Золотой телец - Сергеев Евгений. Страница 53

Поэтому, буду честен и правдив, свои оперативные материалы мы берегли и сообщали о них в день их реализации. Конечно, это было неправильно, но ничего поделать с собой не могли. Так было, но это совсем не значит, что мы не проводили совместных мероприятий, не обменивались информацией, тем более, что большинство работников городского звена раньше работали в районах.

Приведу только один пример. В поле зрения наших работников попали два человека, занимавшихся валютными операциями. Неизвестен был источник получения валюты. Постепенно выяснили, что валюта поступала от девиц лёгкого поведения. Схема была очень проста. Эти лица брали в аренду, как сегодня говорят, квартиры у выезжавших в длительную командировку за границу. У девочек имелся телефон, по которому при необходимости в любое время суток можно было получить свободную квартиру с оплатой 5 долларов за час ее использования. Сообщался адрес, где находился ключ, какие продукты и напитки имеются в холодильнике. Получив такую информацию, мы обратились в Управление БХСС города для совместного проведения дальнейшей разработки. Оказалось, что в Управлении также имеется информация, но на других лиц. Так совместно мы определили круг валютчиков и адреса квартир. В реализации этих материалов участвовали оперативные работники четырёх районов Москвы. На квартирах были устроены засады. При появлении «гостей» девочки лёгкого поведения попадали в руки работников БХСС, иностранцы — в КГБ. Девочки необходимы были как свидетельская база фиксирования получения валюты. За один день было задержано 64 человека. Подчеркнём, что большинство девочек лёгкого поведения (17— 23 лет) были из благополучных семей с хорошим материальным положением. В советское время действительно не было социальной базы для занятия проституцией. Мне и сейчас кажется, что для России занятие этим ремеслом — удел немногих наших девочек, которые в большинстве своем хотят выглядеть лучше всех, хорошо одеваться, посещать престижные рестораны и другие злачные места, а не для того, чтобы заработать на кусок хлеба.

Проведённая нами операция вызвала переполох в партийных и советских органах Москвы. В число наших свидетелей по делам о валютчиках попало немало дочек и внучек крупных руководителей. На УБХСС и Следственное управление Москвы было оказано огромное давление. Номенклатура боялась огласки. Проповедники морального кодекса строителей коммунизма совершенно неожиданно стали первыми, у кого в семьях оказался климат, далеко не соответствующий этому кодексу. И ничего неожиданного в этом нет. На территории Свердловского района находилась 200-я секция ГУМа, где партийная и советская элита обеспечивалась промтоварами, в Кисельном переулке — продовольствием (пайками) по допинговым, как сейчас бы сказали, ценам.

В ресторанах «Националь» и «Метрополь» открылись ночные валютные бары, работавшие до пяти часов утра. Первые попытки работников БХСС взять под контроль работу этих «объектов» не нашли поддержки в партийных и советских органах. Так, в 1966 году мы задержали рано утром двух барменов валютного бара. У каждого из них оказалось по 128 долларов и большому набору дефицитных деликатесных продуктов. Материалы проверки приказано было ( «рекомендовано» ) сдать в архив. И таких примеров в нашем районе было предостаточно.

Особенно часто вызывался по этому поводу «на ковёр» новый начальник нашего ОБХСС Сенчуков Илья Михайлович. Честный, порядочный человек, отдавший можно сказать, душу органам милиции, после каждой «накачки» пил валидол и, будучи глубоко интеллигентным человеком и молчуном, позволял себе ругаться «по-чёрному». А суть была одна: слишком часто мы, работники БХСС, «влезали» в дела «закрытой» от народа элиты.

В 1968 в Москве из 17 районов было «выкроено» 29. Меня назначили начальником ОБХСС вновь созданного — Волгоградского —района. Начинать приходилось с нуля. Конечно, кое-какие оперативные материалы мне были переданы из разделённого Ждановского района, но они не представляли особого интереса. Специфика района, как небо от земли, отличалась от специфики Свердловского —центр и периферия. Начали с экономического анализа работы предприятий, организаций и учреждений. И вот здесь, надо отдать должное УБХСС Москвы, я получил от него значительную помощь в оперативной информации по главным направлениям работы БХСС.

