Одна из нас лишняя - Серова Марина Сергеевна. Страница 10

– Я надеюсь, он не рассеянный человек?

– Нет, ну что вы! А что, он тоже пропал?

– Почему вы так решили?

– Ну, они ведь вместе уехали, я подписывала командировочные удостоверения.

Я не стала отвечать на ее вопрос.

– Вы знали, что Овчаренко с Борщевым должны были передать болгарам крупную сумму денег?

– Нет, – она отвела глаза в сторону.

– Клара Ивановна, – сказала я жестким тоном, – лучше бы вам не врать, у вас это плохо получается. Еще раз спрашиваю: вы знали про деньги?

– Я узнала об этом совершенно случайно! Вы же знаете, как сейчас проводятся все расчеты.

– Не знаю, – я покачала головой из стороны в сторону.

– Чтобы уйти от налогообложения, через бухгалтерию проводится только какая-то часть денег, а основная сумма идет неучтенной наличкой.

– И как же вы узнали о наличке?

– Я вышла в туалет, – Клара Ивановна деликатно опустила густо накрашенные ресницы, – прохожу мимо кабинета Людмилы Григорьевны, а у нее дверь была приоткрыта, ну я и услышала, как Юрий Анатольевич ей про деньги говорит.

– Что дальше?

– Ничего. Я пошла в туалет, а когда возвращалась, дверь уже была закрыта.

– Вы кому-нибудь говорили о деньгах?

– Нет, никому.

– Подумайте хорошенько, – я вперила в нее свой самый пронзительный взгляд, хотя чувствовала, что на этот раз она говорит правду.

– Никому не говорила! – Она замотала головой так, что ее кудряшки веером разлетелись.

– Хорошо, Клара Ивановна, я верю вам, – успокоила я ее, – давайте теперь вернемся к Борщеву. Что он за человек?

– Деловой человек, Людмила Григорьевна была им довольна.

– У них с Людмилой Григорьевной были близкие отношения?

– Что вы имеете в виду?

– Они были любовниками, если вам так понятнее?

– Вот уж не знаю, – фыркнула Клара Ивановна, – свечку не держала...

– Ну зачем вы так, это же обычное дело, – я даже не прореагировала на ее выпад, – такое часто случается в коллективах. Тем более Борщев – мужчина импозантный. Может быть, он не в ее вкусе?

– Мне кажется, Людмилу Григорьевну вполне устраивает Юрий Анатольевич, – произнесла Клара Ивановна, глядя в бумаги, разложенные на столе.

– А я думаю иначе... – пробормотала я скорее для себя, чем для Клары Ивановны. Этот диалог начинал меня раздражать.

– Что вы сказали? – встрепенулась она.

– Ничего. Мне пора идти. Спасибо за откровенность. И последний вопрос. Как могло такое случиться, что вы не знали о платеже болгарам заранее, а узнали это, как вы говорите, случайно?

– Я и не говорила, что не знала о платеже, – прямо глядя мне в глаза, ответила она, – только сумма, проводимая по кассе, была почти в десять раз меньше. Налоги, понимаете ли.

Выйдя на улицу, в просвете между зданиями я увидела кусочек неба у горизонта, где собирались небольшие серые облака. Хоть бы дождь пошел!

Я подошла к машине, открыла все окна и, пока проветривался салон, набрала номер междугородки.

– Девушка, я хочу заказать Софию.

– Минуточку.

Какое-то время трубка молчала.

– Вам простой или срочный?

– Давайте срочный.

– В три раза дороже.

– Не имеет значения, клиент оплачивает.

– Номер в Софии...

Я продиктовала.

– Ваш номер...

Я снова продиктовала.

– Кого пригласить?

– Христо Стоянова.

– Заказ принят, ждите.

– Сколько ждать-то? – попыталась уточнить я, но операционистка уже повесила трубку.

Фирма с претенциозным названием «Арх-Модерн» занимала пятый этаж восьмиэтажного здания. Раньше оно принадлежало одному проектному институту. Я подошла к лифту, и тут у меня в кармане запиликал сотовый. Не прошло еще и пяти минут, неужели так быстро соединили? Но это был Никита.

– Сегодня в «Рондо» презентация боди-арта Шнайдера.

– Ну и что? – Его звонок был сейчас совершенно некстати.

