь возможность внимательно рассмотреть все детали изображения и, проанализировав их, сделать наконец заключение о предъявленном для опознания предмете.

Правое полушарие человека, его затылочная зрительная доля, работая в одиночку, будет испытывать затруднения даже при опознании полностью нарисованных предметов, если картинки ему показывать мельком. Во время первого предъявления картинки правополушарный человек успеет рассмотреть лишь одну-две детали изображенного на ней предмета. Скорее всего он узнает их правильно и тут же назовет, но разобраться в рисунке не в состоянии.

Уже при первом знакомстве с картинкой человек может обратить внимание на носик чайника, узнает его, но это не помогает догадаться, что нарисован именно чайник. В следующий раз испытуемый сумеет разглядеть еще 1–2 детали, затем еще несколько. В конце концов предмет будет правильно назван, но это произойдет, лишь когда человек рассмотрит все или почти все детали рисунка.

Вот какой путь проделал один правополушарный испытуемый, многократно возвращаясь к картинке с велосипедом: «Что-то было… колесо… кобура… нет, не кобура, а сиденье… оглобля… это не оглобля, а перекладина. Колесо, перекладина, сиденье. Не знаю, покажите еще… еще руль и фонарь. Я почти узнал, покажите еще раз, только немного больше времени… Руль, но не круглый. Это не автомобиль… Здесь еще одно колесо. Всего два колеса, сиденье и руль. Форма как у самоката. Надо посмотреть, если ли еще колеса, только дайте побольше времени… Нет, больше колес нет. Дайте еще раз, сейчас скажу… Педаль. Все, я узнал. Два колеса, сиденье, руль, педаль – мотоцикл!.. Нет не мотоцикл. Еще спицы в колесе и соединение. Наверное, велосипед, другого не может быть… Ясно, это спортивный мужской велосипед».

13 раз испытуемому пришлось взглянуть на изображение. Несколько раз возвращаться для пересчета колес, заметить даже спицы, чтобы оказалось возможным опознать велосипед!

Правое полушарие – педант. Оно не разбрасывается, не «шарит» по изображению где придется, а движется по периметру рисунка, лишь изредка заглядывая внутрь на его броские, заметные части. Просмотр всех деталей – необходимое условие для опознания картинки правым полушарием. Оно не способно решить, какие из них важнее и могут служить критерием для опознания. Отсутствие любого, даже малозначимого, признака предмета вызывает сильное затруднение. Успешность узнавания зависит только от общего числа деталей, которые человек выделил и оценил, а не от значимости последних. Сколько ни показывай недорисованные рисунки, правополушарный человек не узнает ни слона, ни троллейбус, независимо от того, что к ним забыли пририсовать: хобот или ноги, дуги или колеса.