Вспоминаю своё первое дело в Волгоградском районе (я не считаю дела по мелким хищениям, обману покупателей и другой «мелочевке»). Шла застройка Кузьминок и Выхино. Это была огромная строительная площадка, где почти ежедневно закладывались и сдавались «пятиэтажки», с которыми ныне московское правительство и лично Ю.М. Лужков не знают, как поступать, ибо давно закончился срок их эксплуатации. А в те времена, когда 90 процентов населения Москвы жило в коммуналках, получение отдельной квартиры, пусть и с совмещённым санузлом и почти без прихожей, было даром небесным. Народ обживался, зарплата повышалась, появилась возможность, пусть и не у всех, приобрести автомашину, и стоимость её стала «по карману». Начиналось строительство индивидуальных, а правильнее сказать, кооперативных гаражей. В Волгоградском районе они росли на глазах. Мы решили проверить, как для них «достают» строительные блоки и цементный раствор, которые были в период строительства «хрущёвок» страшным дефицитом. Оказалось, что весь строительный материал по мизерным ценам идёт со строительства пятиэтажек, где учёт и отчётность составлялись postfaktum/

Для документирования преступной деятельности шоферов и строителей я впервые в Москве в районном звене применил киносъёмку. Начальник НТО УВД Москвы Ким Серафимович Скоромников лично помогал мне в этом. Он научил моих оперов технике киносъёмок, помог найти наиболее эффективные места для съёмок, лично сделал несколько киносюжетов. Я не буду подробно описывать весь процесс разработки, но один момент хочу рассказать. В доставке на кооперативные гаражи цементного раствора участвовали шофера самосвалов автокомбината № 24. Всё это выглядело довольно просто. Загрузившись на растворном узле они доставляли раствор (марка цемента — 400, государственная стоимость 1,8 куба — 60 рублей) на строительные площадки Кузьминок, сгружали его в определённое место. Прораб обязан был на накладной поставить штамп о получении, но… попробуй найти его на площадке! Поэтому, как повелось, шофера вечером давали ему кипу накладных и он их «штамповал» не глядя.

Конечно, шофера этим пользовались в своё удовольствие и две-три ездки делали на кооперативные гаражи, где получали по 10-12 рублей за каждые 1,8 куба.

При реализации наших материалов я решил показать смонтированный работниками НТО Москвы фильм о разгрузках и получении денег за «левые» рейсы на пересменке. Перед этим предусмотрительно попросил руководство автобазы выделить мне десять комнат для пожелавших «сдаться» добровольно дежурившим там работникам БХСС. Фильм был рассчитан на 25 минут, но на двадцатой минуте я вышел на сцену, попросил остановить показ фильма и попросил всех шоферов, участвовавших в продаже цементного раствора, пройти в указанные мной комнаты, чистосердечно рассказать о своих «грехах» и либо сразу, либо на другой день внести полученные деньги. Результаты этой операции для нас были неожиданными, хотя и прогнозируемыми. В кадрах фильма фиксировались действия 38 шоферов, к нам же пришли с повинной более 70 человек. Техника плюс психология — великая сила.

Я любил использовать в своей работе последние (в те времена) возможности НТО. Ещё работая в Свердловском районе, по просьбе Кима Серафимовича, я применил их методы по обработке бумажных документов химическим составом, проявление цвета которого происходит на руках взявшего их через два часа. Указанные реактивы я использовал для доказательства продажи повторно чеков. При закрытии чебуречной для проведения инвентаризации и досмотра рабочих мест кассира, завпроизводством, марочницы вдруг неожиданно для всех руки их стали чернеть, на что я позволил себе пошутить: даже сверхъестественные силы помогают БХСС доказать ваши хищения денег. Они тут же «раскололись» и чистосердечно признались в своих злоупотреблениях.