Похищение века - Серова Марина Сергеевна. Страница 24

— Чушь! Подозревать Мигеля… Абсурд какой-то!

— Я тоже так считаю. Татка. Но ведь Интерпол не знает его так же хорошо, как мы… — Майор хитро усмехнулся и, взглянув на часы, добавил:

— Звони ему, пора. Спроси, могу ли я вместе с тобой навестить его, скажем, минут через сорок.

По телефону ничего не объясняй, просто скажи, что произошло нечто весьма серьезное.

В «люксе» Мигеля был обычный городской телефон, и, чтобы позвонить ему, не надо было общаться с телефонисткой гостиницы. Жилец номера 23 сразу же схватил трубку.

— Боже мой, Танечка!!! Куда вы пропали?! Все в порядке? Уже пятый час, я жду, а вас нет. И дома вас нет, и нигде нет. Я с ума схожу! Вы откуда звоните? О Хосе что-нибудь разузнали?

В волнении Мартинес добавил еще какую-то нежную испанскую фразу, которую оставил без перевода, но мне его и не требовалось…

По лицу майора Кедрова я поняла, что накал эмоций в трубке не ускользнул от его внимания.

Он с деланным удивлением приподнял свои светлые брови. Мне едва удалось вклиниться между репликами своего темпераментного испанского «дядюшки»:

— Успокойтесь, Мигель, прошу вас! Я в полном порядке. Хосе тоже жив, но он действительно влип в нехорошую историю, как вы и предполагали. Вот почему я не смогла быть у вас в четыре.

Но до пяти обязательно появлюсь, пожалуйста, никуда не отлучайтесь.

— Я так рад, Танечка!

— Погодите радоваться. Я приду не одна. С вами хочет увидеться один человек… из очень серьезной организации, Мигель. Это конфиденциально, но совершенно необходимо. Наше дело неожиданно приняло крутой оборот и, к сожалению, вышло за пределы моей компетенции. Так мы можем подойти к вам?

— Ну разумеется, Таня. — Я боялась, что он упадет в обморок, но он ответил мне совершенно ровным голосом — крепкий мужик! — Кажется, я понимаю, о какой «серьезной организации» идет речь. И если ее представитель хочет с вами встретиться, то от этой встречи нельзя уклониться, ведь так?

— Вы, как всегда, правы, Михаил Викторович. Но не волнуйтесь: этому человеку и его организации тоже не нужна шумиха вокруг нашего дела. И вообще… Человек этот — мой старый друг, я его знаю очень давно.

— Тогда тем более, Таня. Я жду вас. — Мигель положил трубку.

— Зря ты этой лирики напустила в конце, старушка, — поморщился Серега. — Вовсе не обязательно ему было знать, кто я тебе. К нему-то я приду не как твой друг, а как офицер ФСБ! И как заместитель начальника отдела управления, между прочим.

— Ладно, товарищ майор, извините. Хотелось похвастаться своими знакомствами, вот и не сдержалась.

— Болтун — находка для шпиона, забыла? Прощаю только потому, что дон Мартинес — не шпион. Но ведь мог бы им быть!

— Не мог, Серый. Он — не мог бы!

В оставшиеся полчаса Сергей Палыч щедро поделился со мной еще кое-какими фактами. Наконец-то все случившееся начало складываться в более-менее целостную и понятную картину. Все, кроме причин и обстоятельств похищения плаща, черт бы меня побрал!

Ориентировку на Эстебана-Кащинского Москва получила от Интерпола буквально накануне прилета Мартинеса. Была достигнута договоренность, что багаж оперной звезды беспрепятственно выпустят из Мадрида: нужно было проследить российские связи международной «крэковой» мафии. Таможенники в Шереметьево-2 без особого труда определили, что знаменитый плащ Радамеса буквально нашпигован наркотиками — не меньше чем золотом и бриллиантами! (Я попыталась выведать у Серого технические детали, но он твердо заявил, что это мне знать не обязательно.) Вот чинуша! Главная трудность заключалась, пожалуй, в том, чтобы не почуяли подвоха сам Кащинский и его патрон.

С первым было проще: лже-Хосе просто не присутствовал при осмотре багажа, ведь по документам хозяином груза числился Мартинес. Ну, а Мигель, слава Богу, ничего не заподозрил: должно быть, был слишком взволнован предстоящей встречей с городом своей юности. И конечно, он привык к тому, что ему везде и всюду таможня «дает добро», почти не глядя. В его романтическую голову просто не могла прийти мысль о том, что его, дона Марти, известного всему миру жреца «великой и непреходящей ценности человечества», можно так грубо использовать… Как обыкновенную ширму для грязных дел! Бедный «дядюшка», какое великое разочарование ему предстоит… Надеюсь, он будет очень нуждаться в моем утешении.

Естественно, тарасовские спецслужбы были «мобилизованы и призваны». Имелись основания полагать, что смертоносное зелье (по силе разрушающего воздействия на организм человека крэк — а это был действительно он — значительно превосходит все прочие известные сегодня наркотические вещества) адресовано именно в наш волжский город. Вот почему было так важно, чтобы Вацлав выполнил свою функцию курьера до конца и был взят с поличным в момент передачи товара. И вместе с покупателями, разумеется.

Так что — понятное дело! — каждый шаг испанской парочки тут же становился известен майору Кедрову. Но и у ФСБ бывают проколы! Когда дама под вуалью спросила «дона Марти», секретный агент не придал этому особого значения: все-таки Мартинес артист и имеет право на поклонниц. Конечно, даму «проводили» бы, когда бы она вышла из гостиницы, и узнали, кто такая и что к чему. Но… она не вышла! Зато из гостиницы выскочил как ошпаренный Эстебан-Кащинский-Вацлав и помчался в театр…

А дальше вообще началось что-то невообразимое и непонятное. Хосе прибежал обратно вместе с Мартинесом, и тот учинил по всему отелю странное дознание, обследовал даже задний двор гостиницы… Потом вернулся в театр, и вскоре там появилась известный в городе частный сыщик Татьяна Иванова. Но в это время главный персонаж заварившегося детектива, лже-Хосе, уже позвонил куда-то из автомата, вернулся к себе в номер и, вместо того чтобы лечь спать или отправиться куда-нибудь, как подобает солидному иностранцу, вылез в окно своего номера, спустился по пожарной лестнице, поймал такси на улице Горького и укатил. «Фискалы» еле-еле успели сесть ему на хвост.

Но Вацлав оказался преступником действительно международного класса — сумел сориентироваться в ночных условиях совершенно незнакомого города и уйти от преследования. Вернее, решающую роль сыграл более чем щедрый гонорар водителю (пассажир дал ему сотню баксов) и то, что фээсбэшники вынуждены были держаться на значительном расстоянии: в это время суток ранней весной движение на городских улицах не слишком оживленное.