– Ты должна меня сопровождать, – безапелляционно заявил Никита.

– В какое время?

– Начало в девять вечера, выходим в восемь тридцать.

– Ладно, жди, – я отключила телефон и села в лифт, который в это время распахнул передо мной свои отделанные пластиком двери.

Я вышла на пятом этаже, у лифта чуть не столкнувшись с огромного роста парнем в спортивной амуниции. Даже не взглянув на меня, он вошел в кабину и быстро нажал на одну из кнопок на табло.

В коридоре было тихо и, на удивление, прохладно. Время еще не перевалило за полдень, поэтому в помещении можно было надеяться на некоторое послабление жары.

Затормозив перед дверью, на которой была прикреплена табличка с надписью: «Ген. директор Давнер Виктор Захарович», – я деликатно постучалась.

– Да, да, – ответил мне молодой звонкий голос.

Я толкнула дверь и очутилась в светлой просторной комнате, где за обычным полированным столом сидела симпатичная девушка в очках и красно-белом брючном комбинезоне на тонких лямках. Вдоль стены замерла вереница стульев-кресел на металлических ножках, с черными матерчатыми сиденьями.

– Здравствуйте, – я приблизилась к столу, на котором светился цветной экран монитора, – мне нужно увидеться с Виктором Захаровичем.

– По какому вопросу? – бодро спросила востроносенькая секретарша.

– Меня прислала Овчаренко Людмила Григорьевна... – начала было я, но девушка меня перебила.

– Так вы из «Стилобата»? – улыбнулась она, обнажая в улыбке мелкие, но крепкие зубы.

– Да. Виктор Захарович у себя? – Я кивнула в сторону отделанной темным деревом двери.

– Подождите минутку, я ему доложу, – секретарша набрала трехзначный номер на внутреннем телефоне и проговорила в трубку: – Виктор Захарович, – интонация ее голоса стала не то чтобы мягкой, а прямо-таки подобострастно-сюсюкающей, – к вам здесь из «Стилобата».

Прошло несколько секунд, в течение которых секретарша внимательно слушала то, что говорил ей шеф, и, наконец, зажав трубку ладонью, обратилась ко мне:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Охотникова Евгения.

Видно, мое имя и фамилия ничего не сказали Давнеру, но еще через секунду, повесив трубку, секретарша кивнула мне.

– Проходите, пожалуйста, Виктор Захарович примет вас.

– Спасибо, – я взялась за латунную ручку темной двери, ведущей в кабинет гендиректора.

– Здравствуйте, – я застыла на пороге, с интересом разглядывая сидящего передо мной за массивным столом мужчину.

Ему можно было дать лет пятьдесят. Высокий лоб, особый рельеф которому придавали тугие околовисочные вены и несколько глубоких поперечных морщин. Седеющие и редеющие курчавые волосы. Густые и тоже наполовину седые брови, мясистый нос, хитро улыбающиеся глазки неопределенного цвета, дежурная улыбка. Внешность Давнера не вызвала во мне симпатии.

– Добрый день, – еще шире улыбнулся он, в то время как его маленькие проницательные глазки беспокойно забегали, – с кем имею честь?

Повелительно-любезным жестом он пригласил меня присесть. Он рассчитывал, что я ограничусь стульчиком у противоположной стены, но я с достоинством заняла большое кожаное кресло у его стола. Он с интересом посмотрел на меня, видно соображая, кем я могу числиться в «Стилобате».

– Меня зовут Евгения Охотникова...

– Это я знаю, – неучтиво перебил он меня.

Или он не такой уж интеллигентный, как его представила мне Людмила Григорьевна, или мой маневр с креслом пришелся ему не по вкусу.

– Дело в том, что я – частный детектив, провожу расследование, связанное с таинственным исчезновением Овчаренко Юрия Анатольевича.

Я сделала паузу, почти открыто наслаждаясь произведенным эффектом. Дурацкая покровительственная улыбочка, свидетельствующая о намерении ее хозяина со снисходительной благосклонностью внимать словам собеседника, мигом слетела с лица Виктора Захаровича, уступив место настороженно-сосредоточенной гримасе.

Глаза не хуже двух супертвердых сверл впились в мое лицо, на которое я в спешном порядке натянула маску невозмутимости и наивного простодушия.